Неточные совпадения
Маньчжурское слово «Сихотэ-Алинь» местные китайцы переделали по-своему: «Си-хо-та Линь», то есть Перевал западных больших рек. И действительно, к западу от водораздела текут большие реки: Ваку, Иман, Бикин, Хор и т.д. Гольды
называют его Дзуб-Гын, а удэгейцы — Ада-Сололи, причем западный его склон они
называют Ада-Цазани, а восточный — Ада-Намузани, от слова «наму», что значит — море.
Ипатовцы для своих конспиративных заседаний избрали самое удобное место — трактир «
Ад», где никто не мешал им собираться в сокровенных «адских кузницах». Вот по имени этого притона группа ишутинцев и
назвала себя «
Ад».
— Хорошо еще, когда Валерьян не понимает, что он натворил: он,
называя вещи прямо, убийца Людмилы, он полуубийца вашей матери и он же полуубийца Крапчика; если все это ведомо его сознанию, то он живет в моральном
аду, в
аду на земле… прежде смерти!
Владимир. И я его
называл другом?
Ад и проклятье! Он мне заплотит! За каждую слезу, которую пролил я на предательскую грудь… он мне заплотит своей кровью!.. (Хочет идти.)
Восточный склон Сихотэ-Алиня со всеми реками, текущими в море, удэхейцы
называют Ада-Намузани, а западный склон в бассейне притоков Уссури — Ада-Цазани.
Начался тот домашний
ад, который умеют создавать так называемые «любящие женщины», «кроткие ангелы» для постороннего взгляда, «несчастные жертвы мужского эгоизма», «слабые созданья»,
ад, хуже которого едва ли придумает сам повелитель преисподней, тем более ужасной, что во всех этих «объяснениях», как
называют женщины отвратительные домашние сцены, виноватым является мужчина.
Духовенство
называло их «исчадием
ада» и сравнивало время их господства с печальной памяти татарским владычеством.
Роза вздрогнула, выдираясь из объятий капитана.
Ад был в груди ее; но она выдавила улыбку на свое лицо,
называла мучителя милым, добрым господином, целовала его поганые руки.
Я сирота, ваше превосходительство, меня не воспитывал никто, я сама себя воспитала; родные, отец и мать, благодаря моему раннему физическому развитию, в котором не виновата я, по невежеству, сами отступились от меня и чуть ли не первые
назвали меня «исчадием
ада» и стали распространять обо мне преувеличенные басни в околотке…
Похвала уму его дочери польстила его отцовскому самолюбию, а страх, внушенный девчонкой такому опытному и строгому педагогу, как Кудиныч, утешил Николая Митрофановича в том смысле, что не он один из мужчин боится этого «исчадия
ада», как он не раз
называл свою дочь.
Весть об отравлении княгини и о сознании в совершении этого преступления княжны Маргариты Дмитриевны с быстротою молнии облетела весь город. Баронесса Ольга Петровна Фальк была страшно возмущена, что преступница жила у нее и даже ночь после совершения преступления это «исчадие
ада», как она
называла княжну, провела под ее кровлей.
Пожалуй,
назови меня князем
ада!