Неточные совпадения
— Бабушка бывает сердитая, а
мама никогда не бывает, она тойко смеется. Ее все юбят, потому что ей всегда некогда, все приходят гости, гости, и смотрят на нее, потому что она
красивая. Она — ми’ая,
мама. И О’есов так говорит: ми’ая
мама!
Людмила. Здравствуй,
мама Вася! Милый мой, удивительный сон видела я, удивительно
красивый…
— Прости, папа, но ведь это же получается такая бессмыслица, — офицер прижал
красивую голову к плечу и развел руками, — ведь это же я не знаю, что такое.
Мама охает, ты толкуешь о какой-то смерти — ну из-за чего это? Как не стыдно, папа. Я всегда знал тебя за благоразумного, твердого человека, а теперь ты точно ребенок или нервная женщина. Прости, но я не понимаю этого.
Небольшая, но
красивая и богатая институтская церковь сияла золоченым иконостасом, большими образами в золотых ризах, украшенных каменьями, с пеленами, вышитыми воспитанницами. Оба клироса пока еще пустовали. Певчие воспитанницы приходили последними. Я рассматривала и сравнивала эту богатую по убранству церковь с нашим бедным, незатейливым деревенским храмом, куда каждый праздник мы ездили с
мамой… Воспоминания разом нахлынули на меня…
11 ноября были мои именины, и я получил в подарок от папы и
мамы собрание стихотворений Ал. Толстого, где находилась и драма «Посадник».
Красивый том в коленкоровом переплете цвета какао, с золототисненным факсимиле через всю верхнюю крышку переплета из нижнего левого угла в верхний правый: «Гр. А. К. Толстой». И росчерк под подписью тоже золототисненный.
Вообще, много неприятностей доставили мне эти «Мертвые души». В одном месте Чичиков говорит: «это полезно даже в геморроидальном отношении». Мне очень понравилось это звучное и
красивое слово — «геморроидальный». В воскресенье у нас были гости. Ужинали. Я был в ударе.
Мама меня спрашивает...
Но нужно и вообще сказать: как раз к художеству и лапа и
мама были глубоко равнодушны; на произведения искусства они смотрели как на
красивые пустячки, если в них не преследовались нравственные или религиозные цели, В других отношениях мое детство протекало почти в идеальных условиях: в умственной области, в нравственной, в области физического воспитания, общения с природою, — давалось все, чего только можно было бы пожелать для ребенка.
Потух солнечный луч за деревней, утонул в голубовато-хрустальном озере. Запахло сильнее цветами, первыми ландышами из леса, птицы прокричали в последний раз свой привет перед ночью, и все уснуло, затихло, замолкло до утра. На небе зажглась ночная звездочка, яркая, нарядная и
красивая. Галя сидела у оконца, глядела на звездочку и вспоминала, как она с
мамой часто сидела по вечерам у порога хатки и любовалась звездочками. А
маме становилось все хуже да хуже. Она и кашляла-то глуше, и дышала слабее.
Отец и мать сидели в саду, в беседке, густо завитой диким виноградом, и молчали; но
красивая голова матери лежала на плече у отца, а отец, хотя обнимал ее, но был очень серьезен и приходу музыкантов не обрадовался. Да и оба они отнеслись к этому приходу с непостижимым равнодушием, вызывающим скуку. Впрочем,
мама пошевелилась и сказала...