Неточные совпадения
— Отчего же — некогда? — вмешался опять в разговор Сергей Абреев. — Только чтобы глупостям разным
не учили, вот как у нас —
статистика какая-то… черт
знает что такое!
—
Статистика, во-первых,
не черт
знает что такое, а она — фундамент и основание для понимания своего современного государства и чужих современных государств, — возразил Павел.
Россию вы
узнаете не по
статистике, механизм управления изучите в самом его приложении, а это очень важно.
— Вот вам, господа, и пример и поучение! Почтеннейший Иван Иваныч есть, так сказать, первообраз всех наших финансистов. Он
не засматривается по сторонам,
не хитрит,
не играет
статистикой,
не знает извилистых путей, а говорит прямо: по рублику с души! Или, говоря другими словами: с голого по нитке — проворному рубашку! А дураку — шиш! Так ли я говорю?
Если б они
знали статистику и политическую экономию, то поняли бы, что обывательская спина
не всегда служит верным обеспечением для наполнения казны кредитными билетами.
Этого женевец
не мог
знать: он сердце человеческое изучал по Плутарху, он
знал современность по Мальт-Брёну и
статистикам; он в сорок лет без слез
не умел читать «Дон-Карлоса», верил в полноту самоотвержения,
не мог простить Наполеону, что он
не освободил Корсики, и возил с собой портрет Паоли.
В-третьих, Сквозник-Дмухановский, как человек пришлый,
не всю
статистику вверенного ему края
знает.
Но
не одни тушканчики производят особенный вред; он, Фарр,
знает иной особенный вред, гораздо более сильный, о котором
статистика не упоминает вовсе, а именно: вред, наносимый неправильными административными распоряжениями.
О господа, поместим их смело туда, и потом скажем: «Идите, бесчестные люди, и творите ваше низкое ремесло!
статистика не хочет вас
знать!»]
Надо, чтоб каждый
знал силу врага, с которым имеет дело, а кому же, как
не статистике, оказать человечеству услугу приведением в ясность всех зол, его удручающих?
Не знаю почему, но мне вдруг показалось, что ежели конгресс соберется в Петербурге, то предметом его может быть только коротенькая
статистика, то есть такая, в которой несколько глав окажутся оторванными.
Третий, еще более скабрезный вопрос представляют публичные сборища, митинги и т. д., которые также известным образом отражаются на народной жизни и, конечно,
не меньше питейных домов имеют право на внимание
статистики.
Не изъять ли, однако ж, и его? Потому что ведь эти
статистики бог их
знает! — пожалуй, таких сравнительных таблиц наиздают, что и жить совсем будет нельзя!
Поверить этому рассказу очень возможно. Всякий из нас
знал на своем веку и неутомимых
статистиков, и пребодрых финансистов, которые ничего
не имели за душою, кроме чистого сердца и
не вполне поврежденного ума, — и за всем тем действовали. Каким образом могли действовать эти чистосердечные люди? Каким образом могло случиться, что только естественная смерть освобождала их от тягостей лежавшего на них бремени? Что означает этот факт?
К моему удивлению, Гаврило Степаныч порядочно
знал политическую экономию, читал Адама Смита, Милля, Маркса и постоянно жалел только о том, что,
не зная новых языков, он
не может пользоваться богатой европейской литературой по разным экономическим вопросам из первых рук, а
не дожидаясь переводов на русский язык; в
статистике Гаврило Степаныч был как у себя дома, читал Кетле и Кольба, а работы русского профессора Янсона он
знал почти наизусть.
Вы
знаете всех этих Кальцоляри, Дебассини, — а
не знаете нашего известного
статистика и экономиста!
Правила веры в Бога милостивого: люби Бога, царя, отечество, ближнего и исполняй Божеские и царские законы
не криводушно; это — изволите видеть — первая и самая главная наука, а к ней должно еще
знать: историю отечества, всемирную историю, географию,
статистику, математику, рисование, черчение планов, инженерное и артиллерийское искусство и понимать для одной необходимости иностранные языки…