Неточные совпадения
Через полтора или два месяца не оставалось уже камня
на камне. Но по мере того как работа опустошения приближалась к
набережной реки, чело Угрюм-Бурчеева омрачалось. Рухнул последний, ближайший к реке дом; в последний раз звякнул удар топора, а река не унималась. По-прежнему она текла, дышала, журчала и извивалась; по-прежнему один берег ее был крут, а другой представлял луговую низину,
на далекое пространство заливаемую в весеннее время водой. Бред продолжался.
Склонившись над водою, машинально смотрел он
на последний розовый отблеск заката,
на ряд домов, темневших в сгущавшихся сумерках,
на одно отдаленное окошко, где-то в мансарде, по левой
набережной, блиставшее, точно в пламени, от последнего солнечного луча, ударившего в него
на мгновение,
на темневшую воду канавы и, казалось, со вниманием всматривался в эту воду.
Но и подумать нельзя было исполнить намерение: или плоты стояли у самых сходов, и
на них прачки мыли белье, или лодки были причалены, и везде люди так и кишат, да и отовсюду с
набережных, со всех сторон, можно видеть, заметить: подозрительно, что человек нарочно сошел, остановился и что-то в воду бросает.
«Что ж, это исход! — думал он, тихо и вяло идя по
набережной канавы. — Все-таки кончу, потому что хочу… Исход ли, однако? А все равно! Аршин пространства будет, — хе! Какой, однако же, конец! Неужели конец? Скажу я им иль не скажу? Э… черт! Да и устал я: где-нибудь лечь или сесть бы поскорей! Всего стыднее, что очень уж глупо. Да наплевать и
на это. Фу, какие глупости в голову приходят…»
Он шел по
набережной канавы, и недалеко уж оставалось ему. Но, дойдя до моста, он приостановился и вдруг повернул
на мост, в сторону, и прошел
на Сенную.
Он остановился вдруг, когда вышел
на набережную Малой Невы,
на Васильевском острове, подле моста. «Вот тут он живет, в этом доме, — подумал он. — Что это, да никак я к Разумихину сам пришел! Опять та же история, как тогда… А очень, однако же, любопытно: сам я пришел или просто шел, да сюда зашел? Все равно; сказал я… третьего дня… что к нему после того
на другой день пойду, ну что ж, и пойду! Будто уж я и не могу теперь зайти…»
Он бродил по
набережной Екатерининского канала уже с полчаса, а может, и более, и несколько раз посматривал
на сходы в канаву, где их встречал.
— Утопилась! Утопилась! — кричали десятки голосов; люди сбегались, обе
набережные унизывались зрителями,
на мосту, кругом Раскольникова, столпился народ, напирая и придавливая его сзади.
А город, окутанный знойным туманом и густевшими запахами соленой рыбы, недубленых кож, нефти, стоял
на грязном песке; всюду, по
набережной и в пыли
на улицах, сверкала, как слюда, рыбья чешуя, всюду медленно шагали распаренные восточные люди, в тюбетейках, чалмах, халатах; их было так много, что город казался не русским, а церкви — лишними в нем.
—
Набережную у нас Волга каждую весну слизывает; ежегодно чиним, денег
на это ухлопали — баржу! Камня надобно нам, камня! — просил он, протягивая Самгину коротенькие руки, и весело жаловался: — А камня — нет у нас; тем, что за пазухами носим, от Волги не оборонишься, — шутил он и хвастался...
Ярким зимним днем Самгин медленно шагал по
набережной Невы, укладывая в памяти наиболее громкие фразы лекции. Он еще издали заметил Нехаеву, девушка вышла из дверей Академии художеств, перешла дорогу и остановилась у сфинкса, глядя
на реку, покрытую ослепительно блестевшим снегом; местами снег был разорван ветром и обнажались синеватые лысины льда. Нехаева поздоровалась с Климом, ласково улыбаясь, и заговорила своим слабым голосом...
Он посмотрел, как толпа втискивала себя в устье главной улицы города, оставляя за собой два широких хвоста, вышел
на площадь, примял перчатку подошвой и пошел к
набережной.
В полусотне шагов от себя он видел солдат, закрывая вход
на мост, они стояли стеною, как гранит
набережной, головы их с белыми полосками
на лбах были однообразно стесаны, между головами торчали длинные гвозди штыков.
Вечером в тот же день, в двухэтажном доме, выходившем одной стороной в улицу, где жил Обломов, а другой
на набережную, в одной из комнат верхнего этажа сидели Иван Матвеевич и Тарантьев.
Бросился ребенок бежать куда глаза глядят с перепугу, выбежал
на террасу, да через сад, да задней калиткой прямо
на набережную.
На набережной я увидел множество крупных красных насекомых, которые перелетали с места
на место: мне хотелось взять их несколько и принести Гошкевичу.
От Чабдинской станции тянется сплошной каменный высокий берег, версты
на три, представляющий природную, как будто нарочно отделанную
набережную.
По мере нашего приближения берег стал обрисовываться: обозначилась серая, длинная стена, за ней колокольни, потом тесная куча домов. Открылся вход в реку, одетую каменной
набережной.
На правом берегу, у самого устья, стоит высокая башня маяка.
Отошли не более ста сажен по песчаной
набережной и стали подниматься
на другую каменную лестницу.
Видно было, что
на набережную пустили весьма немногих: прочие глядели с крыш, из-за занавесок, провертя в них отверстия, с террас, с гор — отвсюду.
Поглядев
на великолепные домы
набережной, вы непременно дорисуете мысленно вид, который примет со временем и гора.
Въехав прямо в речку и миновав множество джонок и яликов, сновавших взад и вперед, то с кладью, то с пассажирами, мы вышли
на набережную, застроенную каменными лавками, совершенно похожими
на наши гостиные дворы: те же арки, сквозные лавки, амбары, кучи тюков, бочки и т. п.; тот же шум и движение.
Мы пока кончили водяное странствие. Сегодня сделали последнюю станцию. Я опять целый день любовался
на трех станциях природной каменной
набережной из плитняка. Ежели б такая была в Петербурге или в другой столице, искусству нечего было бы прибавлять, разве чугунную решетку. Река, разливаясь, оставляет по себе след, кладя слоями легкие заметки. Особенно хороши эти заметки
на глинистом берегу. Глина крепка, и слои — как ступени: издали весь берег похож
на деревянную лестницу.
Мы вышли
на набережную; там толпа еще деятельнее и живописнее.
Мы вышли
на набережную Вусуна и пошли налево, мимо великолепного дома английского консула, потом португальского, датского и т. д.
Поспешно обогнав ее, Нехлюдов, рассердившись
на себя, повернул
на Морскую и, выйдя
на набережную, стал, удивляя городового, взад и вперед ходить там.
И потому адвокат был очень удивлен, когда Нехлюдов, не дослушав его последней истории о преступлениях высших чинов, простился с ним и, взяв извозчика, поехал домой,
на набережную.
Эти несколько дней прихода плотов были в Дорогомилове и гулянкой для москвичей, запруживавших и мост и
набережную, любуясь
на работу удальцов-сгонщиков, ловко проводивших плоты под устоями моста, рискуя каждую минуту разбиться и утонуть.
Топили в старые времена только дровами, которые плотами по половодью пригонялись с верховьев Москвы-реки, из-под Можайска и Рузы, и выгружались под Дорогомиловым,
на Красном лугу. Прибытие плотов было весенним праздником для москвичей. Тысячи зрителей усеивали
набережную и Дорогомиловский мост...
Давеча,
на набережной Невы, он попросил какого-то прохожего, чтобы показал ему через Неву Петербургскую сторону.
Так их и привезли взаперти до Петербурга, и пари из них ни один друг у друга не выиграл: а тут расклали их
на разные повозки и повезли англичанина в посланнический дом
на Аглицкую
набережную, а Левшу — в квартал.
В один из дней, следовавших за этим разговором Лизы с Розановым, последний позвонил у подъезда очень парадного дома
на невской
набережной Васильевского острова.
Катерине Ивановне задумалось повести жизнь так, чтобы Алексей Павлович в двенадцать часов уходил в должность, а она бы выходила подышать воздухом
на Английскую
набережную, встречалась здесь с одним или двумя очень милыми несмышленышами в мундирах конногвардейских корнетов с едва пробивающимся
на верхней губе пушком, чтобы они поговорили про город, про скоромные скандалы, прозябли, потом зашли к ней, Катерине Ивановне, уселись в самом уютном уголке с чашкою горячего шоколада и, согреваясь, впадали в то приятное состояние, для которого еще и итальянцы не выдумали до сих пор хорошего названия.
У поворота
на набережную компания лицом к лицу встретилась с доктором.
Женька ждала его в маленьком скверике, приютившемся между церковью и
набережной и состоявшем из десятка жалких тополей.
На ней было серое цельное выходное платье, простая круглая соломенная шляпа с черной ленточкой. «А все-таки, хоть и скромно оделась, — подумал Платонов, глядя
на нее издали своими привычно прищуренными глазами, — а все-таки каждый мужчина пройдет мимо, посмотрит и непременно три-четыре раза оглянется: сразу почувствует особенный тон».
Второй бросал его третьему, стоявшему уже
на набережной, третий перекидывал четвертому, а четвертый подавал пятому, который стоял
на подводе и укладывал арбузы — то темно-зеленые, то белые, то полосатые — в ровные блестящие ряды.
Он нанял, как сам выражался, со своей Машурочкою, отличную квартиру
на Английской
набережной и установил у себя jours fixes [приемные дни для гостей (франц.).].
Она шла молча, скоро, потупив голову и не смотря
на меня. Но, пройдя улицу и ступив
на набережную, вдруг остановилась и схватила меня за руку.
Я поехал. Но, проехав по
набережной несколько шагов, отпустил извозчика и, воротившись назад в Шестую линию, быстро перебежал
на другую сторону улицы. Я увидел ее; она не успела еще много отойти, хотя шла очень скоро и все оглядывалась; даже остановилась было
на минутку, чтоб лучше высмотреть: иду ли я за ней или нет? Но я притаился в попавшихся мне воротах, и она меня не заметила. Она пошла далее, я за ней, все по другой стороне улицы.
— Вот он! — закричал я, вдруг завидев его вдали
на набережной.
Вдали,
на крутом берегу реки, то вынырнет из-за холма, то опять нырнет в яму торговое село К., с каменными домами вдоль
набережной и обширным пятиглавым собором над самою пароходною пристанью.
Сам же молодой человек, заметно неболтливый, как все петербуржцы, ни слова не намекал
на это и занимался исключительно наймом квартиры вице-губернатору, для которой выбрал в лучшей части города,
на набережной, огромный каменный дом и стал его отделывать.
Они будут отделывать
набережную: каждый месяц я буду сам их рассчитывать, и, кроме задельной платы, пойдет еще сумма
на улучшение пищи.
Это чувство было и у смертельно раненого солдата, лежащего между пятьюстами такими же ранеными
на каменном полу Павловской
набережной и просящего Бога о смерти, и у ополченца, из последних сил втиснувшегося в плотную толпу, чтобы дать дорогу верхом проезжающему генералу, и у генерала, твердо распоряжающегося переправой и удерживающего торопливость солдат, и у матроса, попавшего в движущийся батальон, до лишения дыхания сдавленного колеблющеюся толпой, и у раненого офицера, которого
на носилках несли четыре солдата и, остановленные спершимся народом, положили наземь у Николаевской батареи, и у артиллериста, 16 лет служившего при своем орудии и, по непонятному для него приказанию начальства, сталкивающего орудие с помощью товарищей с крутого берега в бухту, и у флотских, только-что выбивших закладки в кораблях и, бойко гребя,
на баркасах отплывающих от них.
На набережной шумно шевелятся толпы серых солдат, черных матросов и пестрых женщин.
Севастополь, всё тот же, с своею недостроенной церковью, колонной,
набережной, зеленеющим
на горе бульваром и изящным строением библиотеки, с своими маленькими лазуревыми бухточками, наполненными мачтами, живописными арками водопроводов и с облаками синего порохового дыма, освещаемыми иногда багровым пламенем выстрелов; всё тот же красивый, праздничный, гордый Севастополь, окруженный с одной стороны желтыми дымящимися горами, с другой — ярко-синим, играющим
на солнце морем, виднелся
на той стороне бухты.
Тот бросился вон и подал, что ему вздумалось. Адуев остался очень доволен. Он не дожидался четвертого блюда и побежал
на набережную Невы. Там ожидала его лодка и два гребца.
Пока Милан ползал и прятался за коляской, «аттентатор» ранил в руку Лукича, а сам, выстрелив себе в шею, бросился
на набережную реки Савы и прыгнул в воду, откуда был скоро извлечен и арестован.
Найдя беспорядки и указав их, Н.М. Баранов приглашал хозяина сесть с ним в его пролетку, вез
на набережную и лично отвозил
на лодке прямо к плавучему госпиталю, где сдавал коменданту...
В типографии В.Н. Бестужева печаталась еще ежедневная газета «Жизнь», издательницей которой была Е.Н. Погодина, а редактором Д.М. Погодин, сын известного ученого М.П. Погодина, владелец типографии в доме Котельниковой
на Софийской
набережной.