Неточные совпадения
С следующего дня, наблюдая
неизвестного своего друга, Кити заметила, что М-llе Варенька и с Левиным и его женщиной находится уже в тех отношениях, как и с другими своими protégés. Она подходила к ним, разговаривала, служила переводчицей для женщины, не умевшей говорить ни
на одном иностранном
языке.
Вот этого-то общества, которое съезжалось со всех сторон Москвы и теснились около трибуны,
на которой молодой воин науки вел серьезную речь и пророчил былым, этого общества не подозревала Жеребцова. Ольга Александровна была особенно добра и внимательна ко мне потому, что я был первый образчик мира,
неизвестного ей; ее удивил мой
язык и мои понятия. Она во мне оценила возникающие всходы другой России, не той,
на которую весь свет падал из замерзших окон Зимнего дворца. Спасибо ей и за то!
Признаться надлежит, скудости ради своей,
язык наш
на сказанное недостаточен весьма, и нужно для того, чтобы они
неизвестные имена вещам в мозгу своем сооружали; или, если употребят древние, то испортят истинный смысл, чего наипаче опасаемся в писаниях священных в рассуждении их важности.
В согласность с этою жизненною практикой выработалась у нас и наружность. Мы смотрели тупо и невнятно, не могли произнести сряду несколько слов, чтобы не впасть в одышку, топырили губы и как-то нелепо шевелили ими, точно сбираясь сосать собственный
язык. Так что я нимало не был удивлен, когда однажды
на улице
неизвестный прохожий, завидевши нас, сказал: вот идут две идеально-благонамеренные скотины!
Но, кроме того, что она интересна, как ни смотреть
на нее, книга эта есть одно из замечательнейших произведений мысли и по глубине содержания, и по удивительной силе и красоте народного
языка, и по древности. А между тем книга эта остается, вот уже более четырех веков, ненапечатанной и продолжает быть
неизвестной, за исключением ученых специалистов.
— А потому, что, сколько я мог расслышать, они говорили с ним
на языке, мне
неизвестном, но славянском… Вот вы все находите, Елена Николаевна, что в Инсарове таинственного мало: уж
на что таинственнее этого посещения? Представьте: вошли к нему — и ну кричать и спорить, да так дико, злобно… И он кричал.
Надо заметить, весь разговор происходил
на странном каком-то
языке. Варвара коверкала слова, произнося их
на чухонский лад; Беккер скорее мычал, чем говорил, отыскивая русские слова, выходившие у него не то немецкими, не то совершенно
неизвестного происхождения.
С маменькою же было совсем противное. Ах, как они покосились
на инспектора, когда он заговорил
на неизвестном им
языке; а еще более, когда отвечал Павлусь. Но когда батенька из своей рюмки уделили инспектору вишневки, да еще в большую рюмку, тут маменька уже не вытерпели, а сказали батеньке просто...
Он даже говорил что-то
на неизвестном мне
языке татарам, которые ехали с ним; но по недоумевающим, насмешливым взглядам, которые бросали эти последние друг
на друга, мне показалось, что они не понимают его.
С полным сознанием и искренностью повторяю теперь, что чтение происходило
на неизвестном мне
языке; но тем не менее и
на других и
на меня произвело оно магическое действие.
Если б прикинуть Дерптский университет к германским, он, конечно, оказался бы ниже таких, как Берлинский, Гейдельбергский или Боннский. Но в пределах России он давал все существенное из того, что немецкая нация вырабатывала
на Западе. Самый немецкий
язык вел к расширению умственных горизонтов, позволял знакомиться со множеством научных сочинений,
неизвестных тогдашним студентам в России и по заглавиям.
Во-вторых,
на всех афишах и объявлениях внизу мелким шрифтом печаталось: «Печатать разрешается. Полициймейстер А. Тришатный». И не «полицмейстер», а
на каком-то
неизвестном языке: «полициймейстер». По-немецки, — я отлично знал, — будет «полицеймейстер».
Под картинкою начертано было строк до двадцати
на неизвестном для наших наблюдателей
языке.
С течением времени этот взрыв страстей в Глебе Алексеевиче мог бы улечься: он рисковал в худшем случае остаться старым холостяком, в лучшем — примириться
на избранной подруге жизни, подходившей и к тому, и к другому его идеалу, то есть
на средней женщине, красивой, с
неизвестным темпераментом, какие встречаются во множестве и теперь, какие встречались и тогда. Он, быть мажет, нашел бы то будничное удовлетворение жизнью, которая
на языке близоруких людей называется счастьем. Но судьба решила иначе.
И лекарь, с грузом странных, неприятных впечатлений, входит
на двор,
на крыльцо. Лестница освещена фонарями: богатый восточный ковер бежит по ступенькам. Антон в сени, в прихожую. Видна необыкновенная суета в доме. Страх написан
на всех лицах; в суматохе едва заметили лекаря. Слуги не русские.
На каком-то
неизвестном языке спрашивают его, что ему надо. Он говорит по-русски — не понимают, по-немецки — то ж, по-итальянски — поняли.
В последнее время и за границей появлялись некоторые сочинения о русском расколе. Кроме лондонского «Сборника о раскольниках» г. Кельсиева (
на русском
языке), особенно замечательны:
на немецком — барона Гакстгаузена (в его «Путешествии по России»),
на английском — графа Красинского (о протестантизме у славян) и
на французском —
неизвестного автора, но по всему видно, что русского чиновника, «Le Raskol»…
Между прочим, по просьбе г-жи начальницы, принявшей во мне горячее участие, я подробно рассказал трагическую историю убийства, так неожиданно и страшно приведшего меня в тюрьму. Я не мог найти достаточно сильных выражений, — да их и нет
на человеческом
языке, — чтобы достойно заклеймить
неизвестного злодея, не только убившего трех беззащитных людей, но в какой-то слепой и дикой ярости изуверски надругавшегося над ними.