Неточные совпадения
Веселая и бойкая Любаша обладала хлопотливостью воробьихи, которая бесстрашно прыгает по земле среди огромных, сравнительно с нею, людей, лошадей,
домов,
кошек.
На улице Самгин почувствовал себя пьяным.
Дома прыгали, точно клавиши рояля; огни, сверкая слишком остро, как будто бежали друг за другом или пытались обогнать черненькие фигурки людей, шагавших во все стороны. В санях, рядом с ним, сидела Алина, теплая, точно
кошка. Лютов куда-то исчез. Алина молчала, закрыв лицо муфтой.
Над цветами около
дома реяли пчелы, шмели, стрекозы, трепетали на солнышке крыльями бабочки, по уголкам жались, греясь на солнышке,
кошки, котята.
Новый
дом покривился и врос в землю; людские развалились; на развалинах ползает и жалобно мяучит одичалая
кошка, да беглый колодник прячется под осевшей кровлей.
Только свинья так же неопрятна, как и у нас, и так же неистово чешет бок об угол, как будто хочет своротить весь
дом, да
кошка, сидя в палисаднике, среди мирт, преусердно лижет лапу и потом мажет ею себе голову. Мы прошли мимо
домов, садов, по песчаной дороге, миновали крепость и вышли налево за город.
Я с ним познакомился, как уже известно читателю, у Радилова и дня через два поехал к нему. Я застал его
дома. Он сидел в больших кожаных креслах и читал Четьи-Минеи. Серая
кошка мурлыкала у него на плече. Он меня принял, по своему обыкновенью, ласково и величаво. Мы пустились в разговор.
А в
доме Хорошее Дело всё больше не любили; даже ласковая
кошка веселой постоялки не влезала на колени к нему, как лазала ко всем, и не шла на ласковый зов его. Я ее бил за это, трепал ей уши и, чуть не плача, уговаривал ее не бояться человека.
Нет красного угла, или он очень беден и тускл, без лампады и без украшений, — нет обычаев; обстановка носит случайный характер, и похоже, как будто семья живет не у себя
дома, а на квартире, или будто она только что приехала и еще не успела освоиться; нет
кошки, по зимним вечерам не бывает слышно сверчка… а главное, нет родины.
Я видел мать, только что проводившую в рекруты единственного сына, и видел
кошку, возвращавшуюся в
дом хозяина, закинувшего ее котят.
Павел, высадив Анну Ивановну на Тверской, поехал к себе на Петровку. Он хотя болтал и шутил дорогой, но на сердце у него
кошки скребли.
Дома он первого встретил Замина с каким-то испуганным лицом и говорящего почти шепотом.
И в доктора поступал, и в учителя отечественной словесности готовился, и об Гоголе статью написал, и в золотопромышленники хотел, и жениться собирался — жива-душа калачика хочет, и онасогласилась, хотя в
доме такая благодать, что нечем
кошки из избы было выманить.
Стёкла их выбиты, на чердаке барского
дома живёт много сизых голубей, по крыше осторожно ходят голодные
кошки, охотясь за тяжёлой, неумной птицей.
Мать не мешала ей; зато отец очень негодовал на свою дочь за ее, как он выражался, пошлое нежничанье и уверял, что от собак да
кошек в
доме ступить негде.
В самом деле, через несколько времени являлся он с своей шайкой, забирал всё, что ему угодно, и увозил к себе; на него жаловались, предписывали произвесть следствие; но Михайла Максимович с первого разу приказал сказать земскому суду, что он обдерет
кошками того из чиновников, который покажет ему глаза, и — оставался прав, а челобитчик между тем был схвачен и высечен, иногда в собственном его имении, в собственном
доме, посреди семейства, которое валялось в ногах и просило помилования виноватому.
Между тем ночь уже совсем опустилась над станицей. Яркие звезды высыпали на темном небе. По улицам было темно и пусто. Назарка остался с казачками на завалинке, и слышался их хохот, а Лукашка, отойдя тихим шагом от девок, как
кошка пригнулся и вдруг неслышно побежал, придерживая мотавшийся кинжал, не домой, а по направлению к
дому хорунжего. Пробежав две улицы и завернув в переулок, он подобрал черкеску и сел наземь в тени забора. «Ишь, хорунжиха! — думал он про Марьяну: — и не пошутит, чорт! Дай срок».
— Потерпи, милушка. Как быть-то?.. Деньги дело наживное. А уж насчет Владимира Петровича ты даже совсем напрасно сумлеваешься. Вон у него самовар даже серебряный, ковры какие, а дома-то, сказывают, сколько добра всякого… Уж ежели этакому человеку да не верить, милушка, так и жить на белом свете нельзя. На что наша Маланья, на всех фукает, как старая
кошка, а и та: «Вот уж барин, так можно сказать, что взаправский барин!»
В окнах
домов зажигались огни, на улицу падали широкие, жёлтые полосы света, а в них лежали тени цветов, стоявших на окнах. Лунёв остановился и, глядя на узоры этих теней, вспомнил о цветах в квартире Громова, о его жене, похожей на королеву сказки, о печальных песнях, которые не мешают смеяться…
Кошка осторожными шагами, отряхивая лапки, перешла улицу.
Ахов. От меня поклону ждешь, так не дождешься. Что ты, как статуй, стоишь! Головы у вас в
доме нет, некому вас прибодрить-то хорошенько, чтобы вы поворачивались попроверней. Кабы муж твой был жив, так вы бы давно уж метались по дому-то, как
кошки угорелые. Что вы переминаетесь? Стыдно тебе кланяться, так не кланяйся; а все ж таки благослови нас как следует. Будешь икону в руках держать, так и я тебе поклонюсь, дождешься этой чести.
Филицата. Твои причуды-то исполнять, так всему научишься. На все другое подозрение есть: стук ли, собака ли залает — могут выйти из
дому, подумают, чужой. А на
кошку какое подозрение, хоть она разорвись, — мало ль их по деревьям да по крышам мяучит?
— А так в Пульсоне напечатывано: вор подкрадывается к
дому, собака лает, — не зевай, значит, смотри. Петух поет — значит, вставай.
Кошка умывается — значит, дорогой гость, приготовься угостить его, — проговорил малый улыбаясь.
Особенно
кошки ему завидовали: они очень боятся воды и, когда идет дождь, должны сидеть
дома, и погулять не приходится. Встретил волка лысый судья и тоже похвалил его...
Лука. Нехорошо, барыня… Губите вы себя только… Горничная и кухарка пошли по ягоды, всякое дыхание радуется, даже
кошка, и та свое удовольствие понимает и по двору гуляет, пташек ловит, а вы цельный день сидите в комнате, словно в монастыре, и никакого удовольствия. Да право! Почитай, уж год прошел, как вы из
дому не выходите!..
Женщины, когда любят, климатизируются и привыкают к людям быстро, как
кошки. Побыла Кисочка у меня в номере часа полтора, а уж чувствовала себя в нем, как
дома, и распоряжалась моим добром, как своим собственным. Она укладывала в чемодан мои вещи, журила меня за то, что я не вешаю на гвоздь свое новое, дорогое пальто, а бросаю его на стул, как тряпку, и проч.
— Это болезнь такая. Человек, у которого расстроены нервы, — объясняла с комической важностью Иванова, — вдруг начинает ходить по ночам с закрытыми глазами, взбирается на крыши
домов с ловкостью
кошки, ходит по карнизам, но избави Бог его назвать в такие минуты по имени: он может умереть от испуга. Вот таких больных и называют лунатиками.
Пролетка переваливалась из ямы в яму по немощеной, изрытой промоинами улице. Под заборами, в бурьяне, валялись дохлые
кошки и арбузные корки. Пролетка остановилась у покосившихся ворот небольшого
дома. На скамеечке сидел подслеповатый, бритый старик в жилетке и железных очках. Таня крикнула...
И пошла-поехала гульба прежняя, начались попойки денно-нощные, опять визг да пляску подняли барские барыни, опять стало в
доме кабак кабаком… По-прежнему шумно, разгульно в Заборье… И
кошки да плети по-прежнему в честь вошли.
Они порешили, что один котенок останется
дома при старой
кошке, чтобы утешать свою мать, другой поедет на дачу, третий будет жить в погребе, где очень много крыс.
Детям кажется, что все люди, сколько их есть в
доме, всполошатся и набросятся на злодея Неро. Но люди сидят покойно на своих местах и только удивляются аппетиту громадной собаки. Папа и мама смеются… Неро ходит у стола, помахивает хвостом и самодовольно облизывается… Обеспокоена одна только
кошка. Вытянув свой хвост, она ходит по комнатам, подозрительно поглядывает на людей и жалобно мяукает.
— Давай построим котятам домики, — предлагает Ваня. — Они будут жить в разных
домах, а
кошка будет к ним в гости ходить…
Жена моя при первой встрече с ним в обществе призналась мне, что он возбуждает в ней какое-то отвращение, словно
кошки, которых она не терпела и в
доме не держала.
О стульях, бессудной помощи палача,
кошках, разделках на конюшне, столь обыкновенных в его время, не было помину в
доме.
— Ох, не говори… — сделал гримасу Владимир Игнатьевич. — Попутал меня черт… Увлекся, похитил ее из родительского
дома… Привез из Петербурга в имение, а затем сюда, живу в гостинице, жду, что родители вступят в переговоры, а между тем не рассчитал, что страсть моя к ней прошла, а она влюблена, как
кошка, и страшно этим наскучила…
— Коли наглости у ней хватит вернуться в
дом, так она скорей язык проглотит, чем проболтается, свою же шкуру жалеючи. Да навряд она вернулася: сбежала, чай, и глаз на двор показать не осмелится; знает
кошка, чье мясо съела, чует, что не миновать ей за такое дело конюшни княжеской, а что до князя не дойдет воровство ее, того ей и на мысль не придет, окаянной!
Из окрошки вестей, которыми обдали Ивана, мог он только разобрать, что обезьяна герцога курляндского, вероятно сорвавшись с цепочки, пробралась в сад его превосходительства, завязла было в сугробе, но, услыхав погоню дворовых собак, проворно влезла на стену соседнего
дома и виснет теперь на ней, как
кошка.
А в том
дому, братцы, еще с турецкой кампании, домовик поселился, на чердаке себе место умял, стружек сосновых понатаскал — прямо перина. В новые хоромы не переехал, — старый деревянный
дом куда способнее, что ж камень своими боками обсушивать… Да и домовые, они вроде
кошек — к своему стародавнему месту до того привычны, что и с кожей не оторвешь.
И хотя давно уже звенели птицы, и по двору прошла
кошка, старательно выбирая сухие места и избегая холодной и сырой тени от
дома, и даже проехал на станцию извозчик — казалось, что никто еще не пробуждался к жизни, а живет во всем мире одно только солнце, и только одно оно есть живое.
Она, как
кошка, прижилась не к людям, а к
дому.