Неточные совпадения
Действительно, это был он. Среди рдеющего
кругом хвороста темная, полудикая фигура его казалась просветлевшею.
Людям виделся не тот нечистоплотный, блуждающий мутными глазами Архипушко, каким его обыкновенно видали, не Архипушко, преданный предсмертным корчам и, подобно всякому другому смертному, бессильно борющийся против неизбежной гибели, а словно какой-то энтузиаст, изнемогающий под бременем переполнившего его восторга.
Степан Аркадьич вращался в Москве в тех
кругах, где введено было это слово, считался там чее́тным
человеком и потому имел более, чем другие, прав на это место.
Он был совершенно новый
человек в
кругу дворян, но, очевидно, имел успех и не ошибался, думая, что приобрел уже влияние между дворянами.
В особенности ему не нравилось то, что Голенищев,
человек хорошего
круга, становился на одну доску с какими-то писаками, которые его раздражали, и сердился на них.
Более всего его при этом изумляло и расстраивало то, что большинство
людей его
круга и возраста, заменив, как и он, прежние верования такими же, как и он, новыми убеждениями, не видели в этом никакой беды и были совершенно довольны и спокойны.
Жеребец, с усилием тыкаясь ногами, укоротил быстрый ход своего большого тела, и кавалергардский офицер, как
человек, проснувшийся от тяжелого сна, оглянулся
кругом и с трудом улыбнулся. Толпа своих и чужих окружила его.
Некоторые отделы этой книги и введение были печатаемы в повременных изданиях, и другие части были читаны Сергеем Ивановичем
людям своего
круга, так что мысли этого сочинения не могли быть уже совершенной новостью для публики; но всё-таки Сергей Иванович ожидал, что книга его появлением своим должна будет произвести серьезное впечатление на общество и если не переворот в науке, то во всяком случае сильное волнение в ученом мире.
Кто не знал ее и ее
круга, не слыхал всех выражений соболезнования, негодования и удивления женщин, что она позволила себе показаться в свете и показаться так заметно в своем кружевном уборе и со своей красотой, те любовались спокойствием и красотой этой женщины и не подозревали, что она испытывала чувства
человека, выставляемого у позорного столба.
— Плохо! — говорил штабс-капитан, — посмотрите,
кругом ничего не видно, только туман да снег; того и гляди, что свалимся в пропасть или засядем в трущобу, а там пониже, чай, Байдара так разыгралась, что и не переедешь. Уж эта мне Азия! что
люди, что речки — никак нельзя положиться!
— Ваше сиятельство, ей-богу, этак нельзя называть, тем более что из <них> есть многие весьма достойные. Затруднительны положенья
человека, ваше сиятельство, очень, очень затруднительны. Бывает так, что, кажется,
кругом виноват
человек: а как войдешь — даже и не он.
Посреди их плавал проворно, кричал и хлопотал за всех
человек, почти такой же меры в вышину, как и в толщину, круглый
кругом, точный арбуз.
А что? Да так. Я усыпляю
Пустые, черные мечты;
Я только в скобках замечаю,
Что нет презренной клеветы,
На чердаке вралем рожденной
И светской чернью ободренной,
Что нет нелепицы такой,
Ни эпиграммы площадной,
Которой бы ваш друг с улыбкой,
В
кругу порядочных
людей,
Без всякой злобы и затей,
Не повторил стократ ошибкой;
А впрочем, он за вас горой:
Он вас так любит… как родной!
Не быв никогда
человеком очень большого света, он всегда водился с
людьми этого
круга, и так, что был уважаем.
Уже мало оставалось для князя таких
людей, как бабушка, которые были бы с ним одного
круга, одинакового воспитания, взгляда на вещи и одних лет; поэтому он особенно дорожил своей старинной дружеской связью с нею и оказывал ей всегда большое уважение.
Веселость была пьяна, шумна, но при всем том это не был черный кабак, где мрачно-искажающим весельем забывается
человек; это был тесный
круг школьных товарищей.
Но никто не разделял его счастия; молчаливый товарищ его смотрел на все эти взрывы даже враждебно и с недоверчивостью. Был тут и еще один
человек, с виду похожий как бы на отставного чиновника. Он сидел особо, перед своею посудинкой, изредка отпивая и посматривая
кругом. Он был тоже как будто в некотором волнении.
— Утопилась! Утопилась! — кричали десятки голосов;
люди сбегались, обе набережные унизывались зрителями, на мосту,
кругом Раскольникова, столпился народ, напирая и придавливая его сзади.
— Пошел! пошел! — разгонял он теснившихся
кругом людей.
Oгудалова. Вот наконец до чего дошло: всеобщее бегство! Ах, Лариса!.. Догонять мне ее иль нет? Нет, зачем!.. Что бы там ни было, все-таки
кругом нее
люди… А здесь, хоть и бросить, так потеря не велика!
Опять вино хотел было дорогое покупать, в рубль и больше, да купец честный
человек попался: берите, говорит,
кругом по шести гривен за бутылку, а ерлыки наклеим, какие прикажете!
В
круге людей возникло смятение, он спутался, разорвался, несколько фигур отскочили от него, две или три упали на пол; к чану подскочила маленькая, коротковолосая женщина, — размахивая широкими рукавами рубахи, точно крыльями, она с невероятной быстротою понеслась вокруг чана, вскрикивая голосом чайки...
Открыв глаза, Самгин видел сквозь туман, что к тумбе прислонился, прячась, как зверушка, серый ботик Любаши, а опираясь спиной о тумбу, сидит, держась за живот руками, прижимая к нему шапку, двигая черной валяной ногой, коротенький
человек, в мохнатом пальто; лицо у него тряслось, вертелось
кругами, он четко и грустно говорил...
Захарий, хватая
людей за руки, воссоединил
круг, снова придал вращению бешеную скорость, —
люди заохали, завыли тише; маленькая полуседая женщина подскакивала, всплескивая руками, изгибаясь, точно ныряя в воду, и, снова подпрыгивая, взвизгивала...
Люди судорожно извивались, точно стремясь разорвать цепь своих рук; казалось, что с каждой секундой они кружатся все быстрее и нет предела этой быстроте; они снова исступленно кричали, создавая облачный вихрь, он расширялся и суживался, делая сумрак светлее и темней; отдельные фигуры, взвизгивая и рыча, запрокидывались назад, как бы стремясь упасть на пол вверх лицом, но вихревое вращение
круга дергало, выпрямляло их, — тогда они снова включались в серое тело, и казалось, что оно, как смерч, вздымается вверх выше и выше.
Фразы представителя «аристократической расы» не интересовали его. Крэйтон — чужой
человек, случайный гость, если он примкнет к числу хозяев России, тогда его речи получат вес и значение, а сейчас нужно пересмотреть отношение к Елене: быть может, не следует прерывать связь с нею? Эта связь имеет неоспоримые удобства, она все более расширяет
круг людей, которые со временем могут оказаться полезными. Она, оказывается, способна нападать и защищать.
Круг пошел медленнее, шум стал тише, но
люди падали на пол все чаще, осталось на ногах десятка два; седой, высокий
человек, пошатываясь, встал на колени, взмахнул лохматой головою и дико, яростно закричал...
Самгин мог бы сравнить себя с фонарем на площади: из улиц торопливо выходят, выбегают
люди; попадая в
круг его света, они покричат немножко, затем исчезают, показав ему свое ничтожество. Они уже не приносят ничего нового, интересного, а только оживляют в памяти знакомое, вычитанное из книг, подслушанное в жизни. Но убийство министра было неожиданностью, смутившей его, — он, конечно, отнесся к этому факту отрицательно, однако не представлял, как он будет говорить о нем.
В городском саду, по дорожке вокруг пруда, шагали медленно
люди, над стеклянным
кругом черной воды лениво плыли негромкие голоса.
В нескольких шагах от этой группы почтительно остановились молодцеватый, сухой и колючий губернатор Баранов и седобородый комиссар отдела художественной промышленности Григорович, который делал рукою в воздухе широкие
круги и шевелил пальцами, точно соля землю или сея что-то. Тесной, немой группой стояли комиссары отделов, какие-то солидные
люди в орденах, большой
человек с лицом нехитрого мужика, одетый в кафтан, шитый золотом.
Когда лысый втиснулся в цепь, он как бы покачнул, приподнял от пола
людей и придал вращению
круга такую быстроту, что отдельные фигуры стали неразличимы, образовалось бесформенное, безрукое тело, — на нем, на хребте его подскакивали, качались волосатые головы; слышнее, более гулким стал мягкий топот босых ног; исступленнее вскрикивали женщины, нестройные крики эти становились ритмичнее, покрывали шум стонами...
Вот она заговорила, но в топоте и шуме голосов ее голос был не слышен, а
круг снова разрывался,
люди, отлетая в сторону, шлепались на пол с мягким звуком, точно подушки, и лежали неподвижно; некоторые, отскакивая, вертелись одиноко и парами, но все падали один за другим или, протянув руки вперед, точно слепцы, пошатываясь, отходили в сторону и там тоже бессильно валились с ног, точно подрубленные.
Незаметно для него Варвара все расширяла
круг знакомств, обнаруживая неутолимую жажду «новых»
людей.
Выскакивая на середину комнаты, раскачиваясь, точно пьяный, он описывал в воздухе руками
круги и эллипсы и говорил об обезьяне, доисторическом
человеке, о механизме Вселенной так уверенно, как будто он сам создал Вселенную, посеял в ней Млечный Путь, разместил созвездия, зажег солнца и привел в движение планеты.
«Дома у меня — нет, — шагая по комнате, мысленно возразил Самгин. — Его нет не только в смысле реальном: жена, дети, определенный
круг знакомств, приятный друг, умный
человек, приблизительно равный мне, — нет у меня дома и в смысле идеальном, в смысле внутреннего уюта… Уот Уитмэн сказал, что
человеку надоела скромная жизнь, что он жаждет грозных опасностей, неизведанного, необыкновенного… Кокетство анархиста…
В центре небольшого
круга, созданного из пестрых фигур
людей, как бы вкопанных в землю, в изрытый, вытоптанный дерн, стоял на толстых слегах двухсотпудовый колокол, а перед ним еще три, один другого меньше.
Вскрикивая, он черпал горстями воду, плескал ее в сторону Марины, в лицо свое и на седую голову.
Люди вставали с пола, поднимая друг друга за руки, под мышки, снова становились в
круг, Захарий торопливо толкал их, устанавливал, кричал что-то и вдруг, закрыв лицо ладонями, бросился на пол, — в
круг вошла Марина, и
люди снова бешено, с визгом, воем, стонами, завертелись, запрыгали, как бы стремясь оторваться от пола.
— «Добре бо Аристотель глаголет: аще бы и выше
круга лунного
человек был, и тамо бы умер», — а потому, Варечка, не заноситесь!
Забавно было видеть, как этот ленивый
человек оживился. Разумеется, он говорит глупости, потому что это предписано ему должностью, но ясно, что это простак, честно исполняющий свои обязанности. Если б он был священником или служил в банке, у него был бы широкий
круг знакомства и, вероятно, его любили бы. Но — он жандарм, его боятся, презирают и вот забаллотировали в члены правления «Общества содействия кустарям».
Круг все чаще разрывался,
люди падали, тащились по полу, увлекаемые вращением серой массы, отрывались, отползали в сторону, в сумрак;
круг сокращался, — некоторые, черпая горстями взволнованную воду в чане, брызгали ею в лицо друг другу и, сбитые с ног, падали. Упала и эта маленькая неестественно легкая старушка, — кто-то поднял ее на руки, вынес из
круга и погрузил в темноту, точно в воду.
Он видел, как Захарий выхватил, вытолкнул из
круга Васю; этот большой
человек широко размахнул руками, как бы встречая и желая обнять кого-то, его лицо улыбалось, сияло, когда он пошел по
кругу, — очень красивое и гордое лицо.
Глаза его привыкли к сумраку, он даже различал лица тех
людей, которые вырвались из
круга, упали и сидят, прислонясь к чану с водою.
«Осталась где-то вне действительности, живет бредовым прошлым», — думал он, выходя на улицу. С удивлением и даже недоверием к себе он вдруг почувствовал, что десяток дней, прожитых вне Москвы, отодвинул его от этого города и от
людей, подобных Татьяне, очень далеко. Это было странно и требовало анализа. Это как бы намекало, что при некотором напряжении воли можно выйти из порочного
круга действительности.
Круг городских знакомых Самгина значительно сузился, но все-таки вечерами у него, по привычке, собирались
люди, еще не изжившие настроение вчерашнего дня.
В сумраке серый полукруг
людей зашевелился, сомкнулся в
круг. Запели нестройно, разноголосо и даже мрачно — на церковный мотив...
Круг людей медленно двигался справа налево, двигался всей массой и почти бесшумно, едва слышен был шорох подошв о дерево пола. Когда кончили петь, — заговорила Марина...
— Валентин — смутил тебя? — спросила она, усмехаясь. — Он — чудит немножко, но тебе не помешает. У него есть страстишка — голуби. На голубях он жену проморгал, — ушла с постояльцем, доктором. Немножко — несчастен, немножко рисуется этим, — в его
кругу жены редко бросают мужей, и скандал очень подчеркивает
человека.
— Так вот — провел недель пять на лоне природы. «Лес да поляны, безлюдье
кругом» и так далее. Вышел на поляну, на пожог, а из ельника лезет Туробоев. Ружье под мышкой, как и у меня. Спрашивает: «Кажется, знакомы?» — «Ух, говорю, еще как знакомы!» Хотелось всадить в морду ему заряд дроби. Но — запнулся за какое-то но. Культурный
человек все-таки, и знаю, что существует «Уложение о наказаниях уголовных». И знал, что с Алиной у него — не вышло. Ну, думаю, черт с тобой!
— Я говорю Якову-то: товарищ, отпустил бы солдата, он — разве злой? Дурак он, а — что убивать-то, дураков-то? Михайло — другое дело, он тут
кругом всех знает — и Винокурова, и Лизаветы Константиновны племянника, и Затесовых, — всех! Он ведь покойника Митрия Петровича сын, — помните, чай, лысоватый, во флигере у Распоповых жил, Борисов — фамилия? Пьяный
человек был, а умница, добряк.
Ко всей деятельности, ко всей жизни Штольца прирастала с каждым днем еще чужая деятельность и жизнь: обстановив Ольгу цветами, обложив книгами, нотами и альбомами, Штольц успокоивался, полагая, что надолго наполнил досуги своей приятельницы, и шел работать или ехал осматривать какие-нибудь копи, какое-нибудь образцовое имение, шел в
круг людей, знакомиться, сталкиваться с новыми или замечательными лицами; потом возвращался к ней утомленный, сесть около ее рояля и отдохнуть под звуки ее голоса.
Обломов хотя и прожил молодость в
кругу всезнающей, давно решившей все жизненные вопросы, ни во что не верующей и все холодно, мудро анализирующей молодежи, но в душе у него теплилась вера в дружбу, в любовь, в людскую честь, и сколько ни ошибался он в
людях, сколько бы ни ошибся еще, страдало его сердце, но ни разу не пошатнулось основание добра и веры в него. Он втайне поклонялся чистоте женщины, признавал ее власть и права и приносил ей жертвы.