Неточные совпадения
Я долго не спал, удивленный этой небывалой сценой… Я сознавал, что ссора не имела личного характера. Они спорили, и мать плакала не от личной обиды, а о том, что было прежде и чего теперь нет: о своей отчизне, где были
короли в
коронах, гетманы, красивая одежда, какая-то непонятная, но обаятельная «воля», о которой говорили Зборовские, школы, в которых учился Фома из Сандомира… Теперь ничего этого нет. Отняли родичи отца. Они сильнее. Мать плачет, потому что это несправедливо… их обидели…
Несколько скучный, как бы страдающий головной болью, он привлекал очень немного иностранцев, и ежели тем не менее из всех сил бился походить на прочие столицы, с точки зрения монументов и дворцов, то делал это pro domo, [для себя] чтоб верные подданные прусской
короны имели повод гордиться, что и их
короли не отказывают себе в монументах.
У
короля великолепный, грабленный где-то, может быть, византийский или римский трон, привезенный удальцами вместе с
короной…
И у королевы короткое платье и грубые ноги, а на голове
корона, которую привезли из какого-то набега предки и по ее образцу выковали дома из полпуда золота такую же для
короля.
Почти все представляли поляков, а один —
короля польского в
короне и порфире.
Но, — прибавлял он всегда с горькой улыбкою, — блажен муж, иже не иде на совет нечестивых!» В царствование Лжедимитрия, а потом Шуйского оба заштатные чиновника старались опять попасть ко двору; но попытки их не имели успеха, и они решились пристать к партии боярина Шалонского, который обнадежил Лесуту, что с присоединением России к польской
короне число сановников при дворе
короля Сигизмунда неминуемо удвоится и он не только займет при оном место, равное прежней его степени, но даже, в награду усердной службы, получит звание одного из дворцовых маршалов его польского величества.
До
короля ж дошла молва, что царь
Эстонию,
короны датской лену,
Не Дании намерен возвратить,
Но дать тебе.
Король за это гневен.
Спеши его умилостивить, принц!
Ждать от Бориса нечего нам боле —
Его звезда зашла!
Он
корону примет.
К престолу Карлус призван всей землей —
Он отказаться от него не может.
Приветствую отныне
королемЕго я свейским, Карлусом Девятым!
И если брат наш Карлус с нами хочет
Пребыть в любви — пусть продолжает он
Вести войну с Литвою неуклонно,
Ливонию ж с Эстонией признает
Землею русской. Мы ему на том
Наш вечный мир и дружбу обещаем!
Твой брат,
король на Польше,
Король на Свее и великий князь
Земли литовской, Третий Жигимонт,
Прислал тебе со мною, Львом Сапегой,
Его
короны канцлером, поклон
И гратуляцию на царстве!
Король, как видите, в
короне,
И стар и удручен.
Король напился!» — тот самый
король над моей кроватью — «Он в темной
короне, с густой бородой» — а у меня еще и с кубком в руке — которого я звала Лесной Царь, а который по-настоящему, я потом догадалась, был der König im Thule — gar treu bis an sein Grab — dem sterbend seine Buhle einen goldnen Becher gab [].
А сам он у моря, с весёлым лицом,
В хламиде и в светлой
короне,
Норвежским избранный от всех
королём,
Сидит на возвышенном троне.
Второе действие изображало королевский дворец.
Король — Маша Рыжова, особенно громоздкая в своей царской мантии, с тщательно запрятанной под нею русой косой, с огромной
короной, поминутно съезжавшей ей на кончик носа, похожего на картофелину, рядом с Дорушкой-королевой сидела она на возвышении в мягком и удобном кресле начальницы, изображающем трон.
«
Король» как-то не вполне естественно опустился в кресле, уронив голову на грудь. «Золотая»
корона при этом сползла на самый кончик носа Рыжовой, великолепная белая борода, сделанная из ваты, и такие же усы грозили каждую минуту отлепиться и полететь вниз. Но ужаснее всего было то, что «его королевское величество» храпело на всю сцену, отчаянно присвистывая носом.
Под оглушительный хохот сдвинули далеко не своевременно занавес; спящую непробудным сном Рыжову утащили со сцены, а вместо нее, облекшись в белую «горностаевую» мантию и золотую
корону, на ее месте появилась сама Антонина Николаевна с белой ватной бородою в роли
короля, успевшая запомнить по репетициям роль Рыжовой.
Он пришел в восхищение, когда князь Лимбург, поверяя ему планы мнимой наследницы русского престола, уверял его, что как скоро она наденет на голову
корону деда своего Петра Великого, то немедленно приступит к политике прусского
короля, перед которым благоговеет, что она теперь же, посредством сношений с Пугачевым, постарается способствовать расширению владений Фридриха II на востоке, для чего отклонит вмешательство Австрии турецкими делами, а внимание России — войной с шведским
королем, который таким образом будет помогать и ей, и Пугачеву.
Когда королевичу исполнилось 16 лет, солдат Иван надел на его кудри золотую
корону и вывел его к народу. Это был чудесный зимний день. Солнце играло на небе, и золотые кудри молодого
короля сияли, как солнце.
Несмотря, что речь шла только о ногах, Август должен был снять с головы
корону и скрепя сердце поздравить с нею нового польского
короля, указанного мечом победителя.
Он был очень хорош. Так хорош, что настоящие, живые
короли, бесспорно, позавидовали бы его блестящему виду. У него была роскошная белая, как сахар, седая борода, такие же седые кудри и большие черные глаза. На голове его красовалась золотая
корона. Одет он был так, как вообще одеваются
короли. Художник не пожалел красок, чтобы вырисовать его пурпурную мантию и огромный воротник из дорогого собольего меха. Да, он был чудно хорош.
Объяснялось это тем, что будто бы у светлейшего было желание получить польскую
корону, а по польским законам
королем мог быть гражданин и подданный этого государства.
— И она была несчастна, и над нею надругался народ, которого цепи она разбила. И
король, обязанный ей сохранением своей
короны, как отплатил ей!
Но
короля уже не было во дворце. Раскрашенная картина, лежала на прежнем своем месте, в окне магазина, а на раскрашенной картинке красовался опять бумажный
король, прежний, великолепный
король в
короне и дорогой мантии.
Гордый, не зная почему, своим панцирным боярством и разве тем, что предок его держал стремя у одного из польских
королей и удостоился приветливых слов наияснейшего, он стремился дорыться, во что бы то ни стало, в архивных мусорах до утраченной дворянской
короны.
И он схватился руками за голову и стал просить у судьбы или совсем лишить его и трона, и
короны, и царской мантии, и даже жизни, или же сделать его живым
королем. Да, живым, а не бумажным
королем.
Конечно, бельгийцы герои и
король Альберт высокая личность, достойная своей
короны, — но все-таки героям горлышко-то режут да режут?..
Он был всеобщий друг и фаворит, его не обижал даже «
Король Брындохлыст», сумасшедший человек огромного роста и чудовищной силы, который ходил в
короне из фольги и требовал ото всех знаков раболепного почтения, а непокорным ставил подножки и давал затрещины.