Неточные совпадения
— Да я уж привыкла, —
сказала мадам Шталь и познакомила князя со шведским графом.
— Князь Александр Щербацкий, —
сказала мадам Шталь, поднимая на него свои небесные глаза, в которых Кити заметила неудовольствие. — Очень рада. Я так полюбила вашу дочь.
— А вот и
мадам Шталь, —
сказала Кити, указывая на колясочку, в которой обложенное подушками, в чём-то сером и голубом, под зонтиком лежало что-то.
— Вы у Капернаумова стоите! —
сказал он, смотря на Соню и смеясь. — Он мне жилет вчера перешивал. А я здесь, рядом с вами, у
мадам Ресслих, Гертруды Карловны. Как пришлось-то!
— Французы, вероятно, думают, что мы женаты и поссорились, —
сказала Марина брезгливо, фруктовым ножом расшвыривая франки сдачи по тарелке; не взяв ни одного из них, она не кивнула головой на тихое «Мерси,
мадам!» и низкий поклон гарсона. — Я не в ладу, не в ладу сама с собой, — продолжала она, взяв Клима под руку и выходя из ресторана. — Но, знаешь, перепрыгнуть вот так, сразу, из страны, где вешают, в страну, откуда вешателям дают деньги и где пляшут…
Ее рассказы почти всегда раздражали Лидию, но изредка смешили и ее. Смеялась Лидия осторожно, неуверенно и резкими звуками, а посмеявшись немного, оглядывалась, нахмурясь, точно виноватая в неуместном поступке. Сомова приносила романы, давала их читать Лидии, но, прочитав «
Мадам Бовари», Лидия
сказала сердито...
— Покорно благодарю,
мадам, —
сказал раненный в руку и сплюнул кровью. — Мерси, ловко вы… Пошли, ребята!
— Да, — перебил он, — и засидевшаяся канарейка, когда отворят клетку, не летит, а боязливо прячется в гнездо. Вы — тоже. Воскресните, кузина, от сна, бросьте ваших Catherine, madame Basile, [Катрин,
мадам Базиль (фр.).] эти выезды — и узнайте другую жизнь. Когда запросит сердце свободы, не справляйтесь, что
скажет кузина…
— Не «льщусь» этой почестью… —
сказала она, не глядя на него. — Bonjur, Наталья Ивановна, где вы купили такую миленькую шляпку: у madame Pichet? [
мадам Пише (фр.).]
— Приехала домой, — продолжала Маслова, уже смелее глядя на одного председателя, — отдала хозяйке деньги и легла спать. Только заснула — наша девушка Берта будит меня. «Ступай, твой купец опять приехал». Я не хотела выходить, но
мадам велела. Тут он, — она опять с явным ужасом выговорила это слово: он, — он всё поил наших девушек, потом хотел послать еще за вином, а деньги у него все вышли. Хозяйка ему не поверила. Тогда он меня послал к себе в номер. И
сказал, где деньги и сколько взять. Я и поехала.
Прошла минута, две, пять, Розанов с Лизою перешепнулись и послали Помаду нанять первый экипаж, как в это же мгновение сияющий голиаф поставил перед Полинькой ребенка, опять высоко подняв локоть, сорвал с себя шляпу, опять
сказал с насмешливою важностью: «же ву салю,
мадам» и, закрутив ус, пошел по дорожке.
— Пустяки! —
сказал самоуверенно Горизонт. — Предположим, опять вы — моя тетка, и я оставляю у вас жену. Представьте себе,
мадам Барсукова, что эта женщина в меня влюблена, как кошка. И если вы
скажете ей, что для моего благополучия она должна сделать то-то и то-то,-то никаких разговоров!
— Вот у меня сын гимназист — Павел. Приходит, подлец, и заявляет: «Папа, меня ученики ругают, что ты полицейский, и что служишь на Ямской, и что берешь взятки с публичных домов». Ну,
скажите, ради бога,
мадам Шойбес, это же не нахальство?
— Ах,
мадам, как
сказать? Тысяч двенадцать, двадцать приблизительно. Но, подумайте, какие громадные расходы постоянно в поездках.
Добрая
мадам Шайбес, надо
сказать, держала вас слишком на мягких вожжах.
— Давайте-ка мне,
мадам, нумер самый лучший, —
сказал он каким-то необыкновенно радостным голосом, — ко мне приехала сестра.
В такое время, когда прелестнейшие женщины в мире забывают предания de la vieille courtoisie franГaise, pour fraterniser avec la soldatesque, [старинной французской учтивости ради братания с солдатней (франц.)] когда весь мир звучит любезными, но отнюдь не запечатленными добродетелью мотивами из «La fille de m-me Angot», [«Дочери
мадам Анго» (франц.)] когда в наиболее высокопоставленных салонах танцуют кадрили под звуки «ah, j'ai un pied qui r'mue», когда все «моды и робы», турнюры и пуфы, всякий бант, всякая лента, всякая пуговица на платье, все направлено к тому, чтобы мужчина, не теряя времени на праздные изыскания, смотрел прямо туда, куда нужно смотреть, — в такое время, говорю я, некогда думать об aperГus, [отвлеченностях (франц.)] а нужно откровенно, franchement, [чистосердечно (франц.)]
сказать себе: «хватай, лови, пей, ешь и веселись!»
— Какой вы нелюбезный, — продолжала кривляться Петерсон. — Вам бы следовало
сказать: аншанте,
мадам [Очень рад, сударыня (франц.).] («адшадте, бадаб» — услышал Ромашов)! Граф, правда, он мешок?
— Ах, да, и в самом деле это много! —
сказала, как бы сконфузившись,
мадам Четверикова. — Решительно не умею наливать этого несносного чаю! — прибавила она.
— Зачем же вам ехать?.. Я ему
скажу, и он сам к вам приедет! — обязательно предложил ей губернатор, а затем, проговорив чистейшим французским прононсом: — Soyez tranquille, madame! [Будьте спокойны,
мадам! (франц.).] — уехал.
— Tout de suite, mon cher!.. Dites a madame que je suis a elle dans un instant!.. [Сейчас, мой милый!..
Скажите мадам, что через минуту я в ее распоряжении! (франц.).] — воскликнул радостно сенатор и с несвойственною старикам поспешностью побежал в гардеробную изменить несколько свой туалет.
Цанарцт выбрал какого-то подростка из демуазелек и мнется с ним на одном месте, словно говорит: «А ну, душенька, вот так ножкой! ну, и еще так!»
Мадам Первагина не вальсирует, а, так
сказать, млеет.
Что
скажете, Борис Семенович? Моя постановочка. (Вбегает на эстраду, танцует с Ивановой. В паузе показывает.) Декольте сюр ле бра [Dekollte sur les bras. — Декольтированные плечи (фр.).]. (Танцует. В паузе.) Декольте… (ищет складку) сюр ле до [Dekollte sur le dos.-Открытая спина (фр.).]. (Танцует.) В сущности, я очень несчастлив,
мадам Иванова. Моя мечта уехать с любимой женщиной в Ниццу, туда, где цветут рододендроны…
Шмага. Ах, Гришка, оставь! Оставь, говорю я тебе! (Кручининой.) Но я вам должен
сказать,
мадам, что и дальнейшее наше существование не обеспечено. Вы — знаменитость, вы получаете за спектакль чуть не половину сбора; а еще неизвестно, от кого зависит успех пьесы — и кто делает сборы, вы или мы. Так не мешало бы вам поделиться с товарищами.
— Должно быть, трудно писать декорации, —
сказала она тихо, подходя ко мне. — А мы только что с
мадам Муфке говорили о предрассудках, и я видела, как вы вошли. Бог мой, я всю, всю мою жизнь боролась с предрассудками! Чтобы убедить прислугу, какие пустяки все эти их страхи, я у себя всегда зажигаю три свечи и все свои важные дела начинаю тринадцатого числа.
Опять за дверьми закричали: »Хоц таузент!» Та же
мадам прежним порядком ввела меня к господину бургомистру, который, выслушав мои жалобы, поправил свой колпак и
сказал: «Пиши к Адаму Фишеру».
— Слышишь, Двинской? — закричал Ленской. — Вели же поскорей отпустить хозяйке все, чего она потребует. Эй,
мадам!.. мутерхен!.. [матушка!.. (нем.)] мы хотим эссен!.. [есть!.. (нем.)] много, очень много — филь! Сборской!
скажи ей, чтоб она готовила на десятерых: может быть, кто-нибудь заедет, а не заедет, так мы и завтра доедим остальное.
— Ну, Владимир! —
сказал он, дослушав рассказ своего друга, — теперь я понимаю, отчего побледнел Сеникур, когда вспомнил о своем венчанье… Ах, батюшки! да знаешь ли, что из этого можно сделать такую адскую трагедию à la madam Радклиф [в стиле
мадам Радклиф (франц.)], что у всех зрителей волосы станут дыбом! Кладбище… полночь… и вдобавок сумасшедшая Федора… какие богатые материалы!.. Ну, свадебка!.. Я не охотник до русских стихов, а поневоле вспомнишь Озерова...
— Брависсимо!.. Вели же скорей варить и жарить… Эй, хозяйка!..
Мадам!.. Либе фрау!.. [Сударыня!.. (нем.)] Сборской!
скажи ей по-немецки, что мы просим ее заняться стряпнею.
— Когда секунданты предлагают мириться, то их обыкновенно не слушают, смотрят, как на формальность. Самолюбие, и все. Но я прошу вас покорнейше обратить внимание на Ивана Андреича. Он сегодня не в нормальном состоянии, так
сказать, не в своем уме и жалок. У него произошло несчастие. Терпеть я не могу сплетен, — Шешковский покраснел и оглянулся, — но ввиду дуэли я нахожу нужным сообщить вам. Вчера вечером он в доме Мюридова застал свою
мадам с… одним господином.
— Есть, —
сказал судовладелец, вытаскивая чековую тетрадь, в то время как Эстамп протянул ему механическое перо. — Ну, Тренк, и вы,
мадам Мейер, — отгадайте: поза или пирог?
Он назвал себя Фридрихом Шульцем;
сказал, что он зять
мадам Норк и что пришел поблагодарить меня от тещи и от себя за внимание, оказанное вчера детям.
— Эдвардс, погодите минутку; успеете еще раздеться! —
сказал режиссер, внимательно поглядывая на клоуна, который остановился, но, по-видимому, неохотно это сделал. — Подождите, прошу вас; мне надо только переговорить с фрау Браун… Где
мадам Браун? Позовите ее сюда… А, фрау Браун! — воскликнул режиссер, обратясь к маленькой хромой, уже немолодой женщине, в салопе, также немолодых лет, и шляпке, еще старше салопа.
— Знаете что,
мадам Иванова? —
сказал он точно в недоумении. — Ведь меня же в солдаты забирают. На войну.
— Это еще не все,
мадам, я вам
сказал прежде во-первых, но теперь во-вторых: voyez! — И он вынул из кармана бумажник, в котором было положено с тысячу рублей ассигнациями.
Вторую атаку повела
мадам де Фуасье; она ранехонько пришла в комнату своей воспитанницы, бросилась целовать Наташу, которую, к большой досаде г-жи Болдухиной, называла иногда: «Mon enfant» [«Дитя мое» (фр.).], поздравляла ее с завидной судьбой и уверяла, что карты все это давно ей
сказали.
Эмилия ничего не отвечала и, надув губы, вышла из комнаты вслед за
мадам Фритче. Спустя минут десять она вернулась одна, без тетки, и когда Кузьма Васильевич снова принялся ее расспрашивать, она посмотрела ему в лоб,
сказала, что стыдно быть кавалеру любопытным (при этих словах лицо ее немного изменилось, словно потемнело) и, достав из ломберного стола колоду старых карт, попросила его погадать на ее счастье и на червонного короля.
— Не беспокойтесь, это ничего; тетенька мне сейчас
сказала, что главные вещи сысканы. (
Мадам Фритче проворчала что-то себе под нос и вышла вон.) И совсем не надо было ходить в Polizei; но я никак не могу утерпеть, потому я такая… Вы не понимаете по-немецки?.. такая быстрая, immer so rasch! Но я уже не думаю об этом… aber auch gar nicht!
— А этот,
мадам Леру, —
сказал Аркадий Иванович, указав на свой выбор.
Они побежали и через две минуты вошли в магазин. Их встретила черноглазая француженка в локонах, которая тотчас же, при первом взгляде на своих покупателей, сделалась так же весела и счастлива, как они сами, даже счастливее, если можно
сказать. Вася готов был расцеловать
мадам Леру от восторга.
Мадам Леру взяла лист тонкой-тонкой бумаги, зашпилила булавочкой, и, казалось, бумага с завернутым чепчиком сделалась легче, нежели прежде, без чепчика. Вася взял все это бережно, чуть дыша, раскланялся с
мадам Леру, что-то еще
сказал ей очень любезное и вышел из магазина.
— На ваш вопрос,
мадам Эрнестин, —
сказал Гурвич, — мне очень трудно ответить.
— Это прескверно-с, — продолжал майор, — и если бы вы, выходя замуж, спросили старика-дядю, как вам счастливее жить с мужем, то я, по моей цинической философии, научил бы вас этому вернее всякой
мадам Жанлис. Я бы вам
сказал: не надейтесь, дитя мое, на свой ум, потому что, хоть это для вас, может быть, покажется и обидным, но я, оставаясь верным самому себе, имею очень невысокое мнение о женском уме вообще и о вашем в особенности.
И,
сказав еще что-то,
мадам Кушкина зашуршала шлейфом и вышла.
Гувернантка.
Мадам просила
сказать…
Великий князь спрыгнул с кровати, схватил шлафрок и убежал. Екатерина Алексеевна
сказала Чеглокову, что выйдет вслед за ним, и он ушел. Она торопилась одеться, одеваясь, вспомнила про
мадам Крузе, которая спала в соседней комнате. Великая княгиня поспешила разбудить ее; но, так как она спала очень крепко, то она едва добудилась ее и насилу могла ей растолковать, что надо скорее выходить из дому. Она помогла ей одеться, и, когда она была совсем готова, они пошли в залу.
— Je vous vois venir, madame [Я догадываюсь, что вы хотите
сказать,
мадам (фр.).], — выговорил он с расстановкой. — Вам угодно, чтоб я начал браниться?
— Оставьте ее,
мадам! —
сказала она. — Пусть она привыкнет, поодумается, завтра ей легче будет. Ведь и со мной то же было.
Липина. Я знала, что найду вас всех в радости. Но, как
сказала мадам де Севиньи в образцовых письмах своих к дочери: добро не надо делать вполовину. С помощью моих знакомых, собрала я на ваше домашнее заведение сто рублей серебром, да Подснежников, отыскав меня, положил столько же в твою свадебную корзинку. Тут же найдешь и богатый подвенечный наряд. Обними меня, Груня, дочка моя, дитя моего сердца!
— Очень благодарен, —
сказал князь, кланяясь Луке Ивановичу, — вот через
мадам Патера
скажите адрес… пять рублей час…