— Состязание жуликов. Не зря, брат, московские жулики славятся. Как Варвару нагрели с этой идиотской закладной, черт их души возьми! Не брезглив я, не злой человек, а все-таки, будь моя власть, я бы половину
московских жителей в Сибирь перевез, в Якутку, в Камчатку, вообще — в глухие места. Пускай там, сукины дети, жрут друг друга — оттуда в Европы никакой вопль не долетит.
Неточные совпадения
Выборы эти, по многим обстоятельствам и лицам, участвовавшим в них, обращали на себя общественное внимание. О них много говорили и к ним готовились.
Московские, петербургские и заграничные
жители, никогда не бывавшие на выборах, съехались на эти выборы.
Все ожидали облегчения в судьбе осужденных, — коронация была на дворе. Даже мой отец, несмотря на свою осторожность и на свой скептицизм, говорил, что смертный приговор не будет приведен в действие, что все это делается для того, чтоб поразить умы. Но он, как и все другие, плохо знал юного монарха. Николай уехал из Петербурга и, не въезжая в Москву, остановился в Петровском дворце…
Жители Москвы едва верили своим глазам, читая в «
Московских ведомостях» страшную новость 14 июля.
Людей, сосланных на житье «за мнения» в дальние города, несколько боятся, но никак не смешивают с обыкновенными смертными. «Опасные люди» имеют тот интерес для провинции, который имеют известные Ловласы для женщин и куртизаны для мужчин. Опасных людей гораздо больше избегают петербургские чиновники и
московские тузы, чем провинциальные
жители. Особенно сибиряки.
Граждане
московские,
жители низовых провинций и даже обитатели благословенной Украйны — все спешили на храмовой праздник знаменитой Троицкой лавры.
Не верьте Сигизмунду: он вечный и непримиримый враг наш; не страшитесь поляков — их многочисленная рать страшна для одних безоружных
жителей московских.
Конечно, эта обширная площадь не длиннее ста шагов и гораздо у́же всякой широкой петербургской или берлинской улицы, но в сравнении с коридорами и ущелинами, которые данцигские
жители не стыдятся называть улицами и переулками, она действительно походит на что-то огромное, и если б средину ее не занимал чугунный Нептун на дельфинах, из которых льется по праздникам вода, то этот Ланг-Газ был бы, без сомнения, гораздо просторнее
московского Екзерцир-гауза!
По Смоленской дороге отступали наши войска, через Смоленскую заставу проезжали курьеры с известиями из большой армии; а посему все оставшиеся
жители московские спешили к Драгомиловскому мосту, чтоб узнать скорее об участи нашего войска.
Всех жуковских ребят, которые знали грамоте, отвозили в Москву и отдавали там только в официанты и коридорные (как из села, что по ту сторону, отдавали только в булочники), и так повелось давно, еще в крепостное право, когда какой-то Лука Иваныч, жуковский крестьянин, теперь уже легендарный, служивший буфетчиком в одном из
московских клубов, принимал к себе на службу только своих земляков, а эти, входя в силу, выписывали своих родственников и определяли их в трактиры и рестораны; и с того времени деревня Жуково иначе уже не называлась у окрестных
жителей, как Хамская или Холуевка.
Здесь
житель Петербургской или Выборгской части, несколько лет не бывавший у своего приятеля на Песках или у
Московской заставы, может быть уверен, что встретится с ним непременно.
Идите; да узнает народ, что Иоанн желает быть отцом его!» Он дал тайное повеление Холмскому, который, взяв с собою отряд воинов, занял врата
Московские и принял начальство над градом: окрестные селения спешили доставить изобилие его изнуренным
жителям.
Названия их, однако же, не заблагорассудил сообщить почтенный корреспондент, скрывший и свое собственное имя и подписавшийся под своим известием «Ефремовский
житель» («
Московские ведомости», № 94).
Общий любимец их писал из Приречья к Михаилу Аполлонычу, что «не забывает их среди приятной жизни в своем семействе и хлопот по наследству, заочно познакомил их с матерью и сестрами, которые, не видевши их, еще полюбили. Когда кончатся мои деловые заботы, — прибавлял он, — непременно привезу их в Москву, чтобы они сами могли оценить душевные качества, которыми
жители дома на Пресне скрасили мою
московскую жизнь и заменили мне мое кровное семейство».
В числе их находились
жители уже присоединенных в то время
московским князем тверских и новгородских земель: Кашинской, Бежицкой, Новоторжской и других.
В Торжке народ встретил
московского князя искренними восторженными криками —
жители Торжка любили более москвитян, как своих одноплеменников, чем литовцев, которых они звали голыми челядинцами.
В числе их находились
жители уже присоединенных в то время
московским князем тверских и новгородских земель — областей: Кашинской, Бежицкой, Новоторжской и других.
До него князья
московские, начиная с Ивана Даниловича Калиты, и
московский народ, словно молча, не понимая друг друга, трудились над освобождением от татар, и в этой молчаливой работе, в этой тайне, которую знали все, но и друг другу не высказывали, — чувствовали свою силу и свое превосходство над
жителями прочих русских областей, которые жили сами по себе, а об общем деле не помышляли и тяготы его не несли, каковы были, например, новгородцы.
В Торжке народ встретил
московского князя искренними восторженными криками —
жители Торжка любили более московитян, как своих одноплеменников, чем литовцев, которых они звали голыми челядинцами.
В один из летних дней 1743 года, когда вместе с
жителями Петербурга улыбалась и природа, подходили от
московской стороны к Исакию Далматскому три лица, на которых наблюдательный взор невольно должен был остановиться, которые живописец вырвал бы из толпы, тут же сновавшейся, чтобы одушевить ими свой холст.
Для чего не вывезена
Московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи
жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены?