Неточные совпадения
— Ах, не слушал бы! — мрачно проговорил
князь, вставая с кресла и как бы желая уйти, но
останавливаясь в дверях. — Законы есть, матушка, и если ты уж вызвала меня на это, то я тебе скажу, кто виноват во всем: ты и ты, одна ты. Законы против таких молодчиков всегда были и есть! Да-с, если бы не было того, чего не должно было быть, я — старик, но я бы поставил его на барьер, этого франта. Да, а теперь и лечите, возите к себе этих шарлатанов.
Мы играли уже с лишком час; наконец я увидел с своего места, что
князь вдруг встал и, бледный, перешел к нам и
остановился передо мной напротив, через стол: он все проиграл и молча смотрел на мою игру, впрочем, вероятно, ничего в ней не понимая и даже не думая уже об игре.
— Чем он злоупотребляет,
князь? —
остановился я перед ним в изумлении. — Разве он когда вам хоть намекал?
— Ее квартира, вся квартира ее уже целый год.
Князь только что приехал, у ней и
остановился. Да и она сама всего только четыре дня в Петербурге.
Охота была счастливая, убили двух медведей и обедали, собираясь уезжать, когда хозяин избы, в которой
останавливались, пришел сказать, что пришла дьяконова дочка, хочет видеться с
князем Нехлюдовым.
Рагожинские приехали одни, без детей, — детей у них было двое: мальчик и девочка, — и
остановились в лучшем номере лучшей гостиницы. Наталья Ивановна тотчас же поехала на старую квартиру матери, но, не найдя там брата и узнав от Аграфены Петровны, что он переехал в меблированные комнаты, поехала туда. Грязный служитель, встретив ее в темном, с тяжелым запахом, днем освещавшемся коридоре, объявил ей, что
князя нет дома.
(Половой, длинный и сухопарый малый, лет двадцати, со сладким носовым тенором, уже успел мне сообщить, что их сиятельство,
князь Н., ремонтер ***го полка,
остановился у них в трактире, что много других господ наехало, что по вечерам цыгане поют и пана Твардовского дают на театре, что кони, дескать, в цене, — впрочем, хорошие приведены кони.)
Дня через два, когда Долгоруков отсутствовал, у подъезда дома
остановилась подвода с сундуками и чемоданами, следом за ней в карете приехал лорд со своим секретарем-англичанином и приказал вносить вещи прямо в кабинет
князя…
Князь шел, задумавшись; его неприятно поразило поручение, неприятно поразила и мысль о записке Гани к Аглае. Но не доходя двух комнат до гостиной, он вдруг
остановился, как будто вспомнил о чем, осмотрелся кругом, подошел к окну, ближе к свету, и стал глядеть на портрет Настасьи Филипповны.
Старенькая женщина, вся сгорбленная и в черном, повязанная платочком, молча и низко поклонилась Рогожину; тот что-то наскоро спросил ее и, не
останавливаясь за ответом, повел
князя далее через комнаты.
— Не правда ли? Не правда ли? — вскинулась генеральша. — Я вижу, что и ты иногда бываешь умна; ну, довольно смеяться! Вы
остановились, кажется, на швейцарской природе,
князь, ну!
К стыду своему,
князь был до того рассеян, что в самом начале даже ничего и не слышал, и когда генерал
остановился пред ним с каким-то горячим вопросом, то он принужден был ему сознаться, что ничего не понимает.
Взгляд
князя был до того ласков в эту минуту, а улыбка его до того без всякого оттенка хотя бы какого-нибудь затаенного неприязненного ощущения, что генерал вдруг
остановился и как-то вдруг другим образом посмотрел на своего гостя; вся перемена взгляда совершилась в одно мгновение.
Она не успела еще сойти с лестницы на дорогу (огибающую кругом парк), как вдруг блестящий экипаж, коляска, запряженная двумя белыми конями, промчалась мимо дачи
князя. В коляске сидели две великолепные барыни. Но, проехав не более десяти шагов мимо, коляска вдруг
остановилась; одна из дам быстро обернулась, точно внезапно усмотрев какого-то необходимого ей знакомого.
Войдя в свой дом, Лизавета Прокофьевна
остановилась в первой же комнате; дальше она идти не могла и опустилась на кушетку, совсем обессиленная, позабыв даже пригласить
князя садиться. Это была довольно большая зала, с круглым столом посредине, с камином, со множеством цветов на этажерках у окон и с другою стеклянною дверью в сад, в задней стене. Тотчас же вошли Аделаида и Александра, вопросительно и с недоумением смотря на
князя и на мать.
Князь шагнул еще ближе, шаг, другой, и
остановился.
—
Остановитесь, Гаврила Ардалионович,
остановитесь! — крикнул
князь в настоящем испуге, но было уже поздно.
Адреса он не знает; стало быть, очень может подумать, что
князь в прежнем трактире
остановился; по крайней мере попробует здесь поискать… если уж очень понадобится.
— Как? —
остановился вдруг
князь, — да что ты! Я почти шутил, а ты так серьезно! И к чему ты меня спросил: верую ли я в бога?
В четвертом этаже
остановились пред низенькою дверью. Генерал видимо робел и совал вперед
князя.
Князь вышел и некоторое время ходил в раздумье по тротуару. Окна комнат, занимаемых Рогожиным, были все заперты; окна половины, занятой его матерью, почти все были отперты; день был ясный, жаркий;
князь перешел через улицу на противоположный тротуар и
остановился взглянуть еще раз на окна: не только они были заперты, но почти везде были опущены белые сторы.
Увидев
князя, она удивилась и
остановилась пред ним, как бы спрашивая.
Она даже
остановилась в недоумении, к чрезвычайному удовольствию Коли, который, конечно, мог бы отлично объяснить, еще когда она и не трогалась с своей дачи, что никто ровно не умирает и никакого смертного одра нет, но не объяснил, лукаво предчувствуя будущий комический гнев генеральши, когда она, по его расчетам, непременно рассердится за то, что застанет
князя, своего искреннего друга, здоровым.
Он приподнял портьеру,
остановился и оборотился опять к
князю.
— О
князь! — вскричал генерал, упоенный своим рассказом до того, что, может быть, уже не мог бы
остановиться даже пред самою крайнею неосторожностью, — вы говорите: «Всё это было!» Но было более, уверяю вас, что было гораздо более!
И она, и Аглая
остановились как бы в ожидании, и обе, как помешанные, смотрели на
князя. Но он, может быть, и не понимал всей силы этого вызова, даже наверно можно сказать. Он только видел пред собой отчаянное, безумное лицо, от которого, как проговорился он раз Аглае, у него «пронзено навсегда сердце». Он не мог более вынести и с мольбой и упреком обратился к Аглае, указывая на Настасью Филипповну...
Ипполит направился к двери, но
князь крикнул ему, и тот
остановился в дверях.
Князь пошел за нею; но, войдя в столовую, Аглая
остановилась.
Аглая
остановилась, взяла записку и как-то странно поглядела на
князя. Ни малейшего смущения не было в ее взгляде, разве только проглянуло некоторое удивление, да и то, казалось, относившееся к одному только
князю. Аглая своим взглядом точно требовала от него отчета, — каким образом он очутился в этом деле вместе с Ганей? — и требовала спокойно и свысока. Они простояли два-три мгновения друг против друга; наконец что-то насмешливое чуть-чуть обозначилось в лице ее; она слегка улыбнулась и прошла мимо.
Вот!.. — залепетал вдруг снова Бурдовский, дико и опасливо осматриваясь кругом и тем более горячась, чем больше не доверял и дичился, — вы не имеете права! — и, проговорив это, резко
остановился, точно оборвал, и безмолвно выпучив близорукие, чрезвычайно выпуклые с красными толстыми жилками глаза, вопросительно уставился на
князя, наклонившись вперед всем своим корпусом.
Князь мельком взглянул на нее, как бы что-то припоминая, впрочем, не
останавливаясь, хотел пройти в дверь.
Наконец, когда, уже взойдя в бельэтаж,
остановились направо против двери одной богатой квартиры, и генерал взялся за ручку колокольчика,
князь решился окончательно убежать; но одно странное обстоятельство остановило его на минуту...
— Что, что ты мог слышать? — вздрогнул вдруг
князь и
остановился в чрезвычайном смущении.
— Да, на мне. — И
князь опять
остановился.
Князь немедленно хотел поворотить назад к себе, в гостиницу; даже повернулся и пошел; но чрез минуту
остановился, обдумал и воротился опять по прежней дороге.
Князь, может быть, и ответил бы что-нибудь на ее любезные слова, но был ослеплен и поражен до того, что не мог даже выговорить слова. Настасья Филипповна заметила это с удовольствием. В этот вечер она была в полном туалете и производила необыкновенное впечатление. Она взяла его за руку и повела к гостям. Перед самым входом в гостиную
князь вдруг
остановился и с необыкновенным волнением, спеша, прошептал ей...
Назавтра явился к
князю и Келлер, повещенный о том, что он шафер. Прежде чем войти, он
остановился в дверях и, как только увидел
князя, поднял кверху правую руку с разогнутым указательным пальцем и прокричал в виде клятвы...
— Аглая,
остановитесь! Ведь это несправедливо, — вскричал
князь как потерянный. Рогожин уже не улыбался, но слушал, сжав губы и скрестив руки.
Пока он подводил
князя к креслам и усаживал его к столу, тот случайно обернулся к нему и
остановился под впечатлением чрезвычайно странного и тяжелого его взгляда.
Налетов (в нетерпении
останавливаясь посреди залы). Э… однако это просто, терпенья никакого недостает! быка, что ли, они там едят! Даже Разбитной не идет. (Становится против Хоробиткиной и устремляет на нее свое стеклышко. В сторону.) А недурна! есть над чем позаняться. (Вслух ей.) Э… вы, сударыня, верно, тоже с просьбой к
князю?
Налетов (входит с шумом; в одном глазу у него стеклышко; он
останавливается посреди залы и окидывает взглядом просителей. Пафнутьев ему кланяется). Э… скажите, пожалуйста,
князь принимает?
— Княжна,
князь просил вас не скакать! — крикнул Калинович по-французски. Княжна не слыхала; он крикнул еще; княжна
остановилась и начала их поджидать. Гибкая, стройная и затянутая в синюю амазонку, с несколько нахлобученною шляпою и с разгоревшимся лицом, она была удивительно хороша, отразившись вместе с своей серой лошадкой на зеленом фоне перелеска, и герой мой забыл в эту минуту все на свете: и Полину, и Настеньку, и даже своего коня…
Сначала они вышли в ржаное поле, миновав которое, прошли луга, прошли потом и перелесок, так что от усадьбы очутились верстах в трех. Сверх обыкновения
князь был молчалив и только по временам показывал на какой-нибудь открывавшийся вид и хвалил его. Калинович соглашался с ним, думая, впрочем, совершенно о другом и почти не видя никакого вида. Перейдя через один овражек,
князь вдруг
остановился, подумал немного и обратился к Калиновичу...
Последние слова
князь говорил протяжно и
остановился, как бы ожидая, не скажет ли чего-нибудь Калинович; но тот молчал и смотрел на него пристально и сурово, так что
князь принужден был потупиться, но потом вдруг взял его опять за руку и проговорил с принужденною улыбкою...
— Еду-с… Дело наше о привилегии кончилось — значит, теперь надо в деревню… работать… хлопотать… — отвечал
князь и
остановился, как бы не договорив чего-то; но Калинович понял.
— В Морскую! — крикнул
князь, и они
остановились у Дюссо.
— Почему ж? Нет!.. — перебил
князь и
остановился на несколько времени. — Тут, вот видите, — начал он, — я опять должен сделать оговорку, что могу ли я с вами говорить откровенно, в такой степени, как говорил бы откровенно с своим собственным сыном?
— К счастью Михайлова, Калугин был в прекрасном расположении духа (генерал только-что поговорил с ним весьма доверенно, и
князь Гальцин, приехав из Петербурга,
остановился у него) — он счел не унизительным подать руку штабс-капитану Михайлову, чего не решился однако сделать Праскухин, весьма часто встречавшийся на бастионе с Михайловым, неоднократно пивший его вино и водку и даже должный ему по преферансу 12 руб. с полтиной.
— Он занимается с
князем, — сказала Катенька и посмотрела на Любочку. Любочка вдруг покраснела отчего-то, сморщилась, притворясь, что ей что-то больно, и вышла из комнаты. Я вышел вслед за нею. Она
остановилась в гостиной и что-то снова записала карандашиком на свою бумажку.
Заплеванная лестница пахла мышами, кошками, керосином и стиркой. Перед шестым этажом
князь Василий Львович
остановился.