Неточные совпадения
Как всегда, у него за время его уединения набралось пропасть мыслей и чувств, которых он не мог передать окружающим, и теперь он изливал в Степана Аркадьича и поэтическую радость весны, и неудачи и планы хозяйства, и мысли и замечания о книгах, которые он читал, и в особенности
идею своего сочинения, основу которого, хотя он сам не
замечал этого, составляла критика всех старых сочинений о хозяйстве.
— В самом серьезном, так сказать, в самой сущности дела, — подхватил Петр Петрович, как бы обрадовавшись вопросу. — Я, видите ли, уже десять лет не посещал Петербурга. Все эти наши новости, реформы,
идеи — все это и до нас прикоснулось в провинции; но чтобы видеть яснее и видеть все, надобно быть в Петербурге. Ну-с, а моя мысль именно такова, что всего больше
заметишь и узнаешь, наблюдая молодые поколения наши. И признаюсь: порадовался…
Но если ему надо, для своей
идеи, перешагнуть хотя бы и через труп, через кровь, то он внутри себя, по совести, может, по-моему, дать себе разрешение перешагнуть через кровь, — смотря, впрочем, по
идее и по размерам ее, — это
заметьте.
— В быстрой смене литературных вкусов ваших все же
замечаем — некое однообразие оных. Хотя антидемократические
идеи Ибсена как будто уже приелись, но место его в театрах заступил Гамсун, а ведь хрен редьки — не слаще. Ведь Гамсун — тоже антидемократ, враг политики…
«Тут есть путаница, но она только доказывает, что пользоваться чужими
идеями — опасно. Есть корректор, который
замечает эти ошибки».
Основная
идея плана, расположение, главные части — все давно готово у него в голове; остались только подробности,
сметы и цифры.
— Это еще не доказательство сумасшествия. Помните, что и того, у кого у первого родилась
идея о силе пара, тоже посадили за нее в сумасшедший дом, —
заметил Марк.
Кто сказал?» Кстати, я
заметил, что это — вообще свойство простонародья: он не удовольствуется общей
идеей, если очень заинтересуется, но непременно начнет требовать самых твердых и точных подробностей.
Мне грустно, что разочарую читателя сразу, грустно, да и весело. Пусть знают, что ровно никакого-таки чувства «
мести» нет в целях моей «
идеи», ничего байроновского — ни проклятия, ни жалоб сиротства, ни слез незаконнорожденности, ничего, ничего. Одним словом, романтическая дама, если бы ей попались мои записки, тотчас повесила бы нос. Вся цель моей «
идеи» — уединение.
«Я буду не один, — продолжал я раскидывать, ходя как угорелый все эти последние дни в Москве, — никогда теперь уже не буду один, как в столько ужасных лет до сих пор: со мной будет моя
идея, которой я никогда не изменю, даже и в том случае, если б они мне все там понравились, и дали мне счастье, и я прожил бы с ними хоть десять лет!» Вот это-то впечатление,
замечу вперед, вот именно эта-то двойственность планов и целей моих, определившаяся еще в Москве и которая не оставляла меня ни на один миг в Петербурге (ибо не знаю, был ли такой день в Петербурге, который бы я не ставил впереди моим окончательным сроком, чтобы порвать с ними и удалиться), — эта двойственность, говорю я, и была, кажется, одною из главнейших причин многих моих неосторожностей, наделанных в году, многих мерзостей, многих даже низостей и, уж разумеется, глупостей.
В тихом взгляде ее светилась
идея, но никак я не мог
заметить, чтоб она чего-нибудь ждала в тревоге.
Замечали за ним (хоть я и не
заметил), что после припадка в нем развилась какая-то особенная наклонность поскорее жениться и что будто бы он уже не раз приступал к этой
идее в эти полтора года.
Чуть
заметите малейшую черту глуповатости в смехе — значит несомненно тот человек ограничен умом, хотя бы только и делал, что сыпал
идеями.
Но были и не умилительные, были даже совсем веселые, были даже насмешки над иными монахами из беспутных, так что он прямо вредил своей
идее, рассказывая, — о чем я и
заметил ему: но он не понял, что я хотел сказать.
Или, наконец, если смех этот хоть и сообщителен, а все-таки почему-то вам покажется пошловатым, то знайте, что и натура того человека пошловата, и все благородное и возвышенное, что вы
заметили в нем прежде, — или с умыслом напускное, или бессознательно заимствованное, и что этот человек непременно впоследствии изменится к худшему, займется «полезным», а благородные
идеи отбросит без сожаления, как заблуждения и увлечения молодости.
— Бонмо великолепное, и, знаешь, оно имеет глубочайший смысл… Совершенно верная
идея! То есть, веришь ли… Одним словом, я тебе сообщу один крошечный секрет.
Заметил ты тогда эту Олимпиаду? Веришь ли, что у ней болит немножко по Андрею Петровичу сердце, и до того, что она даже, кажется, что-то питает…
Я передал эту
идею Версилову,
заметив и прежде, что из всего насущного, к которому Версилов был столь равнодушен, он, однако, всегда как-то особенно интересовался, когда я передавал ему что-нибудь о встречах моих с Анной Андреевной.
Замечу, что эта
идея очень волновала иногда князя, несмотря на весь его вид прогрессизма, и я даже подозреваю, что многое дурное в его жизни произошло и началось из этой
идеи: ценя свое княжество и будучи нищим, он всю жизнь из ложной гордости сыпал деньгами и затянулся в долги.
О возможности между ними брака я никогда не
смел с нею заговорить, хотя часто желал, потому что мне самому эта
идея отчасти нравилась.
Я, может быть, лично и других
идей, и захочу служить человечеству, и буду, и, может быть, в десять раз больше буду, чем все проповедники; но только я хочу, чтобы с меня этого никто не
смел требовать, заставлять меня, как господина Крафта; моя полная свобода, если я даже и пальца не подыму.
Замечу лишь, что „
идея“ ваша отличается оригинальностью, тогда как молодые люди текущего поколения набрасываются большею частию на
идеи не выдуманные, а предварительно данные, и запас их весьма невелик, а часто и опасен.
Нет, не незаконнорожденность, которою так дразнили меня у Тушара, не детские грустные годы, не
месть и не право протеста явились началом моей «
идеи»; вина всему — один мой характер.
Как все увлеченные своей
идеей люди, Бахарев не хотел
замечать коварного поведения своего друга и, потягивая портер, нетерпеливо выгружал обильный запас всевозможных проектов, нововведений и реформ по заводам.
В нескольких словах Веревкин дал
заметить Привалову, что знает дело о наследстве в мельчайших подробностях, и намекнул между прочим на то, что исчезновение Тита Привалова тесно связано с какой-то очень смелой
идеей, которую хотят провести опекуны.
И Алеша с увлечением, видимо сам только что теперь внезапно попав на
идею, припомнил, как в последнем свидании с Митей, вечером, у дерева, по дороге к монастырю, Митя, ударяя себя в грудь, «в верхнюю часть груди», несколько раз повторил ему, что у него есть средство восстановить свою честь, что средство это здесь, вот тут, на его груди… «Я подумал тогда, что он, ударяя себя в грудь, говорил о своем сердце, — продолжал Алеша, — о том, что в сердце своем мог бы отыскать силы, чтобы выйти из одного какого-то ужасного позора, который предстоял ему и о котором он даже мне не
смел признаться.
Старик Бушо не любил меня и считал пустым шалуном за то, что я дурно приготовлял уроки, он часто говаривал: «Из вас ничего не выйдет», но когда
заметил мою симпатию к его
идеям régicides, [цареубийственным (фр.).] он сменил гнев на милость, прощал ошибки и рассказывал эпизоды 93 года и как он уехал из Франции, когда «развратные и плуты» взяли верх. Он с тою же важностию, не улыбаясь, оканчивал урок, но уже снисходительно говорил...
Наибольшее проникновение в мою мысль я
заметил в статье одного немецкого католического священника, враждебного направлению моих
идей.
Когда я кончил читать, умные глаза Андрусского глядели на меня через стол.
Заметив почти опьяняющее впечатление, которое произвело на меня чтение, он просто и очень объективно изложил мне суть дела,
идеи Нечаева, убийство Иванова в Петровском парке… Затем сказал, что в студенческом мире, куда мне придется скоро окунуться, я встречусь с тем же брожением и должен хорошо разбираться во всем…
Земной дух человечества, пошедшего по пути змия, загипнотизировал человека заманчивой
идеей прогресса и грядущего в конце прогресса земного рая, и так обольщен был человек, что не
заметил безумия своего служения прогрессу и своего подчинения счастливцам грядущего рая.
Мы уже
замечали, что общие
идеи принимаются, развиваются и выражаются художником в его произведениях совершенно иначе, нежели обыкновенными теоретиками.
И
заметьте, всё это молодежь, то есть именно такой возраст, в котором всего легче и беззащитнее можно подпасть под извращение
идей.
Почему она одна, Лизавета Прокофьевна, осуждена обо всех заботиться, всё
замечать и предугадывать, а все прочие — одних ворон считать?» и пр., и пр. Александра Ивановна сначала была осторожна и
заметила только, что ей кажется довольно верною
идея папаши о том, что в глазах света может показаться очень удовлетворительным выбор князя Мышкина в мужья для одной из Епанчиных.
— Нет-с, я не про то, — сказал Евгений Павлович, — но только как же вы, князь (извините за вопрос), если вы так это видите и
замечаете, то как же вы (извините меня опять) в этом странном деле… вот что на днях было… Бурдовского, кажется… как же вы не
заметили такого же извращения
идей и нравственных убеждений? Точь-в-точь ведь такого же! Мне тогда показалось, что вы совсем не
заметили?
А между тем посмотрите вы на наших губернских и уездных аристократов, как они привередничают, как они пыжатся на обеде у какого-нибудь негоцианта, который только потому и кормит их, чтобы казну обворовать поделикатнее. Фу ты, что за картина! Сидит индейский петух и хвост распустит — ну, не подступишься к нему, да и только! Ан нет! покудова он там распускает хвост, в голове у него уж зреет канальская
идея, что как,
мол, не прибавить по копеечке такому милому, преданному негоцианту!
А не
заметили ли вы в течение лет, говорю, некоторого, говорю, как бы уклонения
идей, или особенного оборота мыслей, или некоторого, говорю, как бы, так сказать, помешательства?
— Ставрогина тоже съела
идея, — не
заметил замечания Кириллов, угрюмо шагая по комнате.
— Если вы знакомы с историей религий, сект, философских систем, политических и государственных устройств, то можете
заметить, что эти прирожденные человечеству великие
идеи только изменяются в своих сочетаниях, но число их остается одинаким, и ни единого нового камешка не прибавляется, и эти камешки являются то в фигурах мрачных и таинственных, — какова религия индийская, — то в ясных и красивых, — как вера греков, — то в нескладных и исковерканных представлениях разных наших иноверцев.
Заметив в нас наклонность к здравомыслию и желая воспользоваться этой способностью в видах распространения собственной фабрики ситцев и миткалей, он задумал основать собственный кубышкинский литературно-политический орган, который проводил бы его кубышкинские
идеи.
Во время Платона никто не
посмел бы выразить свое одобрение такому учению, в котором не умещалась бы теория
идей, и рассмешил бы всю Грецию тот, кто вздумал бы причислять Эпикура или Зенона к ученикам Академии.
— Науками, братец, науками, вообще науками! Я вот только не могу сказать, какими именно, а только знаю, что науками. Как про железные дороги говорит! И знаешь, — прибавил дядя полушепотом, многозначительно прищуривая правый глаз, — немного эдак, вольных
идей! Я
заметил, особенно когда про семейное счастье заговорил… Вот жаль, что я сам мало понял (времени не было), а то бы рассказал тебе все как по нитке. И, вдобавок, благороднейших свойств человек! Я его пригласил к себе погостить. С часу на час ожидаю.
И вот, как в тюрьме, люди, связанные общим несчастием, чувствуют себя легче когда сходятся вместе, так и в жизни не
замечаешь ловушки, когда люди, склонные к анализу и обобщениям, сходятся вместе и проводят время в обмене гордых, свободных
идей.
Во-первых, я скажу: зачем же ты не учился? а во-вторых, не то что у Мейербера, а у последнего немецкого флейтщика, скромно высвистывающего свою партию в последнем немецком оркестре, в двадцать раз больше
идей, чем у всех наших самородков; только флейтщик хранит про себя эти
идеи и не суется с ними вперед в отечестве Моцартов и Гайднов; а наш брат самородок"трень-брень"вальсик или романсик, и смотришь — уже руки в панталоны и рот презрительно скривлен: я,
мол, гений.
Чтобы она не тревожила вашего покоя, вы, подобно тысячам ваших сверстников, поспешили смолоду поставить ее в рамки; вы вооружились ироническим отношением к жизни, или как хотите называйте, и сдержанная, припугнутая мысль не
смеет прыгнуть через тот палисадник, который вы поставили ей, и когда вы глумитесь над
идеями, которые якобы все вам известны, то вы похожи на дезертира, который позорно бежит с поля битвы, но, чтобы заглушить стыд, смеется над войной и над храбростью.
У нас
идеи —
идеями, но если бы теперь, в конце XIX века, можно было взвалить на рабочих еще также наши самые неприятные физиологические отправления, то мы взвалили бы и потом, конечно, говорили бы в свое оправдание, что если,
мол, лучшие люди, мыслители и великие ученые станут тратить свое золотое время на эти отправления, то прогрессу может угрожать серьезная опасность.
Наступает молчание. Катя поправляет прическу, надевает шляпу, потом комкает письма и сует их в сумочку — и все это молча и не спеша. Лицо, грудь и перчатки у нее мокры от слез, но выражение лица уже сухо, сурово… Я гляжу на нее, и мне стыдно, что я счастливее ее. Отсутствие того, что товарищи-философы называют общей
идеей, я
заметил в себе только незадолго перед смертью, на закате своих дней, а ведь душа этой бедняжки не знала и не будет знать приюта всю жизнь, всю жизнь!
Заметим, что здесь под задушевными мыслями Петра разумеются, конечно, не государственные
идеи преобразования, а страсть к военному и особенно к морскому делу.
Но мы уже
заметили, что в этой фразе важно слово «образ», — оно говорит о том, что искусство выражает
идею не отвлеченными понятиями, а живым индивидуальным фактом; говоря: «искусство есть воспроизведение природы в жизни», мы говорим то же самое: в природе и жизни нет ничего отвлеченно существующего; в «их все конкретно; воспроизведение должно по мере возможности сохранять сущность воспроизводимого; потому создание искусства должно стремиться к тому, чтобы в нем было как можно менее отвлеченного, чтобы в нем все было, по мере возможности, выражено конкретно, в живых картинах, в индивидуальных образах.
Здесь же считаю не излишним
заметить, что в определении красоты как единства
идеи и образа, — в этом определении, имеющем в виду не прекрасное живой природы, а прекрасные произведения искусств, уже скрывается зародыш или результат того направления, по которому эстетика обыкновенно отдает предпочтение прекрасному в искусстве перед прекрасным в живой действительности.
— У меня, Яков Петрович, даже
идея была, — прибавил благородным образом откровенный герой наш, совершенно не
замечая ужасного вероломства своего ложного друга, — у меня даже
идея была, что, дескать, вот, создались два совершенно подобные…
И у него, как у Обломова, принимались легко только общие
идеи, а «подробности,
сметы и цифры» постоянно оставались в стороне.