Неточные совпадения
Забудут все помещики,
Но ты, исконно русская
Потеха!
не забудешься
Ни во веки веков!
А я князей Утятиных
Холоп — и весь тут сказ!»
Не может барских милостей
Забыть Ипат!
Скотинин. Да с ним на роду вот что случилось. Верхом на борзом иноходце разбежался он хмельной в каменны ворота. Мужик был рослый, ворота низки,
забыл наклониться. Как хватит себя лбом о притолоку, индо пригнуло дядю к похвям потылицею, и бодрый конь вынес его из ворот к крыльцу навзничь. Я хотел бы знать, есть ли на свете ученый лоб, который бы от такого тумака
не развалился; а дядя, вечная ему память, протрезвясь, спросил только, целы ли ворота?
Он с холодною кровью усматривает все степени опасности, принимает нужные меры, славу свою предпочитает жизни; но что всего более — он для пользы и славы отечества
не устрашается
забыть свою собственную славу.
[Ныне доказано, что тела всех вообще начальников подчиняются тем же физиологическим законам, как и всякое другое человеческое тело, но
не следует
забывать, что в 1762 году наука была в младенчестве.
Конечно, с первого взгляда может показаться странным, что Бородавкин девять дней сряду кружит по выгону; но
не должно
забывать, во-первых, что ему незачем было торопиться, так как можно было заранее предсказать, что предприятие его во всяком случае окончится успехом, и, во-вторых, что всякий администратор охотно прибегает к эволюциям, дабы поразить воображение обывателей.
К счастию, однако ж, на этот раз опасения оказались неосновательными. Через неделю прибыл из губернии новый градоначальник и превосходством принятых им административных мер заставил
забыть всех старых градоначальников, а в том числе и Фердыщенку. Это был Василиск Семенович Бородавкин, с которого, собственно, и начинается золотой век Глупова. Страхи рассеялись, урожаи пошли за урожаями, комет
не появлялось, а денег развелось такое множество, что даже куры
не клевали их… Потому что это были ассигнации.
Давным-давно уже
не раздавался этот звон, так что глуповцы даже
забыли о нем.
Бога
забыли, в посты скоромное едят, нищих
не оделяют; смотри, мол, скоро и на солнышко прямо смотреть станут!
Казалось, между ними существовали какие-то старые счеты, которых они
не могли
забыть и которые каждая сторона формулировала так:"Кабы
не ваше (взаимно) тогда воровство, гуляли бы мы и о сю пору по матушке-Москве".
Был у нее, по слухам, и муж, но так как она дома ночевала редко, а все по клевушка́м да по овинам, да и детей у нее
не было, то в скором времени об этом муже совсем
забыли, словно так и явилась она на свет божий прямо бабой мирскою да бабой нероди́хою.
— Сам ли ты зловредную оную книгу сочинил? а ежели
не сам, то кто тот заведомый вор и сущий разбойник, который таковое злодейство учинил? и как ты с тем вором знакомство свел? и от него ли ту книжицу получил? и ежели от него, то зачем, кому следует, о том
не объявил, но,
забыв совесть, распутству его потакал и подражал? — так начал Грустилов свой допрос Линкину.
Не позаботясь даже о том, чтобы проводить от себя Бетси,
забыв все свои решения,
не спрашивая, когда можно, где муж, Вронский тотчас же поехал к Карениным. Он вбежал на лестницу, никого и ничего
не видя, и быстрым шагом, едва удерживаясь от бега, вошел в ее комнату. И
не думая и
не замечая того, есть кто в комнате или нет, он обнял ее и стал покрывать поцелуями ее лицо, руки и шею.
Анна ничего
не слышала об этом положении, и ей стало совестно, что она так легко могла
забыть о том, что для него было так важно.
— Потому что Алексей, я говорю про Алексея Александровича (какая странная, ужасная судьба, что оба Алексеи,
не правда ли?), Алексей
не отказал бы мне. Я бы
забыла, он бы простил… Да что ж он
не едет? Он добр, он сам
не знает, как он добр. Ах! Боже мой, какая тоска! Дайте мне поскорей воды! Ах, это ей, девочке моей, будет вредно! Ну, хорошо, ну дайте ей кормилицу. Ну, я согласна, это даже лучше. Он приедет, ему больно будет видеть ее. Отдайте ее.
— Как
не думала? Если б я была мужчина, я бы
не могла любить никого, после того как узнала вас. Я только
не понимаю, как он мог в угоду матери
забыть вас и сделать вас несчастною; у него
не было сердца.
— Тебе это нужно для детей, а обо мне ты
не думаешь? — сказала она, совершенно
забыв и
не слыхав, что он сказал: «для тебя и для детей».
Левин подошел, но, совершенно
забыв, в чем дело, и смутившись, обратился к Сергею Ивановичу с вопросом: «куда класть?» Он спросил тихо, в то время как вблизи говорили, так что он надеялся, что его вопрос
не услышат.
Потом, вспоминая брата Николая, он решил сам с собою, что никогда уже он
не позволит себе
забыть его, будет следить за ним и
не выпустит его из виду, чтобы быть готовым на помощь, когда ему придется плохо.
Но во мне есть другая, я ее боюсь — она полюбила того, и я хотела возненавидеть тебя и
не могла
забыть про ту, которая была прежде.
Михайлов между тем, несмотря на то, что портрет Анны очень увлек его, был еще более рад, чем они, когда сеансы кончились и ему
не надо было больше слушать толки Голенищева об искусстве и можно
забыть про живопись Вронского.
— Отчего?.. Оттого что я
не смела… ты
забываешь мое положение…
Одно — вне ее присутствия, с доктором, курившим одну толстую папироску за другою и тушившим их о край полной пепельницы, с Долли и с князем, где шла речь об обеде, о политике, о болезни Марьи Петровны и где Левин вдруг на минуту совершенно
забывал, что происходило, и чувствовал себя точно проснувшимся, и другое настроение — в ее присутствии, у ее изголовья, где сердце хотело разорваться и всё
не разрывалось от сострадания, и он
не переставая молился Богу.
Он даже
забыл, где был, и,
не слушая того, что говорилось,
не спускал глаз с удивительного портрета.
«Что им так понравилось?» подумал Михайлов. Он и
забыл про эту, три года назад писанную, картину.
Забыл все страдания и восторги, которые он пережил с этою картиной, когда она несколько месяцев одна неотступно день и ночь занимала его,
забыл, как он всегда
забывал про оконченные картины. Он
не любил даже смотреть на нее и выставил только потому, что ждал Англичанина, желавшего купить ее.
Весь вечер, как всегда, Долли была слегка насмешлива по отношению к мужу, а Степан Аркадьич доволен и весел, но настолько, чтобы
не показать, что он, будучи прощен,
забыл свою вину.
Я
не виню вас, и Бог мне свидетель, что я, увидев вас во время вашей болезни, от всей души решился
забыть всё, что было между нами, и начать новую жизнь.
— Есть о ком думать! Гадкая, отвратительная женщина, без сердца, — сказала мать,
не могшая
забыть, что Кити вышла
не за Вронского, a зa Левина.
Анна никак
не ожидала, чтобы та, совершенно
не изменившаяся, обстановка передней того дома, где она жила девять лет, так сильно подействовала на нее. Одно за другим, воспоминания, радостные и мучительные, поднялись в ее душе, и она на мгновенье
забыла, зачем она здесь.
— Ну, как я рад, что добрался до тебя! Теперь я пойму, в чем состоят те таинства, которые ты тут совершаешь. Но нет, право, я завидую тебе. Какой дом, как славно всё! Светло, весело, — говорил Степан Аркадьич,
забывая, что
не всегда бывает весна и ясные дни, как нынче. — И твоя нянюшка какая прелесть! Желательнее было бы хорошенькую горничную в фартучке; но с твоим монашеством и строгим стилем — это очень хорошо.
— Я одно скажу, — начала Анна, — я его сестра, я знаю его характер, эту способность всё, всё
забыть (она сделала жест пред лбом), эту способность полного увлечения, но зато и полного раскаяния. Он
не верит,
не понимает теперь, как он мог сделать то, что сделал.
— Что же ты
не идешь faire la cour à madame Karenine? [ухаживать за Карениной?] прибавила она, когда княжна Сорокина отошла. — Elle fait sensation. On oublie la Patti pour elle. [Она производит сенсацию. Из-за нее
забывают о Патти.]
Достигнув успеха и твердого положения в жизни, он давно
забыл об этом чувстве; но привычка чувства взяла свое, и страх за свою трусость и теперь оказался так силен, что Алексей Александрович долго и со всех сторон обдумывал и ласкал мыслью вопрос о дуэли, хотя и вперед знал, что он ни в каком случае
не будет драться.
Он уже
забыл о минутном неприятном впечатлении и наедине с нею испытывал теперь, когда мысль о ее беременности ни на минуту
не покидала его, то, еще новое для него и радостное, совершенно чистое от чувственности наслаждение близости к любимой женщине.
Он сидел на кровати в темноте, скорчившись и обняв свои колени и, сдерживая дыхание от напряжения мысли, думал. Но чем более он напрягал мысль, тем только яснее ему становилось, что это несомненно так, что действительно он
забыл, просмотрел в жизни одно маленькое обстоятельство ― то, что придет смерть, и всё кончится, что ничего и
не стоило начинать и что помочь этому никак нельзя. Да, это ужасно, но это так.
Но ему во всё это время было неловко и досадно, он сам
не знал отчего: оттого ли, что ничего
не выходило из каламбура: «было дело до Жида, и я дожида-лся», или от чего-нибудь другого. Когда же наконец Болгаринов с чрезвычайною учтивостью принял его, очевидно торжествуя его унижением, и почти отказал ему, Степан Аркадьич поторопился как можно скорее
забыть это. И, теперь только вспомнив, покраснел.
Это откашливанье она знала. Это был признак его сильного недовольства,
не на нее, а на самого себя. Он действительно был недоволен, но
не тем, что денег вышло много, а что ему напоминают то, о чем он, зная, что в этом что-то неладно, желает
забыть.
Нынче он целый день
не был дома, и ей было так одиноко и тяжело чувствовать себя с ним в ссоре, что она хотела всё
забыть, простить и примириться с ним, хотела обвинить себя и оправдать его.
И он продолжал заниматься с Гришей уже
не по-своему, а по книге, а потому неохотно и часто
забывая время урока.
— Но
не так, как с Николенькой покойным… вы полюбили друг друга, — докончил Левин. — Отчего
не говорить? — прибавил он. — Я иногда упрекаю себя: кончится тем, что
забудешь. Ах, какой был ужасный и прелестный человек… Да, так о чем же мы говорили? — помолчав, сказал Левин.
— Если вы спрашиваете моего совета, — сказала она, помолившись и открывая лицо, — то я
не советую вам делать этого. Разве я
не вижу, как вы страдаете, как это раскрыло ваши раны? Но, положим, вы, как всегда,
забываете о себе. Но к чему же это может повести? К новым страданиям с вашей стороны, к мучениям для ребенка? Если в ней осталось что-нибудь человеческое, она сама
не должна желать этого. Нет, я
не колеблясь
не советую, и, если вы разрешаете мне, я напишу к ней.
Но Левин
забыл теперь тот расчет, который объясняли ему, и боялся,
не ошибся ли Степан Аркадьич, сказав: «направо».
Но искушение это продолжалось недолго, и скоро опять в душе Алексея Александровича восстановилось то спокойствие и та высота, благодаря которым он мог
забывать о том, чего
не хотел помнить.
— Извини меня, но я
не понимаю ничего, — сказал Левин, мрачно насупливаясь. И тотчас же он вспомнил о брате Николае и о том, как он гадок, что мог
забыть о нем.
Когда она думала о сыне и его будущих отношениях к бросившей его отца матери, ей так становилось страшно за то, что она сделала, что она
не рассуждала, а, как женщина, старалась только успокоить себя лживыми рассуждениями и словами, с тем чтобы всё оставалось по старому и чтобы можно было
забыть про страшный вопрос, что будет с сыном.
Поеду к Бетси; может быть, там я увижу его», сказала она себе, совершенно
забыв о том, что вчера еще, когда она сказала ему, что
не поедет к княгине Тверской, он сказал, что поэтому и он тоже
не поедет.
Второй нумер концерта Левин уже
не мог слушать. Песцов, остановившись подле него, почти всё время говорил с ним, осуждая эту пиесу за ее излишнюю, приторную, напущенную простоту и сравнивая ее с простотой прерафаелитов в живописи. При выходе Левин встретил еще много знакомых, с которыми он поговорил и о политике, и о музыке, и об общих знакомых; между прочим встретил графа Боля, про визит к которому он совсем
забыл.
Он
забыл всё то, что он думал о своей картине прежде, в те три года, когда он писал ее; он
забыл все те ее достоинства, которые были для него несомненны, — он видел картину их равнодушным, посторонним, новым взглядом и
не видел в ней ничего хорошего.
Он сказал это
не думая, только чтоб утешить ее. Но когда он, взглянув на нее, увидал, что эти правдивые милые глаза вопросительно устремлены на него, он повторил то же уже от всей души. «Я решительно
забываю ее», подумал он. И он вспомнил то, что так скоро ожидало их.
И вдруг совершенно другая,
не боль, а общая мучительная внутренняя неловкость заставила его
забыть на мгновение боль зуба.