Неточные совпадения
Я имел такое сознание своей
силы, что даже не обратил внимания на досаду молодого человека; но после узнал, что молодой человек этот спрашивал, кто тот взъерошенный
мальчик, который проскочил мимо его и перед носом отнял даму.
Знатная дама, чье лицо и фигура, казалось, могли отвечать лишь ледяным молчанием огненным голосам жизни, чья тонкая красота скорее отталкивала, чем привлекала, так как в ней чувствовалось надменное усилие воли, лишенное женственного притяжения, — эта Лилиан Грэй, оставаясь наедине с
мальчиком, делалась простой мамой, говорившей любящим, кротким тоном те самые сердечные пустяки, какие не передашь на бумаге, — их
сила в чувстве, не в самих них.
— Я теперь уже не тот заносчивый
мальчик, каким я сюда приехал, — продолжал Аркадий, — недаром же мне и минул двадцать третий год; я по-прежнему желаю быть полезным, желаю посвятить все мои
силы истине; но я уже не там ищу свои идеалы, где искал их прежде; они представляются мне… гораздо ближе. До сих пор я не понимал себя, я задавал себе задачи, которые мне не по
силам… Глаза мои недавно раскрылись благодаря одному чувству… Я выражаюсь не совсем ясно, но я надеюсь, что вы меня поймете…
Но уже утром он понял, что это не так. За окном великолепно сияло солнце, празднично гудели колокола, но — все это было скучно, потому что «
мальчик» существовал. Это ощущалось совершенно ясно. С поражающей
силой, резко освещенная солнцем, на подоконнике сидела Лидия Варавка, а он, стоя на коленях пред нею, целовал ее ноги. Какое строгое лицо было у нее тогда и как удивительно светились ее глаза! Моментами она умеет быть неотразимо красивой. Оскорбительно думать, что Диомидов…
— Я видел на суде, как товарищ прокурора всеми
силами старался обвинить несчастного
мальчика, который во всяком неизвращенном человеке мог возбудить только сострадание; знаю, как другой прокурор допрашивал сектанта и подводил чтение Евангелия под уголовный закон; да и вся деятельность судов состоит только в таких бессмысленных и жестоких поступках.
Ты… ты, Алеша… — остановился он вдруг пред ним и, схватив его за плечи, стал вдруг с
силою трясти его, — да знаешь ли ты, невинный ты
мальчик, что все это бред, немыслимый бред, ибо тут трагедия!
По временам, в жаркий полдень, когда вокруг все смолкало, когда затихало людское движение и в природе устанавливалась та особенная тишина, под которой чуется только непрерывный, бесшумный бег жизненной
силы, на лице слепого
мальчика являлось характерное выражение.
Дядя Максим убеждался все более и более, что природа, отказавшая
мальчику в зрении, не обидела его в других отношениях; это было существо, которое отзывалось на доступные ему внешние впечатления с замечательною полнотой и
силой.
Нетронутыми лежали где-то в таинственной глубине полученные по наследству и дремавшие в неясном существовании «возможностей»
силы, с первым светлым лучом готовые подняться ему навстречу. Но окна остаются закрытыми; судьба
мальчика решена: ему не видать никогда этого луча, его жизнь вся пройдет в темноте!..
Тем не менее, изо дня в день какое-то внутреннее сознание своей
силы в ней все возрастало, и, выбирая время, когда
мальчик играл перед вечером в дальней аллее или уходил гулять, она садилась за пианино.
Да, но те
мальчики, верно, как-нибудь укрылись от мертвящего влияния самодурства, не были заколочены с малолетства; оттого у них и могла развиться некоторая решимость на борьбу с жизнью, некоторая
сила воли.
Те думали, что новый смотритель подарочка хочет, сложились и общими
силами купили две головки сахару и фунтика два чаю и принесли все это ему на поклон, но были, конечно, выгнаны позорным образом, и потом, когда в следующий четверг снова некоторые
мальчики не явились, Калинович на другой же день всех их выключил — и ни просьбы, ни поклоны отцов не заставили его изменить своего решения.
Санин проворно снял сюртук с лежавшего
мальчика, расстегнул ворот, засучил рукава его рубашки — и, вооружившись щеткой, начал изо всех
сил тереть ему грудь и руки. Панталеоне так же усердно тер другой — головной щеткой — по его сапогам и панталонам. Девушка бросилась на колени возле дивана и, схватив обеими руками голову, не мигая ни одной векою, так и впилась в лицо своему брату. Санин сам тер — а сам искоса посматривал на нее. Боже мой! какая же это была красавица!
И Дмитрий, вскочив со стула и подбежав к
мальчику, изо всех
сил несколько раз ударил по голове кулаком Ваську, который стремглав убежал из комнаты.
Каждый раз
мальчик замечал, что, наговорив о злой
силе ведьм и колдунов много страшного, Власьевна вдруг как будто сама пугалась и торопливо, жарким шёпотом убеждала его...
Отдохнув за время словесной брани, разгорячась обидами, они снова бросаются друг на друга, ухая и подвизгивая, разбивая носы и губы. Теперь дерутся на глазах старших, и каждому
мальчику хочется показать свою удаль,
силу и ловкость.
Матвей невольно оглянулся: слишком часто говорил отец о скуке, и
мальчик всё более ясно чувствовал тупой гнёт этой невидимой
силы, окружавшей и дом и всё вокруг душным облаком.
Матвею стало грустно, не хотелось уходить. Но когда, выходя из сада, он толкнул тяжёлую калитку и она широко распахнулась перед ним,
мальчик почувствовал в груди прилив какой-то новой
силы и пошёл по двору тяжёлой и развалистой походкой отца. А в кухне — снова вернулась грусть, больно тронув сердце: Власьевна сидела за столом, рассматривая в маленьком зеркальце свой нос, одетая в лиловый сарафан и белую рубаху с прошвами, обвешанная голубыми лентами. Она была такая важная и красивая.
Сын Алексей нисколько не походил на отца ни наружностью, ни характером, потому что уродился ни в мать, ни в отца, а в проезжего молодца. Это был видный парень, с румяным лицом и добрыми глазами.
Сила Андроныч не считал его и за человека и всегда называл девкой. Но Татьяна Власьевна думала иначе — ей всегда нравился этот тихий
мальчик, как раз отвечавший ее идеалу мужа для ненаглядной Нюши.
Дядя Аким, выбившийся из
сил, готовый, как сам он говорил, уходить себя в гроб, чтоб только Глеб Савиныч дал ему хлеб и пристанище, а
мальчику ремесло, рад был теперь отказаться от всего, с тем только, чтоб не трогали Гришутку; если б у Акима достало смелости, он, верно, утек бы за
мальчиком.
Мальчик был, правда, озорлив, но обнаруживал необыкновенную сметливость,
силу и проворство, обещавшие со временем дюжего, ловкого к работе парня.
— Ну, иди, иди! — повторил
мальчик, шагнув навстречу ему. Пред глазами его всё вздрагивало и кружилось, а в груди он ощущал большую
силу, смело толкавшую его вперёд.
Мальчик вздрогнул от страха и замер. А звук всё дрожал и рос в своей
силе.
Мы стали подсмеиваться над Ах-м, рассказали в гимназии про его охоту к картинкам, — и резвые
мальчики не давали ему прохода, требуя, чтоб он делился с другими своим богатством и показал им, как «мыши погребают кота», или как «Еруслан Лазаревич побивает несметную бусурманскую
силу».
Но и
сила же была у
мальчика: оттолкнув Колесникова, он повелительно и страшно крикнул...
Костя,
мальчик лет четырнадцати, чтобы похвастать своею храбростью перед матерью и сестрой, нырнул и поплыл дальше, но утомился и поспешил назад, и по его серьезному, напряженному лицу видно было, что он не верил в свои
силы.
Вообще говорить с ним не стоило. Как-то бессонной, воющей ночью Артамонов почувствовал, что не в
силах носить мёртвую тяжесть на душе, и, разбудив жену, сказал ей о случае с
мальчиком Никоновым. Наталья, молча мигая сонными глазами, выслушала его и сказала, зевнув...
В эту ночь, под шорох и свист метели, он, вместе с углубившимся сознанием своего одиночества, придумал нечто, освещающее убийство, объясняющее его: он убил испорченного
мальчика, опасного товарища Илье, по
силе любви своей к сыну, из страха за него.
В то самое время, когда им овладевало негодование на своих товарищей-мальчиков за их высокомерие с простолюдинами, рядом с этим в его нежную душу западало безграничное сожаление к самим этим простолюдинам, которые
силою обстоятельств поставлены были в необходимость переносить господское высокомерие.
Но клоун Эдвардс, очевидно, не в нормальном состоянии. Он не в
силах выдержать до воскресенья обещания, данного режиссеру, не в
силах бороться против тоски, им овладевшей, его настойчиво опять тянет в уборную, к столу, где едва виднеется почти опорожненный графин водки. Он выпрямляется, потряхивает головою и отходит от
мальчика нетвердыми шагами. Облик его постепенно затушевывается окружающею темнотою, пропадает, наконец, вовсе — и снова все вокруг охватывается мраком и тишиною…
— Ну, как хочешь; а только
мальчику было бы веселее; при нашей работе скучать не годится; сам знаешь: веселость придает
силу и бодрость…
В глазах
мальчика блеснули слезы, взглянув украдкой на Беккера, он поспешил раскрыть их, употребляя все свои
силы, чтобы тот ничего не приметил.
Одна старуха вела
мальчика в большой шапке и в больших сапогах;
мальчик изнемог от жары и тяжелых сапог, которые не давали его ногам сгибаться в коленях, но всё же изо всей
силы, не переставая, дул в игрушечную трубу; уже спустились вниз и повернули в улицу, а трубу всё еще было слышно.
— Но едва ли это будет тебе по
силам, мой бедный
мальчик. Ведь тебе с чем-нибудь тридцать, а мне сорок восемь.
Мать уехала с сыном, и через месяц
мальчик выздоровел, и по округе прошла слава о святой целебной
силе старца Сергия, как его называли теперь. С тех пор не проходило недели, чтобы к отцу Сергию не приходили, не приезжали больные. И, не отказав одним, он не мог отказывать и другим, и накладывал руку и молился, и исцелялись многие, и слава отца Сергия распространялась дальше и дальше.
Толпа опять надвинулась ближе. Та же самая
сила, которая только что выбросила Козла и
мальчика вперед, теперь несла их назад, и встречные люди нетерпеливо давали им дорогу, так как они мешали их напряженному вниманию. Сквозь мягкую и плотную преграду человеческих тел Василь слышал глухой, точно задавленный бас Кузьмы, продолжавшего допрашивать Бузыгу. Вдруг прежний тонкий истеричный голос крикнул над самой головой
мальчика...
Мальчик уже давно слышал неясный, глухой и низкий гул, который, как раскачавшиеся волны, то подымался, то падал, становясь с каждой минутой все страшнее и понятнее. Но, казалось, какая-то отдаленная твердая преграда еще сдерживала его. И вот эта невидимая стена внезапно раздвинулась, и долго сдерживаемые звуки хлынули из-за нее с ужасающей
силой.
С легкой руки Дробыша, пустившего карикатурное изображение
мальчика в лапсердаке и патынках, — младшего Менделя прозвали цадиком [Цадик (др. — евр. — праведник) — у набожных евреев — духовный наставник, которому приписывается особая чудодейственная
сила.].
Прилет птицы приводил меня в восторг при одном воспоминании о той весне, которую я провел там, будучи еще восьмилетним
мальчиком; но теперь, когда я мог встретить весну с ружьем в руках, прилет птицы казался мне таким желанным и блаженным временем, что дай только бог терпенья дожить до него и
сил — пережить его.
Он безус, почти еще
мальчик; полное, белое лицо его с широкими скулами детски задумчиво, глаза глядят не как у взрослых, а грустно и покорно, но весь он широк, крепок, тяжел и груб так же, как старик; он не шевелится и не меняет своей позы, точно ему не под
силу приводить в движение свое крупное тело.
Он думал о том, как он будет с первых классов гимназии угадывать «искру Божию» в
мальчиках; как будет поддерживать натуры, «стремящиеся сбросить с себя иго тьмы»; как под его надзором будут развиваться молодые, свежие
силы, «чуждые житейской грязи»; как, наконец, из его учеников со временем могут выйти замечательные люди…
Назавтра
мальчик чувствует себя лучше, — и глаза Екатерины Александровны смотрят на меня с ласкою и любовью. Вообще, еще не видя больного, я уж при входе безошибочно заключал об его состоянии по глазам открывавшей мне дверь Екатерины Александровны: хуже больному — и лицо ее горит через
силу сдерживаемою враждою ко мне; лучше — и глаза смотрят с такою ласкою!
Матросы спустили лодку, бросились в нее и, сгибая весла, понеслись что было
силы к
мальчикам; но они были еще далеко от них, когда акула уже была не дальше 20-ти шагов.
Но насмешкою было бы призывать
мальчика к радости жизни, говорить ему о великой, священной самоценности жизни, даже если бы теперь же вырвать его из подвала и вывести на воздух и солнце. Безвозвратно выпита из него живая кровь, выедена
сила жизни. В какой угодно обновленный строй он вошел бы бессильным на счастье, и в лучшем случае жизнь открылась бы ему только как веселая пирушка.
— Какой умный
мальчик! Конечно, себя! Вы очень умный американец, м-р Вандергуд, и я искренне удивляюсь, что вы сделали такую плохую карьеру. Идите спать, милые дети, спокойной ночи. Что ты так смотришь, Вандергуд: находишь, что час слишком ранний? Тогда возьми ее и прогуляйся по саду. Когда ты увидишь Марию при лунном свете, три тысячи Магнусов не в
силах будут доказать, что это небесно чистое существо такая же тварь, как…
— Ничего, хватит
силы. A как вас зовут? — снова спросила она
мальчика.
Ни в чем старались не отставать от
мальчиков, — в
силе, в умении играть в городки, в чтении серьезных книг.
Через минуту наскоро взнузданный Аркашка стоял уже у крыльца и Юрик, едва державшийся на ногах от слабости, карабкался в седло при помощи Митьки. Плечо у
мальчика еще далеко не зажило и побаливало при каждом движении, к тому же его сильно знобило, и общая слабость сковывала все члены. Он едва-едва мог вскарабкаться в седло и, схватившись обеими руками за поводья, изо всех
сил ударил ногами бока Аркашки. Тот в один миг вылетел из хуторских ворот и помчался стрелой по направлению к деревне.
И к этой новой, великой, трудной цели твоя мама будет стремиться всеми
силами своей души, мой единственный
мальчик.
Иловайская удивленно вглядывалась в потемки и видела только красное пятно на образе и мелькание печного света на лице Лихарева. Потемки, колокольный звон, рев метели, хромой
мальчик, ропщущая Саша, несчастный Лихарев и его речи — всё это мешалось, вырастало в одно громадное впечатление, и мир божий казался ей фантастичным, полным чудес и чарующих
сил. Всё только что слышанное звучало в ее ушах, и жизнь человеческая представлялась ей прекрасной, поэтической сказкой, в которой нет конца.