Неточные совпадения
У
князя в сакле собралось уже
множество народа. У азиатов, знаете, обычай всех встречных и поперечных приглашать на свадьбу. Нас приняли со всеми почестями и повели в кунацкую. Я, однако ж, не позабыл подметить, где поставили наших лошадей, знаете, для непредвидимого случая.
Раз приезжает сам старый
князь звать нас на свадьбу: он отдавал старшую дочь замуж, а мы были с ним кунаки: так нельзя же, знаете, отказаться, хоть он и татарин. Отправились. В ауле
множество собак встретило нас громким лаем. Женщины, увидя нас, прятались; те, которых мы могли рассмотреть в лицо, были далеко не красавицы. «Я имел гораздо лучшее мнение о черкешенках», — сказал мне Григорий Александрович. «Погодите!» — отвечал я, усмехаясь. У меня было свое на уме.
Князь был в это время озабочен
множеством других дел, одно другого неприятнейших.
Войдя в свой дом, Лизавета Прокофьевна остановилась в первой же комнате; дальше она идти не могла и опустилась на кушетку, совсем обессиленная, позабыв даже пригласить
князя садиться. Это была довольно большая зала, с круглым столом посредине, с камином, со
множеством цветов на этажерках у окон и с другою стеклянною дверью в сад, в задней стене. Тотчас же вошли Аделаида и Александра, вопросительно и с недоумением смотря на
князя и на мать.
Когда Келлер проходил к
князю,
множество людей, совершенно ему незнакомых, бросались его расспрашивать.
Был уже давно вечер;
князь всё еще сидел, слушал и ждал генерала, начинавшего бесчисленное
множество анекдотов и ни одного из них не доканчивавшего.
Настало уже то время, под конец их знакомства, когда не Любка
князя, а, наоборот,
князь ее упрашивал спеть какую-нибудь из любимых народных песен, которых она знала
множество.
Слова швейцара
князь вас ждет ободрили Крапчика, и он по лестнице пошел совершенно смело. Из залы со стенами, сделанными под розовый мрамор, и с лепным потолком Петр Григорьич направо увидал еще большую комнату, вероятно, гостиную, зеленого цвета и со
множеством семейных портретов, а налево — комнату серую, на которую стоявший в зале ливрейный лакей в штиблетах и указал Крапчику, проговорив...
Долину брани объезжая,
Он видит
множество мечей,
Но все легки да слишком малы,
А
князь красавец был не вялый,
Не то, что витязь наших дней.
Одна за другой в голове девушки рождались унылые думы, смущали и мучили ее. Охваченная нервным настроением, близкая к отчаянию и едва сдерживая слезы, она все-таки, хотя и полусознательно, но точно исполнила все указания отца: убрала стол старинным серебром, надела шелковое платье цвета стали и, сидя перед зеркалом, стала вдевать в уши огромные изумруды — фамильную драгоценность
князей Грузинских, оставшуюся у Маякина в закладе вместе со
множеством других редких вещей.
Родившись и воспитавшись в строго нравственном семействе, княгиня, по своим понятиям, была совершенно противоположна Елене: она самым искренним образом верила в бога, боялась черта и грехов, бесконечно уважала пасторов; о каких-либо протестующих и отвергающих что-либо мыслях княгиня и не слыхала в доме родительском ни от кого; из бывавших у них в гостях молодых горных офицеров тоже никто ей не говорил ничего подобного (во время девичества княгини отрицающие идеи не коснулись еще наших военных ведомств): и вдруг она вышла замуж за
князя, который на другой же день их брака начал ей читать оду Пушкина о свободе […ода Пушкина о свободе — ода «Вольность», написанная в 1817 году и распространившаяся вскоре в
множестве списков.
По несчастию, действующих лиц было
множество и с презатейливыми именами; были
князья и графы, и Шаховской, не разбирая их фамилий, беспрестанно употреблял фамилии своих знакомых — то граф Завадовский, то граф Комаровский, то
князь Вадбольский!
Н. Ф. Фермор был у великого
князя Михаила Павловича на хорошем счету, как способный инженерный офицер, и это повело к тому, что в один прекрасный день Фермор совершенно неожиданно для себя получил перевод из Петербурга в Варшаву, где тогда производилось
множество инженерных работ.
Поражения, претерпенные от половцев, оправдываются большею частью тем, что мы не могли противиться превосходному
множеству. Рассказывая о вероломном убийстве Китана и Итларя половецких (1095), автор говорит о том, что Владимир Мономах сначала противился этому, но не упоминает ничего о том, что он наконец на это согласился. О походе 1095 года, когда Святополк купил мир у половцев, сказано в «Записках», что Святополк пошел на них с войском, а они, «уведав о приходе великого
князя, не мешкав, ушли».
В «Русской беседе» напечатаны «Записки» Державина, в «Отечественных записках», в «Библиографических записках» и в «Московских ведомостях» недавно помещены были извлечения из сочинений
князя Щербатова, в «Чтениях Московского общества истории» и в «Пермском сборнике» — допросы Пугачеву и многие документы, относящиеся к историй пугачевского бунта; в «Чтениях» есть, кроме того, много записок и актов, весьма резко характеризующих тогдашнее состояние народа и государства; месяц тому назад г. Иловайский, в статье своей о княгине Дашковой, весьма обстоятельно изложил даже все подробности переворота, возведшего Екатерину на престол; наконец, сама книга г. Афанасьева содержит в себе
множество любопытных выписок из сатирических журналов — о ханжестве, дворянской спеси, жестокостях и невежестве помещиков и т. п.
Бернарди, выслушав
князя Лимбурга, дал ему слово, при содействии Виельгорского, убедить Огинского к немедленному отъезду в Венецию, куда уже отправился
князь Радзивил со
множеством поляков, приверженцев Барской конфедерации.
Он, по обыкновению, окружал себя огромною свитой прихлебателей, хвастался и безнаказанно лгал перед ними, охотился с магнатами, а иногда и с ксендзами, на медведей, бражничал с боготворившею его шляхтой, перебранивался с виленским римско-католическим епископом, от времени до времени делал свойственные ему одному эксцентрические выходки [Так, однажды во время бала, на который съехалось в Несвиж
множество гостей,
князь Радзивил сказал, что завтра будет зима.
Оказалось, что слуги ошиблись; это приехал из Александровской слободы
князь Никита, с разрешения царя опередивший его по дороге. С ним было
множество слуг. С радостным лицом обнял он брата, поцеловал племянницу и дружески поздоровался с
князем Владимиром, Яковом Потаповичем и священником отцом Михаилом.
Князь немедленно после этого разговора принял все меры для приведения Крыма в самое цветущее состояние. Не щадя ни денег, ни трудов, отправил он туда
множество людей, заставил их работать и днем и ночью.
Князь Вадбольский. Исполать [Исполать — слава (греч.).]! теперь поразведаемся и с певуном. Кажется, речь была о Вадбольском, который неосторожно когда-то, во времена оны, посмеялся над тем, что нерусский коверкал в песне русский язык. Грех утаить: надрывался аз грешный от смеху, когда этот любезник пел: «Прости, зеленый лук! Где ты, мыла друк?» — и многое
множество тому подобного.
Троекратно облобызав приехавшего брата,
князь Василий ввел его в брусяную избу с изразцовой лежанкой, с длинными дубовыми лавками вокруг стола, стоявшего ближе к переднему углу, и со
множеством золотой и серебряной посуды, красиво уставленной на широких полках.
Две свечи желтого воска мягким светом озаряли опочивальню юной дочери
князя Василия Прозоровского, и блеск их беловатого пламени сливался с блеском лампады, отражавшимся в драгоценных окладах
множества образов в киоте красного дерева с вычурной резьбой.
В самом доме было
множество комнат; зала, две гостиных, угольная составляли так называемую парадную часть дома. Убранство их было несколько странно, хотя не отличалось от домов других московских бар средней руки, по состоянию к которым принадлежал и
князь Прозоровский. Рядом с вычурной мебелью попадались стулья домашнего, грубого изделия из простого дерева, окрашенные желтой краской; рядом с картинами заграничных мастеров висела мазня доморощенного крепостного живописца.
Возле церкви стояло
множество разнокалиберных экипажей, начиная с богатых карет и кончая скромными линейками и дрожками. Церковь была переполнена. Молодой
князь прибыл в нее за час до назначенного времени и все время, как толковали в народе, молился у гроба своей матери. Затем он стал в дверях церкви принимать приглашенных.
Понастроено для этого
множество новых разъездов, которые, так сказать, являются следом проезда в Маньчжурию и обратно министра путей сообщения
князя Хилкова.
Князь Владимир Яковлевич, с самой ранней юности избалованный женщинами, пресыщенный ими в Петербурге и за границей, не спешил выбирать себе подругу жизни, не заботился о продолжении доблестного и древнего рода
князей Баратовых, спокойно живя с сестрой, окруженный
множеством крепостных слуг, на обязанности которых было вести дом так, как было «при стариках», за чем главным образом наблюдала ключница Гавриловна.
Успели надуть в уши народу приближенные Ивана Васильевича, что угличский
князь пойман в переписке с королем польским, которому обещал голову Ивана Васильевича, что он для этого нарочно и прибыл в Москву со
множеством бояр своих, что он уж во дворе великокняжеском и посягал на жизнь старшего брата, да встретил неудачу по случаю предательства одного из своих людей.
Стук от копыт
множества лошадей, въехавших на княжеский двор, и лязг оружия донесся до княжеской опочивальни и пробудил
князя Василия от тяжелого кошмара только что пронесшихся перед ним картин.
Виктор Аркадьевич дрожал при мысли о более чем вероятном отказе со стороны
князя Сергея Сергеевича. К тому же свидание, назначенное княжной, таинственное, не терпящее отлагательства, невольно вызвало в его уме
множество вопросов. Он сегодня имел право открыто видеться с ней там, у ее сестры.
В то самое время, когда Ермак шел воевать Кучумову державу,
князь пелымский с вогуличами, остяками, сибирскими татарами и башкирами напал на берега Камы, выжег и истребил селения близ Чердыни, Усолья и новых крепостей Строгановых, умертвил и полонил
множество крестьян.