Неточные совпадения
— Смотрел я однажды у пруда на лягушек, —
говорил он, — и был смущен диаволом. И начал себя бездельным обычаем спрашивать, точно ли один человек обладает душою, и нет ли таковой у гадов земных! И, взяв лягушку, исследовал. И по
исследовании нашел: точно; душа есть и у лягушки, токмо малая видом и не бессмертная.
Но глуповцы не внимали обличителям и с дерзостью
говорили:"Хлеб пущай свиньи едят, а мы свиней съедим — тот же хлеб будет!"И Дю-Шарио не только не возбранял подобных ответов, но даже видел в них возникновение какого-то духа
исследования.
Мы стыдливо прячемся за исторические
исследования о чем-то, боимся науки, которая требует, чтобы
говорили лишь о чем-то.
Пусть прежде туда выедет полиция, члены опеки и внушат крестьянам повиновение; наконец,
говорю, еще не известно, что откроется по
исследованию вашего чиновника, и, может быть, действия опекуна таковы, что его самого следует удалить и что крестьяне оказывают неповиновение только против него.
— Ну-с, а теперь будем продолжать наше
исследование. Так вы
говорите, что лен… как же его у вас обработывают? Вот в Бельгии, в Голландии кружева делают…
Говорили потом, что продолжение
исследования было поспешно запрещено и что даже прогрессивный журнал пострадал за напечатанную первую половину.
Я не буду
говорить о том, которое из этих двух сказаний более лестно для моего самолюбия: и то и другое не помешали мне сделаться вольнонаемным редактором"Красы Демидрона". Да и не затем я повел речь о предках, чтобы хвастаться перед вами, — у каждого из вас самих, наверное, сзади, по крайней мере, по Редеде сидит, а только затем, чтобы наглядно показать, к каким полезным и в то же время неожиданным результатам могут приводить достоверные
исследования о родопроисхождении Гадюков.
Вот на этом спектакле Горсткин пригласил нас на следующую субботу — по субботам спектаклей не было —
поговорить о Гамлете. Горсткин прочел нам целое
исследование о Гамлете;
говорил много Далматов, Градов, и еще был выслушан один карандашный набросок, который озадачил присутствующих и на который после споров и разговоров Лев Иванович положил резолюцию...
Первую половину вопроса статский советник признал правильною и, дабы удовлетворить потерпевшую сторону, обратился к уряднику, сказав: это все ты, каналья, сплетни разводишь! Но относительно проторей и убытков вымолвил кратко: будьте и тем счастливы, чего бог простил! Затем, запечатлев урядника, проследовал в ближайшее село, для
исследования по доносу тамошнего батюшки, будто местный сельский учитель превратно толкует события,
говоря: сейте горохи, сажайте капусту, а о прочем не думайте!
Доктор не любил нашего хозяйства, потому что оно мешало нам спорить, и
говорил, что пахать, косить, пасти телят недостойно свободного человека и что все эти грубые виды борьбы за существование люди со временем возложат на животных и на машины, а сами будут заниматься исключительно научными
исследованиями.
Где-то в глубине моей души, еще не притупившейся к человеческому страданию, я разыскал теплые слова. Прежде всего я постарался убить в ней страх.
Говорил, что ничего еще ровно не известно и до
исследования предаваться отчаянию нельзя. Да и после
исследования ему не место: я рассказал о том, с каким успехом мы лечим эту дурную боль — сифилис.
Собственно
говоря, после того как опытная Анна Николаевна подсказала мне, в чем дело,
исследование это было ни к чему не нужно. Сколько бы я ни исследовал, больше Анны Николаевны я все равно бы не узнал. Диагноз ее, конечно, был верный: поперечное положение. Диагноз налицо. Ну, а дальше?..
Румор в предисловии к своим «Итальянским
исследованиям» чрезвычайно перепутал все относящиеся сюда понятия: он хочет обличить ложность фальшивого идеализма в искусстве, стремящегося улучшать природу в ее чистых и постоянных формах; он справедливо
говорит против подобного идеализма, что искусство не может переделывать неизменных форм природы, которые даются ему природою необходимо и неизменно.
Правда, этого недостатка не видно, его открывает не глаз, а вычисление; можио поэтому прибавить, что смешно и
говорить об этом недостатке, которого невозможно заметить, о котором можно только знать, но таковы большею частью недостатки прекрасного в действительности: их не видео, они нечувствительны, они открываются только
исследованию, а не воззрению.
Доктор
говорил: то-то и то-то указывает, что у вас внутри то-то и то-то; но если это не подтвердится по
исследованиям того-то и того-то, то у вас надо предположить то-то и то-то.
Он стал принимать лекарства, исполнять предписания доктора, которые изменились по случаю
исследования мочи. Но тут как раз так случилось, что в этом
исследовании и в том, что должно было последовать за ним, вышла какая-то путаница. До самого доктора нельзя было добраться, а выходило, что делалось не то, что
говорил ему доктор. Или он забыл, или соврал, или скрывал от него что-нибудь.
Не
говоря о точке зрения Посошкова, которая, может быть, не совсем удовлетворит требованиям живой народной науки, заметим здесь только о том, как в этом случае простой здравый смысл русского человека сошелся с результатами, добытыми наконец в многолетних опытах и
исследованиях людей ученых.
Катерина Матвеевна. Алексей Павлыч
говорил, что они хотели делать
исследования над организациями волокон водорослей.
Это
говорит нам постоянный опыт,
говорит наше внутреннее сознание, наша вера; и это же самое подтверждается результатами новейших
исследований в области естествоведения.
Страх перед разумом вызывает у победителей стремление подорвать его силы: они начинают
говорить об ограниченности разума, о том, что
исследование не способно разрешить загадки бытия, ставят на место изучения умозрение, на место
исследования — созерцание.
Вся тайна в присутствии или отсутствии чутья, которое заключает в себе, собственно
говоря, весь смысл, всю мораль предполагаемого
исследования.
Мифотворческий характер философии открытое выражение находит у Платона, который с соблазнительным для философов безразличием и как будто с преднамеренной беспорядочностью от вершин диалектического
исследования переходит к мифу и даже самые основные свои идеи нередко выражает мифом, предоставляя комментаторам решать вопрос, как следует относиться к такого рода изложению, серьезно ли Платон
говорит или шутит.
В характере наших собеседований было замечательно то, что лица в наших разговорах играли относительно очень небольшую роль; мы почти никогда не
говорили о ком — нибудь, а всегда о чем — нибудь — и потому разговор наш получал форму не осуждения, а рассуждения, и через это беседе сообщался спокойный, философский характер, незаметно, но быстро давший моему уму склонность к
исследованию и анализу.
Мы можем показать и доказать, что всё так было и будет, как мы
говорим; наши
исследования, кроме того, содействуют улучшению благосостояния человека.
Его
исследования, как мы уже
говорили, произвели фурор не только в русском, но и в европейском медицинском мире.
Лучшее о них
исследование (рукописи) графа Стенбока.], бело-криницкие [О белокриницкой раскольнической кафедре
говорят: Григорий, митрополит новгородский и с. — петербургский, в своем сочинении «Истинно древняя и истинно православная христова церковь», изд. 2, т. 1, стр. 287 и след., и инок Парфений в своей «Книге о промысле божием».