Неточные совпадения
Феклуша. Конечно, не мы, где нам заметить в суете-то! А вот умные люди замечают, что у нас и время-то короче становится. Бывало,
лето и зима-то тянутся-тянутся, не дождешься, когда кончатся; а нынче и не увидишь, как
пролетят. Дни-то, и часы все те же как будто остались; а время-то, за наши грехи, все короче и короче делается. Вот что умные-то люди говорят.
Помню еще около дома огромные деревья, липы кажется, потом иногда сильный свет солнца в отворенных окнах, палисадник с цветами, дорожку, а вас, мама, помню ясно только в одном мгновении, когда меня в тамошней церкви раз причащали и вы приподняли меня принять дары и поцеловать чашу; это
летом было, и голубь
пролетел насквозь через купол, из окна в окно…
Сначала большие стаи нырков
пролетают, не опускаясь, да и некуда им опускаться; вслед за ними появляются нырки парами везде, где река или материк в пруде очистились от льда, а на больших реках — по полыньям; потом до
лета нырки продолжают держаться по рекам и прудам, парами и в одиночку.
В продолжение
лета они попадаются редко, но с половины августа до исхода сентября встречаются уже станичками и вскоре начинают
пролетать огромными стаями.
Адам «начертан» богом пятого марта в шестом часу дня; без души он
пролетал тридцать
лет, без Евы жил тридцать дней, а в раю всего был от шестого часу до девятого; сатана зародился на море Тивериадском, в девятом валу, а на небе он был не более получаса; болезни в человеке оттого, что диавол «истыкал тело Адама» в то время, когда господь уходил на небо за душой, и т. д., и т. д.
Ба! да ведь я вчера купаться ходил! — восклицает Альфред и приходит к заключению, что, покуда он был в воде, а белье лежало на берегу реки, могла
пролететь птица небесная и на
лету сделать сюрприз.
Чтобы заглушить мелочные чувства, он спешил думать о том, что и он сам, и Хоботов, и Михаил Аверьяныч должны рано или поздно погибнуть, не оставив в природе даже отпечатка. Если вообразить, что через миллион
лет мимо земного шара
пролетит в пространстве какой-нибудь дух, то он увидит только глину и голые утесы. Все — и культура, и нравственный закон — пропадет и даже лопухом не порастет. Что же значат стыд перед лавочником, ничтожный Хоботов, тяжелая дружба Михаила Аверьяныча? Все это вздор и пустяки.
Пролетел месяц, за ним второй и третий, 17-й
год отошел и полетел февраль 18-го. Я привык к своему новому положению и мало-помалу свой дальний участок стал забывать. В памяти стерлась зеленая лампа с шипящим керосином, одиночество, сугробы… Неблагодарный! Я забыл свой боевой пост, где я один без всякой поддержки боролся с болезнями, своими силами, подобно герою Фенимора Купера выбираясь из самых диковинных положений.
Марфа Андревна услышат, сейчас и конец. «Сиди уж, мать моя, — скажут сестрице, — не надо мне твоих поцелуев», и пойдем колтыхать спицами в трое рук. Только и слышно, что спицы эти три-ти-ти-ти-три-ти-ти, да мушка ж-ж-жу-ж-жу-ж-жу
пролетит. Вот в такой тишине невозмутимой, милостивые государи, в селе Плодомасове жили, и так пятьдесят пять
лет вместе прожили.
— Вот то-то и оно. Посмотрели бы вы теперь в синагоге: там тоже жидов видимо-невидимо! Толкутся, плачут, кричат так, что по всему городу слышно, от заставы и до заставы. А где толкун мошкары толчется, туда, известно, и птица летит. Дурак бы был и Хапун, если бы стал вместо того по лесам да по селам рыскать и высматривать. Ему только один день в
год и дается, а он бы его так весь и
пролетал понапрасну. Еще в которой деревне есть жид, а в которой, может, и не найдется.
Весна,
лето и осень
пролетели, как приятный сон, и с наступлением зимы отправились мы в Москву с тем, чтоб весною ехать в Петербург, где хотели определить меня в службу.
Ей только что минуло шестнадцать
лет, и она была очень хороша собою, когда однажды во время представления она сорвалась с воздушного турника и,
пролетев мимо сетки, упала на песок манежа.
Пролетели года один за другим, старостью поник инок Иосиф.
Эти месяцы казались обитателям «Коршуна» куда длиннее прежних месяцев первых двух
лет плавания. Тогда они
пролетали незаметно под быстрой сменой новых, необычных впечатлений, а теперь тянулись долго-долго и с томительным, казалось, однообразием.
Только четыре годика прожил Марко Данилыч с женой. И те четыре
года ровно четыре дня перед ним
пролетели. Жили Смолокуровы душа в душу, жесткого слова друг от дружки не слыхивали, косого взгляда не видывали. На третий
год замужества родила Олена Петровна дочку Дунюшку, через полтора
года сыночка принесла, на пятый день помер сыночек; неделю спустя за ним пошла и Олена Петровна.
Пролетела, как сон, пасхальная неделя. За нею еще другие… Прошел месяц. Наступило
лето… Пышно зазеленел и расцвел лиловато-розовой сиренью обширный приютский сад. Птичьим гомоном наполнились его аллеи. Зеленая трава поднялась и запестрела на лужайках… Над ней замелькали иные живые цветики-мотыльки и бабочки. Зажужжали мохнатые пчелы, запищали комары… По вечерам на пруду и в задней дорожке лягушки устраивали свой несложный концерт после заката солнца.
— Ну, и отлично! — обрадовался, в свою очередь, отец. — Ты умная девочка и не будешь слишком скучать… Ведь учиться необходимо, дитя… да и потом — семь
лет институтской жизни
пролетят так быстро, что ты и не заметишь.
Пролетело целых двадцать
лет, и весной 1895
года я поехал в Лондон «прощаться» с ним и прожил в нем часть сезона.
Из Нижнего в Москву дорога была мне уже хорошо известна после первой моей поездки в Москву на Масленице 1853
года, а не дальше как за четыре месяца перед тем я
пролетел, на перекладных отправляясь к отцу, в Тамбовскую губернию, на Москву и Рязань.
Год без малого
пролетел у меня так быстро в Париже, что мне показалось, точно будто я не выезжал из этого самого Лондона. И жить попал в него в тот же квартал, с тем же Рольстоном как моим ближайшим соседом.
Всего только полтора месяца прошло со дня тяжелого случая, закончившегося уходом любимого «маэстро», а кажется, что больше
года уже
пролетело с того злополучного часа. Он действительно, потерян для нас — и безвозвратно. Ушел «маэстро» и как будто унес с собою нашу беспечную юность, наше веселое ребячество.
Быстро, как сон,
пролетело лето. Сколько веселого, грустного, доброго и хорошего пришлось пережить детям Волгиным в это первое
лето на их новом хуторке!
Таким образом, в пирах и весельях
пролетели первые
годы пребывания молодого Разумовского при дворе.
Так и
пролетел Новый
год.