Неточные совпадения
— Что же тут странного? — равнодушно пробормотал Иноков и сморщил губы в кривую улыбку. — Каменщики, которых не побило, отнеслись к несчастью довольно спокойно, — начал он рассказывать. — Я подбежал, вижу — человеку ноги защемило между двумя тесинами, лежит в обмороке. Кричу какому-то дяде: «Помоги вытащить», а он мне: «Не тронь,
мертвых трогать не дозволяется». Так и не помог, отошел. Да и все они…
Солдаты — работают, а они смотрят…
Отправлена была рота
солдат, дабы взять его
мертвого или живого.
— Вот так денек выбрался! Давеча беглый
солдат, теперь
мертвое тело… Кто видел? где? когда?
— Да солдат-то мой… Артем… В куфне сейчас сидел. Я-то уж
мертвым его считала, а он и выворотился из службы… Пусть зарежет лучше, а я с ним не пойду!
Но прошел год, и вот они стоят длинной,
мертвой шеренгой — серые, обезличенные, деревянные —
солдаты!
Человек 40 солдат-носильщиков, дожидаясь ноши перевязанных в госпиталь и
мертвых в часовню, стояли у дверей и, молча, изредка тяжело вздыхая, смотрели на эту картину…….
Немного далее вы видите старого
солдата, который переменяет белье. Лицо и тело его какого-то коричневого цвета и худы, как скелет. Руки у него совсем нет: она вылущена в плече. Он сидит бодро, он поправился; но по
мертвому, тусклому взгляду, по ужасной худобе и морщинам лица вы видите, что это существо, уже выстрадавшее лучшую часть своей жизни.
— Извольте хорошенько слушать, в чем дело и какое его было течение: Варнавка действительно сварил человека с разрешения начальства, то есть лекаря и исправника, так как то был утопленник; но этот сваренец теперь его жестоко мучит и его мать, госпожу просвирню, и я все это разузнал и сказал у исправника отцу протопопу, и отец протопоп исправнику за это… того-с, по-французски, пробире-муа, задали, и исправник сказал: что я, говорит, возьму
солдат и положу этому конец; но я сказал, что пока еще ты возьмешь
солдат, а я сам
солдат, и с завтрашнего дня, ваше преподобие, честная протопопица Наталья Николаевна, вы будете видеть, как дьякон Ахилла начнет казнить учителя Варнавку, который богохульствует, смущает людей живых и мучит
мертвых.
Если б я мог по крайней мере остановить моих
солдат, подраться с неприятелем — нет, проклятая лошадь лежала как
мертвая!
Солдаты взялись за Настю, которая, не поднимаясь с нар, держала под своею грудью
мертвого ребенка и целовала его красненькие скорченные ручки.
Когда пришел
солдат, чтобы взять
мертвого младенца, Настя схватила трупик, прижала его к себе и не выпускала.
С каким искренним удовольствием вышел я на печальный двор, отвсюду обставленный
солдатами, чистый, плоский, выметенный, без травы, без зелени; правда, по углам стояли деревья, но они были печальны,
мертвые листья падали с них, и они казались мне то потерянными бедными узниками, грустящими, оторванными от родных лесов, то часовыми, которые без смены стерегут заключенных.
Идут они к нему, хватают его, но он вырывается и бежит по сугробам, спотыкаясь и падая; за ним гонятся уже не
мертвые, а прапорщик Стебельков с
солдатами.
Саввушка у Трифона меньшой сын — добрый паренек, смышленый, по всему хороший, и тот, по недостаткам родителей,
мертвую запил, а теперь, слышь, в
солдаты нанимается.
Тот невольно остановился. Остановились и
солдаты. Теперь они находились посреди сельской площади. Страшные деревья с их подневольными жуткими
мертвыми сторожами были теперь всего в десяти шагах от них. Белело рядом изуродованное пожаром здание костела. Неожиданно Игорь заметил нерешительно топтавшуюся в стороне фигуру того самого молоденького офицера, который писал бумагу в избе. Несколько шагов в сторону приговоренного, и офицерик очутился перед ним.
Вдруг Милица насторожилась. Странная картина представилась ее глазам. У самой траншеи, y первого окопа неприятеля она увидела нечто такое жуткое, что сразу привело ее в себя. Она увидела, как один из лежавших тут неприятельских
солдат, которого она сочла
мертвым в первую минуту, вдруг приподнялся и пополз по направлению лежащего неподалеку от него русского офицера. Держа в зубах саблю, медленно и осторожно полз немец. Вот он почти достиг русского.
Видит
солдат, что туго завинчено. Чей бы бычок ни скакал, а у девки дите… Посмотрел он, как за колодцем тонкая рябинка
мертвым рукавом по темному небу машет, тихим голосом спрашивает...
Офицер учтиво подошел к Паткулю и сказал ему: „Позвольте мне исполнить свою должность!” — и потом дал знак головою
солдатам. Два из них надели новые цепи на пленника, другие понесли из комнаты
мертвое тело швейцарки, как поврежденную мраморную статую прекрасной женщины уносят навсегда в кладовую, где разбросаны и поношенные туфли, и разбитые горшки.
— Отнесите меня к амбару, — проговорил я. Меня приподняли и отнесли туда; я указал, где знамя и сказал, кто его сохранил. Полковой командир крестился, офицеры целовали руки вашего сына. Как хорош он был и
мертвый! Улыбка не сходила с его губ, словно он радовался своему торжеству. Как любили мы нашего Володю! Его похоронили с большими почестями, его оплакали все — от командира до
солдата. Имя Ранеева не умрет в полку.
— Marchez, sacré nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!..] — послышались ругательства конвойных, и французские
солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на
мертвого человека.
Одна часть
солдат разбрелись, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари, и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая
мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут?» думал Ростов, всё слыша еще этот запах
мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого
солдата с закаченными глазами.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские,
мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие
солдаты, нельзя было понять того, чтò делалось на этом месте.