Неточные совпадения
Г-жа Простакова (к Милону). А, мой батюшка! Господин офицер! Я вас теперь
искала по всей деревне; мужа с
ног сбила, чтоб принести вам, батюшка, нижайшее благодарение за добрую команду.
Швабрин стал
искать у себя в карманах и сказал, что не взял с собою ключа. Пугачев толкнул дверь
ногою; замок отскочил; дверь отворилась, и мы вошли.
Нередко вечерами, устав от игры, она становилась тихонькой и, широко раскрыв ласковые глаза, ходила по двору, по саду, осторожно щупая землю пружинными
ногами и как бы
ища нечто потерянное.
Самгин нащупал пальто, стал
искать карман, выхватил револьвер, но в эту минуту поезд сильно тряхнуло, пронзительно завизжали тормоза, озлобленно зашипел пар, — Самгин пошатнулся и сел на
ноги Крэйтона, тот проснулся и, выдергивая
ноги, лягаясь, забормотал по-английски, потом свирепо закричал...
— Вот, если б Обломова сын пропал, — сказал он на предложение жены поехать
поискать Андрея, — так я бы поднял на
ноги всю деревню и земскую полицию, а Андрей придет. О, добрый бурш!
Однако ж… походка как будто ее: так легко и быстро скользят
ноги, как будто не переступают, а движутся, такая же наклоненная немного вперед шея и голова, точно она все
ищет чего-то глазами под
ногами у себя.
Райский вошел в переулки и улицы: даже ветер не ходит. Пыль, уже третий день нетронутая, одним узором от проехавших колес лежит по улицам; в тени забора отдыхает козел, да куры, вырыв ямки, уселись в них, а неутомимый петух
ищет поживы, проворно раскапывая то одной, то другой
ногой кучу пыли.
Она в темноте
искала ступенек
ногой — он шагнул из беседки прямо на землю, подал ей руку и помог сойти.
Утром поздно уже, переспав два раза срок, путешественник вдруг освобождает с трудом голову из-под спуда подушек, вскакивает, с прической а l’imbecile [как у помешанного — фр.], и дико озирается по сторонам, думая: «Что это за деревья, откуда они взялись и зачем он сам тут?» Очнувшись, шарит около себя,
ища картуза, и видит, что в него вместо головы угодила
нога, или ощупывает его под собой, а иногда и вовсе не находит.
Пропев, он обратился было к своим мирным занятиям, начал
искать около себя на полу, чего бы поклевать, и поскреб раза два землю
ногой.
— Вот, вот так! — учил он, опускаясь на пол. — Ай, ай! — закричал он потом,
ища руками кругом, за что бы ухватиться. Его потащило с горы, а он стремительно домчался вплоть до меня… на всегда готовом экипаже. Я только что успел подставить
ноги, чтоб он своим ростом и дородством не сокрушил меня.
— Видно, у них всё так, — сказала корчемница и, вглядевшись в голову девочки, положила чулок подле себя, притянула к себе девочку между
ног и начала быстрыми пальцами
искать ей в голове. — «Зачем вином торгуешь?» А чем же детей кормить? — говорила она, продолжая свое привычное дело.
Он расписался, я эту подпись в книге потом видел, — встал, сказал, что одеваться в мундир идет, прибежал в свою спальню, взял двухствольное охотничье свое ружье, зарядил, вкатил солдатскую пулю, снял с правой
ноги сапог, ружье упер в грудь, а
ногой стал курок
искать.
В походе Дерсу всегда внимательно смотрел себе под
ноги; он ничего не
искал, но делал это просто так, по привычке. Один раз он нагнулся и поднял с земли палочку. На ней были следы удэгейского ножа. Место среза давно уже почернело.
— Что это вас нигде не сыщешь, и чай давно подан, и все в сборе, я уже
искала,
искала вас,
ноги устали, не под лета мне бегать; да и что это на сырой траве лежать?.. вот будет завтра насморк, непременно будет.
Галльский трибун ничего не берет из «анархической и легкомысленной Греции», он стоически попирает
ногами личные чувства, а не
ищет согласовать их с требой семьи и общины.
Два дни и две ночи спал Петро без просыпу. Очнувшись на третий день, долго осматривал он углы своей хаты; но напрасно старался что-нибудь припомнить: память его была как карман старого скряги, из которого полушки не выманишь. Потянувшись немного, услышал он, что в
ногах брякнуло. Смотрит: два мешка с золотом. Тут только, будто сквозь сон, вспомнил он, что
искал какого-то клада, что было ему одному страшно в лесу… Но за какую цену, как достался он, этого никаким образом не мог понять.
Это был высокий, сухой и копченый человек, в тяжелом тулупе из овчины, с жесткими волосами на костлявом, заржавевшем лице. Он ходил по улице согнувшись, странно качаясь, и молча, упорно смотрел в землю под
ноги себе. Его чугунное лицо, с маленькими грустными глазами, внушало мне боязливое почтение, — думалось, что этот человек занят серьезным делом, он чего-то
ищет, и мешать ему не надобно.
Очень хотелось ударить его
ногой, но было больно пошевелиться. Он казался еще более рыжим, чем был раньше; голова его беспокойно качалась; яркие глаза
искали чего-то на стене. Вынув из кармана пряничного козла, два сахарных рожка, яблоко и ветку синего изюма, он положил всё это на подушку, к носу моему.
Мы сняли с себя ружья и прислонили их к дереву, затем принялись ломать сухие сучья. Один сучок упал на землю. Я наклонился и стал
искать его у себя под
ногами. Случайно рукой я нащупал большой кусок древесного корья.
Помада
ноги отходил,
искавши Розанова, и наконец, напав на его след по рассказам барсовского полового, нашел Дмитрия Петровича одиноко сидящим в нумере. Он снова запил мертвым запоем.
— А третий сорт: трудом, потом и кровью христианской выходим мы, мужики, в люди. Я теперича вон в сапогах каких сижу, — продолжал Макар Григорьев, поднимая и показывая свою в щеголеватый сапог обутую
ногу, — в грязи вот их не мачивал, потому все на извозчиках езжу; а было так, что приду домой, подошвы-то от сапог отвалятся, да и
ноги все в крови от ходьбы: бегал это все я по Москве и работы
искал; а в работниках жить не мог, потому — я горд, не могу, чтобы чья-нибудь власть надо мной была.
— Мужик спокойнее на
ногах стоит! — добавил Рыбин. — Он под собой землю чувствует, хоть и нет ее у него, но он чувствует — земля! А фабричный — вроде птицы: родины нет, дома нет, сегодня — здесь, завтра — там! Его и баба к месту не привязывает, чуть что — прощай, милая, в бок тебе вилами! И пошел
искать, где лучше. А мужик вокруг себя хочет сделать лучше, не сходя с места. Вон мать пришла!
— Ты его добром, а он тебя — колом! — тихонько усмехнувшись, сказал Ефим и быстро вскочил на
ноги. — Уходить им пора, дядя Михаиле, покуда не видал никто. Раздадим книжки — начальство будет
искать — откуда явились? Кто-нибудь вспомнит — а вот странницы приходили…
Это было вчера. Побежал туда и целый час, от 16 до 17, бродил около дома, где она живет. Мимо, рядами, нумера. В такт сыпались тысячи
ног, миллионноногий левиафан, колыхаясь, плыл мимо. А я один, выхлестнут бурей на необитаемый остров, и
ищу,
ищу глазами в серо-голубых волнах.
Словом сказать, так обставил дело, что мужичку курицы выпустить некуда. Курица глупа, не рассуждает, что свое и что чужое, бредет туда, где лучше, — за это ее сейчас в суп.
Ищет баба курицу, с
ног сбилась, а Конон Лукич молчит.
— Нет; да и где им было догонять: я их так запостил и напугал, что они небось радешеньки остались и три дня носу из юрт не казали, а после хоть и выглянули, да уже
искать им меня далеко было. Ноги-то у меня, как я из них щетину спустил, подсохли, такие легкие стали, что как разбежался, всю степь перебежал.
Малюта слушал сына, и два чувства спорили в нем между собою. Ему хотелось закричать на Максима, затопать на него
ногами и привести его угрозами к повиновению, но невольное уважение сковывало его злобу. Он понимал чутьем, что угроза теперь не подействует, и в низкой душе своей начал
искать других средств, чтоб удержать сына.
В доме Бизюкина утро этого дня было очень неблагополучно: акцизница хватилась бывшего на ней вчера вечером дорогого бриллиантового колье и не нашла его. Прислуга была вся на
ногах; хозяева тоже. Пропажу
искали и в беседке, и по всему дому, и нигде не находили.
Не первый он был и не последний из тех, кто, попрощавшись с родными и соседями, взяли, как говорится,
ноги за пояс и пошли
искать долю, работать, биться с лихой нуждой и есть горький хлеб из чужих печей на чужбине.
Матвей видел его тяжёлый, подозрительный взгляд и напряжённо
искал, что сказать старику, а тот сел на скамью, широко расставив голые
ноги, распустил сердито надутые губы в улыбку и спросил...
И замолчал, как ушибленный по голове чем-то тяжёлым: опираясь спиною о край стола, отец забросил левую руку назад и царапал стол ногтями, показывая сыну толстый, тёмный язык. Левая
нога шаркала по полу, как бы
ища опоры, рука тяжело повисла, пальцы её жалобно сложились горсточкой, точно у нищего, правый глаз, мутно-красный и словно мёртвый, полно налился кровью и слезой, а в левом горел зелёный огонь. Судорожно дёргая углом рта, старик надувал щёку и пыхтел...
С раннего утра Татьяна Власьевна поднималась на
ноги и целый день бродила по дому, как тень, точно она все чего-то
искала или кого-то поджидала.
Розги подхватили и унесли. На окровавленный пол бросили опилок. Орлов, застегиваясь, помутившимися глазами кого-то
искал в толпе. Взгляд его упал на майора. Полузастегнув шинель, Орлов бросился перед ним на колени, обнял его
ноги и зарыдал...
Костылев. Это я… я! А вы тут… одни? А-а… Вы — разговаривали? (Вдруг топает
ногами — громко визжит.) Васка… поганая! Нищая… шкура! (Пугается своего крика, встреченного молчанием и неподвижностью.) Прости господи… опять ты меня, Василиса, во грех ввела… Я тебя
ищу везде… (Взвизгивая.) Спать пора! Масла в лампады забыла налить… у, ты! Нищая… свинья… (Дрожащими руками машет на нее. Василиса медленно идет к двери в сени, оглядываясь на Пепла.)
На этот раз, впрочем, было из чего суетиться. Вчуже забирал страх при виде живых людей, которые, можно сказать, на ниточке висели от смерти: местами вода, успевшая уже затопить во время дня половину реки, доходила им до колен; местами приводилось им обходить проруби или перескакивать через широкие трещины, поминутно преграждавшие путь. Дороги нечего было
искать: ее вовсе не было видно; следовало идти на авось: где лед держит пока
ногу, туда и ступай.
В
ноги кланяйся!» Ей хочется остаться одной и погрустить тихонько, как бывало, а свекровь говорит; «Отчего не воешь?» Она
ищет света, воздуха, хочет помечтать и порезвиться, полить свои цветы, посмотреть на солнце, на Волгу, послать свой привет всему живому, — а ее держат в неволе, в ней постоянно подозревают нечистые, развратные замыслы.
— Скоро околею…
Ноги отнимаются… а отнимутся — нельзя буде корму
искать… тогда мне смерть…
В сенях кто-то завозился, послышались глухие голоса, потом чья-то рука долго скребла по двери,
ища скобу. Товарищи безмолвно ждали. Дверь отворилась медленно, не вдруг, и в подвал ввалился Перфишка. Он задел
ногой за порог, покачнулся и упал на колени, подняв кверху правую руку с гармоникой в ней.
«Но вот вопрос, — продолжал я. — Отчего мы утомились? Отчего мы, вначале такие страстные, смелые, благородные, верующие, к тридцати — тридцати пяти годам становимся уже полными банкротами? Отчего один гаснет в чахотке, другой пускает пулю в лоб, третий
ищет забвения в водке, картах, четвертый, чтобы заглушить страх и тоску, цинически топчет
ногами портрет своей чистой, прекрасной молодости? Отчего мы, упавши раз, уже не стараемся подняться и, потерявши одно, не
ищем другого? Отчего?
Коринкина. Опять вы «мое блаженство»! (Топает
ногой.) Ну, слушайте. У меня сейчас собираются некоторые артисты; мы хотим серьезно поговорить об одном деле, и вы должны тут присутствовать. Я вас везде
искала, по всему городу ездила.
— Что делать, — говорил он, — выписали меня из гошпиталя… Родных никого… Пристанища нет… Я к тому, к другому… Так и так, мол, нельзя ли местишко… А он, кому говорил-то, посмотрит на
ногу, покачает головой, даст там пятак — гривенник, и шабаш… Рубля два в другой раз наподают… Плюнул это я места
искать… В приют было раз зашел, прошусь, значит, раненый, говорю.
Василиса Перегриновна. И что же я там увидела, благодетельница! Как меня
ноги сдержали, уж я и не знаю! Лизка бегает по кустам в развращенном виде, должно быть, любовников своих
ищет; ангельчик наш, барин, катается на пруду в лодке, а Надька, тоже в развращенном виде, уцепилась ему за шею руками и лобзает его. И как это видно было, что он, по своей непорочности, старается ее оттолкнуть от себя; а она все хватает его за шею, лобзает и соблазняет.
— Не знаю, — хмуро отвечал келарь. — После вечерни зашел проведать игуменью Досифею, ну, и снял рясу и клобук: зело жарко было. Посидел малое время, собрался домой, — нет моей ряски и клобука. Уж искали-искали, всю обитель вверх
ногами поставили, а пропажи не нашли.
И молодой врач, мужчина или женщина, в беленьком штопаном халате склоняется к
ногам, давит пальцем кость выше язвы,
ищет причин.
Это общество, столько перенесшее и выстрадавшее, так часто останавливаемое враждебными обстоятельствами в естественном ходе своего развития, так стесняемое в самых чистых и высоких своих стремлениях, связанное во всем по рукам и
ногам вследствие совершенно неравномерного распределения в нем умственных и вещественных преимуществ, — это общество, не имея возможности действовать,
искало отрады по крайней мере в слове — умном, смелом, благородном, выводившем на посмеяние все низкое и пошлое и выражавшем живое стремление к новому, лучшему, разумному порядку вещей.
Вот — замечаю я: наблюдает за мною некий старичок — седенький, маленький и чистый, как голая кость. Глаза у него углублённые, словно чего-то устрашились; сух он весь, но крепок, подобно козлёнку, и быстр на
ногах. Всегда жмётся к людям, залезает в толпу, — бочком живёт, — и заглядывает в лица людей, точно
ищет знакомого. Хочется ему чего-то от меня, а не смеет спросить, и жалка мне стала эта робость его.
Послушно ходит человек;
ищет, смотрит, чутко прислушивается и снова идёт, идёт. Гудит под
ногами искателей земля и толкает их дальше — через реки, горы, леса и моря, — ещё дальше, всюду, где уединённо обители стоят, обещая чудеса, всюду, где дышит надежда на что-то иное, чем эта горькая, трудная, тесная жизнь.
За дверями, которые выходили в сени, слышался шорох… кто-то тихо переступал с
ноги на
ногу и водил по стене руками… Очевидно, этот злодей
искал, но никак не мог найти двери…
Крутицкий. Кому счастье, Елеся. А нам нет счастья; бедному Кузиньке бедная и песенка. Терять — терял, а находить — не находил. Очень страшно — потерять, очень! Я вот гривенничек-то засунул в жилетку, да и забыл; вдруг хватился, нет. Ну, потерял… Задрожал весь, руки,
ноги затряслись, — шарю, шарю, — карманов-то не найду. Ну, потерял… одно в уме, что потерял. Еще хуже это; чем бы
искать, а тут тоска. Присел, поплакал, — успокоился немножко; стал опять
искать, а он тут, ну и радость.