За дальнейшей его судьбой за границей я не следил и не помню, откуда он мне писал, вплоть до того момента, когда я получил верное известие, что он, в качестве корреспондента, нарвался на отряд папских войск (во время последней кампании Гарибальди), был ранен в руку, потом
лежал в госпитале в Риме, где ему сделали неудачную операцию и где он умер от антонова огня.
Неточные совпадения
Всё те же были улицы, те же, даже более частые, огни, звуки, стоны, встречи с ранеными и те же батареи, бруствера и траншеи, какие были весною, когда он был
в Севастополе; но всё это почему-то было теперь грустнее и вместе энергичнее, — пробоин
в домах больше, огней
в окнах уже совсем нету, исключая Кущина дома (
госпиталя), женщины ни одной не встречается, — на всем
лежит теперь не прежний характер привычки и беспечности, а какая-то печать тяжелого ожидания, усталости и напряженности.
Ее муж, молодой солдат, был под судом и умер
в госпитале,
в арестантской палате,
в то время, когда и я там
лежал больной.
Обыкновенно я встречался с подсудимыми арестантами
в госпитале,
в арестантских палатах, когда
лежал больной, что случалось довольно часто.
И между тем я, особенно вначале, часто ходил
в госпиталь, иногда больной, иногда просто
лежать; уходил от острога.
Милый друг, представь себе самую смешную картину: раненый Пепко
лежит в военном
госпитале в Белграде…
Мне об это самое место начальство праведное целую рощу перевело… Так полосовали, не вроде Орлова, которого добрая душа, майор, как сына родного обласкал… А нас, бывало, выпорют, да
в госпиталь на носилках или просто на нары бросят —
лежи и молчи, пока подсохнет.
Из 600 солдат барийского гарнизона 200 были отправлены
в госпиталь в Сайгон, а 100 слабых
лежали в каком-то сарае, едва защищенные от солнца, искусанные москитами, которых
в Кохинхине масса…
В одном из таких
госпиталей,
в белой, чистой, просторной горнице
лежит Милица. Ее осунувшееся за долгие мучительные дни болезни личико кажется неживым. Синие тени легли под глазами… Кожа пожелтела и потрескалась от жара. Она по большей части находится
в забытьи. Мимо ее койки медленно, чуть слышно проходят сестрицы. Иногда задерживаются, смотрят
в лицо, ставят термометр, измеряющий температуру, перебинтовывают рану, впрыскивают больной под кожу морфий…
Терентьев давал Теркину книжки, видя, что он впадает
в уныние, по целым дням
лежит или ходит молча.
В госпитале домашняя аптечка помещалась рядом,
в проходной комнате.
А приказа развернуться наши
госпитали не получали; шатры, инструменты и перевязочные материалы мирно
лежали, упакованные
в повозках.
В нашем
госпитале лежал один раненый офицер из соседнего корпуса. Офицер был знатный, с большими связями. Его приехал проведать его корпусный командир. Старый, старый старик, — как говорили, с громадным влиянием при дворе.
Здесь же были уже все три другие
госпиталя нашего корпуса. Желтый и совершенно больной Султанов
лежал в четырехконной повозке, предназначенной для сестер. Новицкая, с черными, запекшимися губами и пыльным лицом, сердито и звонко, как хозяйка-помещица, кричала на солдат. Прохожие солдаты с изумлением смотрели на этого невиданного командира.
У нас же
в госпитале лежал солдат из его корпуса, с правою рукою, вдребезги разбитою осколками снаряда. Мы уговаривали солдата согласиться на ампутацию, но он отказывался...
Любопытный больной
лежит в одном из бараков того же 2 сводного
госпиталя.
На другой день штабс-капитан Бородулин заявился
в госпиталь, сел на койку к фельдфебелю, а у того уже колбасная начинка наскрозь прошла, —
лежит, мух на потолке мысленно
в две шеренги строит, ничего понять не может. Привскочил было с койки, ан ротный его придержал...
Лежит солдат Федор Лушников
в выздоравливающей палате псковского военного
госпиталя, штукатурку на стене колупает, думку свою думает. Ранение у него плевое: пуля на излете зад ему с краю прошила, — курица и та выживет. Подлатали ему шкурку аккуратно, через пять дней на выписку, этапным порядком
в свою часть, окопный кисель месить. Гром победы раздавайся, Федор Лушников держись…