Неточные совпадения
И через минуту
лицо просветлело, под усами выступила улыбка, и собравшиеся женщины озабоченно принялись убирать
покойника.
Соня даже с удивлением смотрела на внезапно просветлевшее
лицо его; он несколько мгновений молча и пристально в нее вглядывался, весь рассказ о ней
покойника отца ее пронесся в эту минуту вдруг в его памяти…
Неизвестно каким образом вдруг очутился в ее руках тот самый «похвальный лист», о котором уведомлял Раскольникова еще
покойник Мармеладов, объясняя ему в распивочной, что Катерина Ивановна, супруга его, при выпуске из института танцевала с шалью «при губернаторе и при прочих
лицах».
Может быть, только похоронная процессия обратит на себя внимание прохожего, который почтит это неопределенное
лицо в первый раз достающеюся ему почестью — глубоким поклоном; может быть, даже другой, любопытный, забежит вперед процессии узнать об имени
покойника и тут же забудет его.
8 сентября, в праздник, я после обедни выходил из церкви с одним молодым чиновником, и как раз в это время несли на носилках
покойника; несли четверо каторжных, оборванные, с грубыми испитыми
лицами, похожие на наших городских нищих; следом шли двое таких же, запасных, женщина с двумя детьми и черный грузин Келбокиани, одетый в вольное платье (он служит писарем и зовут его князем), и все, по-видимому, спешили, боясь не застать в церкви священника.
Она мне напомнила
покойника быстротою взгляда и верхней частию
лица — видно, женщина с энергией, но, живя в глуши, мало знакома с происшедшим.
Кадеты бежали, что есть мочи. Теперь в темноте фигура скорчившегося на полу Ваньки-Встаньки с его синим
лицом представлялась им такой страшной, какими кажутся
покойники в ранней молодости, да если о них еще вспоминать ночью, в темноте.
На Северной денная деятельность понемногу начинает заменять спокойствие ночи: где прошла смена часовых, побрякивая ружьями; где доктор уже спешит к госпиталю; где солдатик вылез из землянки, моет оледенелой водой загорелое
лицо, и, оборотясь на зардевшийся восток, быстро крестясь, молится Богу; где высокая тяжелая маджара на верблюдах со скрипом протащилась на кладбище хоронить окровавленных
покойников, которыми она чуть не доверху наложена…
Проходя мимо церкви, в которой отпевали
покойника, он продирался сквозь толпу взглянуть мертвому в
лицо и потом шел провожать его на кладбище.
Грушина перевела разговор на эротические темы. Она рассказала, как ее ревновал покойник-муж и как она ему изменила. Потом рассказала слышанную от столичного знакомого историю о любовнице некоего высокопоставленного
лица, как она ехала по улице и встретила своего покровителя.
Оно было толстое, синее, неподвижное, как у
покойника, чёрные, добрые глаза на этом неприятном
лице тоже неподвижны.
Несмотря на мою усталость, я не мог долго заснуть: мне беспрестанно мерещился
покойник; все черты
лица его так живо врезались в мою память, что, казалось, я видел его пред собою.
Лицом он был похож на повара, а по одежде на одного из тех людей с факелами, которых нанимают провожать богатых
покойников в могилы. Пётр смутно помнил, что он дрался с этим человеком, а затем они пили коньяк, размешивая в нём мороженое, и человек, рыдая, говорил...
Не прошло и двух минут, как, надев сапоги и халат, я уже тихонько отворял дверь в спальню матери. Бог избавил меня от присутствия при ее агонии; она уже лежала на кровати с ясным и мирным
лицом, прижимая к груди большой серебряный крест. Через несколько времени и остальные члены семейства, начиная с отца, окружили ее одр. Усопшая и на третий день в гробу сохранила свое просветленное выражение, так что несловоохотливый отец по окончании панихиды сказал мне: «Я никогда не видал более прекрасного
покойника».
— Это-то и дурно, Перепетуя Петровна, — перебила утешительница, — ну, зять, конечно, уж не воротишь, человек мертвый; а сестрица, вот вам как бог свят, выздоровеет. У меня
покойник два раза был в параличе, все
лицо было сворочено на сторону, да прошло; это ведь проходит.
А родитель у меня, надо заметить, хладнокровен был. Шею имел
покойник короткую, и доктора сказали, что может ему от волнения крови произойти внезапная кончина. Поэтому кричать там или ругаться шибко не любили. Только, бывало,
лицо нальется, а голос и не дрогнет.
В селах девушки водят хороводы, тешатся играми, поют песни; задаются темные загадки, толкуются сны, плачут над
покойником, копают клады, вынимают следы; но все лучи этих радостей, горестей, утех и песен народных — незримо скрещиваются, как бы переплетаются, в одном
лице колдуна…
Проскуров занялся осмотром местности, пригласив с собою и караульных. Я подошел к
покойнику и поднял полог с
лица.
Кожа на щеках такого цвета, какою она бывает у
покойников в жаркое, летнее время; мёртвое, страшное
лицо, и только медленное движение челюстей доказывало, что оно ещё живо.
— А есть и связь: Наполеон хотел завоевать мир мечем, а гг. американцы своим долларом. Да-с… Что лучше? А хорошие слова все на
лицо: свобода, братство, равенство… Посмотрите, что они проделывают с китайцами, — нашему
покойнику Присыпкину впору. Не понравилось, когда китаец начал жать янки своим дешевым трудом, выдержкой, выносливостью… Ха-ха!.. На словах одно, а на деле совершенно наоборот… По мне уж лучше Наполеон, потому что в силе есть великая притягивающяя красота и бесконечная поэзия.
Он пристально уставился на него, измерил глазами его худое, измождённое
лицо, маленькую, тонкую и прямую фигурку и вдруг нашёл, что этот
покойник похож на гвоздь.
— Бессме-е-ртный! — ревёт дьякон, покрывая своим могучим голосом все звуки улицы, — дребезг пролёток, шум шагов по мостовой и сдержанный говор большой толпы, провожающей
покойника, — ревёт и, широко раскрывая глаза, поворачивает своё бородатое
лицо к публике, точно хочет сказать ей...
Как раз в это время глаза оратора остановились на
лице Тихона Павловича и, поймав его улыбку, сурово сверкнули. Мельник смутился и попятился назад, чувствуя себя виноватым и пред
покойником, и пред тем человеком, который рассказывал о нём.
Последняя панихида, собравшая всех жителей замка в провославную церковь, была назначена в восемь часов, но так как к ней ожидались высшие
лица, после которых неделикатно было входить в церковь, то все отправились туда гораздо ранее. В зале у
покойника осталась одна кадетская смена: Г — тон, В — нов, 3-ский и К-дин. Ни в одной из прилегавших огромных комнат не было ни души…
Шалун лежал, уронив свое ружье, и, закрыв от ужаса
лицо руками, издавал ужасные стоны. Очевидно, он был в памяти и ждал, что
покойник сейчас за него примется по-свойски.
Одни плачи поются от
лица мужа или жены, другие от
лица матери или отца, брата или сестры, и обращаются то к
покойнику, то к родным его, то к знакомым и соседям…
Баргамот, заинтригованный странными вопросами Гараськи, машинально выпустил из рук засаленный ворот; Гараська, утратив точку опоры, пошатнулся и упал, не успев показать Баргамоту предмета, только что вынутого им из кармана. Приподнявшись одним туловищем, опираясь на руки, Гараська посмотрел вниз, потом упал
лицом на землю и завыл, как бабы воют по
покойнику.
От этого-то, повидимому, и зависит выражение мира и успокоения на
лице у большинства
покойников. Покойна и легка обыкновенно смерть каждого доброго человека; но умереть с готовностью, охотно, радостно умереть — вот преимущество отрекшегося от себя, того, кто отказывается от воли к жизни, отрицает ее. Ибо лишь такой человек хочет умереть действительно, а не повидимому, и, следовательно, не нуждается и не требует дальнейшего существования своей личности.
— Погляжу я на вас, сударыня, как на покойника-то, на Ивана-то Григорьича, с лица-то вы похожи, — говорил Марко Данилыч, разглядывая Марью Ивановну. — Хоша я больно малешенек был, как родитель ваш в Родяково к себе в вотчину приезжал, а как теперь на него гляжу — осанистый такой был, из себя видный, говорил так важно… А душа была у него предобреющая. Велел он тогда собрать всех нас, деревенских мальчишек и девчонок, и всех пряниками да орехами из своих рук оделил… Ласковый был барин, добрый.
Все
покойники хороши, но эта была особенно хороша и трогательна в своем гробу: чистое, бледное
лицо с закрытыми выпуклыми глазами, с ввалившимися щеками и русыми мягкими волосами над высоким лбом;
лицо усталое, доброе и не грустное, но удивленное.
Смерть, в глазах Толстого, хранит в себе какую-то глубокую тайну. Смерть серьезна и величава. Все, чего она коснется, становится тихо-строгим, прекрасным и значительным — странно-значительным в сравнении с жизнью. В одной из своих статей Толстой пишет: «все
покойники хороши». И в «Смерти Ивана Ильича» он рассказывает: «Как у всех мертвецов,
лицо Ивана Ильича было красивее, главное, — значительнее, чем оно было у живого».
— Взметался нйжить… чего мечешься? — заговорил вдруг, входя, Сид Тимофеич и, подойдя к
покойнику с правой стороны, он покрыл его
лицо, потом хотел было поправить руку, но, заметив замерзший в ней пучок сухой травы, начал ее выдергивать, говоря: «Подай! тебе говорю, подай, а то ругать стану». С этим он начал выколупывать пальцем траву, и вдруг громко рассмеялся.
Вокруг гроба пустое, свободное место: Глафира оглядывалась и увидала по ту сторону гроба Горданова. Он как будто хотел ей что-то сказать глазами, как будто звал ее скорее подходить или, напротив, предостерегал не подходить вовсе — не разберешь. Меж тем мертвец ждал ее лежа с закрытым
лицом и с отпущением в связанных платком руках. Надо было идти, и Глафира сделала уже шаг, как вдруг ее обогнал пьяный Сид; он подскочил к
покойнику со своими «расписками» и начал торопливо совать ему в руки, приговаривая...
— Нехорошо-с, молодой человек! — ворчал Прокофий Осипыч. — Ваша речь, может быть, годится для
покойника, но в отношении живого она — одна насмешка-с! Помилуйте, что вы говорили? Бескорыстен, неподкупен, взяток не берет! Ведь про живого человека это можно говорить только в насмешку-с. И никто вас, сударь, не просил распространяться про мое
лицо. Некрасив, безобразен, так тому и быть, но зачем всенародно мою физиономию на вид выставлять? Обидно-с!
В ригу к
покойникам и к гауптвахте, где содержалось довольное число
лиц, мятежники приставили, не доверяя резерву, караул от себя, вооруженный, за неимением ружей, дрекольями, — и этим окончился кровавый день 16 июля 1831 года.
На реке и кое-где на лугу поднимался туман. Высокие, узкие клочья тумана, густые и белые, как молоко, бродили над рекой, заслоняя отражения звезд и цепляясь за ивы. Они каждую минуту меняли свой вид и казалось, что одни обнимались, другие кланялись, третьи поднимали к небу свои руки с широкими поповскими рукавами, как будто молились… Вероятно, они навели Дмитрия Петровича на мысль о привидениях и
покойниках, потому что он обернулся ко мне
лицом и спросил, грустно улыбаясь...
В числе провожавших
покойника шел один, несколько поодаль от вереницы, двигавшейся по правому тротуару, и Лука Иванович Присыпкин. Запахивался он все еще в зимнюю свою шубку. Сильно он горбился и даже упирался на палку. В
лице он не очень похудел, но цвет щек стал еще непригляднее, бородку он отрастил, и седой волос уже заметно серебрил ее.
Иннокентий однажды так всех тронул: вышел да вместо ораттрства говорит: «Он в гробе — давайте плакать», вот и все, — и слезы льются и льются из глаз. Это была какая-то общая трясовица сердец. Женщины вглядывались в проносимое мимо
лицо Саши (там носят
покойников в открытом гробе), и все находили его очень обыденное личико самым величественным и прелестным… Так, говорят, и написано: «верность до гроба!»
Служитель привел генерала в мертвецкий покой; но тут
покойников несколько, и еще на них только нумерки лежат, а нет никакого возвания, и по
лицам отличить нельзя, потому что все
лица почерневшие, и руки от судорог в перстах сдерганы так, что не то благословение делают, не то растопыркою кызю представляют.
Из-под котелка, оставлявшего в тени верхнюю часть
лица, спускался тонкий и длинный нос, на конце острый, как у
покойника.
В толпе движение. Некоторые потаенно уходят, не обмениваясь ни словом с остающимися, и уже свободнее становится в потемневшей церкви. Только около черного гроба безмолвно толкутся люди, крестятся, наклоняются к чему-то страшному, отвратительному и с страдальческими
лицами отходят в сторону. Прощается с
покойником вдова. Она уже верит, что он мертв, и запах слышит, — но замкнуты для слез ее глаза, и нет голоса в ее гортани. И дети смотрят на нее — три пары молчаливых глаз.