Неточные совпадения
— Хорошо — с; ну, а вот это вы назовете сплетнями. — Он стал рассказывать историю ужина. Марья Алексевна
не дала ему докончить: как только произнес он первое слово о пари, она вскочила и с бешенством закричала, совершенно
забывши важность гостей...
Он согласен, и на его лице восторг от легкости условий, но Жюли
не смягчается ничем, и все тянет, и все объясняет… «первое — нужно для нее, второе — также для нее, но еще более для вас: я отложу ужин на неделю, потом еще на неделю, и дело забудется; но вы поймете, что другие
забудут его только в том случае, когда вы
не будете напоминать о нем каким бы то ни было словом о молодой особе, о которой» и т. д.
Она настаивала, чтобы вечера вовсе
не было, но вечер устроился, маленький, без выставки, стало быть, неотяготительный для нее, и она, — чего никак
не ожидала, —
забыла свое горе: в эти годы горевать так
не хочется, бегать, хохотать и веселиться так хочется, что малейшая возможность
забыть заставляет
забыть на время горе.
— Когда ты меня
не станешь осуждать, Наташа, что я
забыл про тебя, идя на опасность, так разговор кончен. Когда хотите венчаться, Дмитрий Сергеевич?
— А ты
забыл, мой миленький, наш уговор:
не расспрашивать? Скажу, когда будет верно.
— Александр Матвеич, почему вы совершенно
забыли меня, именно меня? С Дмитрием вы все-таки хороши, он бывает у вас довольно часто; но вы у нас перед его болезнью
не были, кажется, с полгода; да и давно так. А помните, вначале ведь мы с вами были дружны.
Помехи являлись, и Кирсанов
не только
не выставлял их, а, напротив, жалел (да и то лишь иногда, жалеть часто
не годилось бы), что встретилась такая помеха; помехи являлись все такие натуральные, неизбежные, что частенько сами Лопуховы гнали его от себя, напоминая, что он
забыл обещание ныне быть дома, потому что у него хотели быть такой-то и такой-то из знакомых, от которых ему
не удалось отвязаться…
Или он
забыл, что если ныне он
не будет у такого-то, этот такой-то оскорбится; или он
забыл, что у него к завтрашнему утру остается работы часа на четыре, по крайней мере: что ж он, хочет
не спать нынешнюю ночь? — ведь уж 10 часов, нечего ему балагурить, пора ему отправляться за работу.
— Рассказывая про завод, друг мой Верочка, я
забыл сказать тебе одну вещь о новом своем месте, это, впрочем, неважно и говорить об этом
не стоило, а на случай скажу; но только у меня просьба: мне хочется спать, тебе тоже; так если чего
не договорю о заводе, поговорим завтра, а теперь скажу в двух словах.
— Пожалуйста; а то я боялась за нее. И я
забыла, г. Рахметов: позовите кого-нибудь из соседей, там есть кухарка и нянька, мои приятельницы, подать обедать, ведь она еще
не обедала.
Только она и давала некоторую возможность отбиваться от него: если уж начнет слишком доезжать своими обличениями, доезжаемый скажет ему: «да ведь совершенство невозможно — ты же куришь», — тогда Рахметов приходил в двойную силу обличения, но большую половину укоризн обращал уже на себя, обличаемому все-таки доставалось меньше, хоть он
не вовсе
забывал его из — за себя.
— Видите, Рахметов, с каким усердием я ем, значит, хотелось; а ведь
не чувствовала и про себя
забыла,
не про одну Машу; стало быть, я еще
не такая злонамеренная преступница.
Из этого разговора ты увидел, что Рахметову хотелось бы выпить хересу, хоть он и
не пьет, что Рахметов
не безусловно «мрачное чудовище», что, напротив, когда он за каким-нибудь приятным делом
забывает свои тоскливые думы, свою жгучую скорбь, то он и шутит, и весело болтает, да только, говорит, редко мне это удается, и горько, говорит, мне, что мне так редко это удается, я, говорит, и сам
не рад, что я «мрачное чудовище», да уж обстоятельства-то такие, что человек с моею пламенною любовью к добру
не может
не быть «мрачным чудовищем», а как бы
не это, говорит, так я бы, может быть, целый день шутил, да хохотал, да пел, да плясал.
— Ха, ха, ха! какое ученое слово! Но неужели ты меня обвинишь в непоследовательности? Разве я
не стараюсь иметь равенства в инициативе? Но, Саша, я теперь беру инициативу продолжать серьезный разговор, о котором мы
забыли.
Осталось и разделение комнат на нейтральные и ненейтральные; осталось и правило
не входить в ненейтральные комнаты друг к другу без разрешения, осталось и правило
не повторять вопрос, если на первый вопрос отвечают «
не спрашивай»; осталось и то, что такой ответ заставляет совершенно ничего
не думать о сделанном вопросе,
забыть его: осталось это потому, что осталась уверенность, что если бы стоило отвечать, то и
не понадобилось бы спрашивать, давно все было бы сказано без всякого вопроса, а в том, о чем молчат, наверное нет ничего любопытного.
Тогда страсть к ней заставляла его умолять и смиряться, и он
забывал, что
не считает ее человеком, и он любил ее, недоступную, неприкосновенную, непорченную деву.
Я очень довольна, что эти впечатления были тогда записаны мною: теперь я и
забыла бы упомянуть о многом, что поразило меня тогда, а нынче, только через две недели, уже кажется самым обыкновенным делом, которое иначе и
не должно быть.
( — «
Забудь, что я тебе говорила, Саша, слушай ее!» — шепчет одна и жмет руку. — «Зачем я
не говорила тебе этого? Теперь буду говорить», — шепчет другая.)