Неточные совпадения
Разговаривая и здороваясь со встречавшимися знакомыми, Левин с князем прошел все комнаты: большую, где стояли уже
столы и
играли в небольшую игру привычные партнеры; диванную, где
играли в шахматы и сидел Сергей Иванович, разговаривая с кем-то; бильярдную, где на изгибе комнаты у дивана составилась веселая партия с шампанским, в которой участвовал Гагин; заглянули и в инфернальную, где у одного
стола,
за который уже сел Яшвин, толпилось много державших.
— Да шашку-то, — сказал Чичиков и в то же время увидел почти перед самым носом своим и другую, которая, как казалось, пробиралась в дамки; откуда она взялась, это один только Бог знал. — Нет, — сказал Чичиков, вставши из-за
стола, — с тобой нет никакой возможности
играть! Этак не ходят, по три шашки вдруг.
Положимте, что так.
Блажен, кто верует, тепло ему на свете! —
Ах! боже мой! ужли я здесь опять,
В Москве! у вас! да как же вас узнать!
Где время то? где возраст тот невинный,
Когда, бывало, в вечер длинный
Мы с вами явимся, исчезнем тут и там,
Играем и шумим по стульям и
столам.
А тут ваш батюшка с мадамой,
за пикетом;
Мы в темном уголке, и кажется, что в этом!
Вы помните? вздрогнём, что скрипнет столик,
дверь…
Налево,
за открытыми дверями, солидные люди
играли в карты на трех
столах. Может быть, они говорили между собою, но шум заглушал их голоса, а движения рук были так однообразны, как будто все двенадцать фигур были автоматами.
Чаще всего дети
играли в цирк; ареной цирка служил
стол, а конюшни помещались под
столом. Цирк — любимая игра Бориса, он был директором и дрессировщиком лошадей, новый товарищ Игорь Туробоев изображал акробата и льва, Дмитрий Самгин — клоуна, сестры Сомовы и Алина — пантера, гиена и львица, а Лидия Варавка
играла роль укротительницы зверей. Звери исполняли свои обязанности честно и серьезно, хватали Лидию
за юбку,
за ноги, пытались повалить ее и загрызть; Борис отчаянно кричал...
Турчанинов вздрагивал, морщился и торопливо пил горячий чай, подливая в стакан вино. Самгин, хозяйничая
за столом, чувствовал себя невидимым среди этих людей. Он видел пред собою только Марину; она
играла чайной ложкой, взвешивая ее на ладонях, перекладывая с одной на другую, — глаза ее были задумчиво прищурены.
Но их было десятка два, пятеро
играли в карты, сидя
за большим рабочим
столом, человек семь окружали игроков, две растрепанных головы торчали на краю приземистой печи, невидимый, в углу, тихонько, тенорком напевал заунывную песню, ему подыгрывала гармоника, на ларе для теста лежал, закинув руки под затылок, большой кудрявый человек, подсвистывая песне.
Сам он был одет щеголевато, жиденькие волосы его смазаны каким-то жиром и форсисто причесаны на косой пробор. Его новенькие ботинки негромко и вежливо скрипели. В нем вообще явилось что-то вежливенькое и благодушное. Он сел напротив Самгина
за стол, выгнул грудь, обтянутую клетчатым жилетом, и на лице его явилось выражение готовности все сказать и все сделать.
Играя золотым карандашиком, он рассказывал, подскакивая на стуле, точно ему было горячо сидеть...
В длинном этом сарае их было человек десять, двое сосредоточенно
играли в шахматы у окна, один писал письмо и, улыбаясь, поглядывал в потолок, еще двое в углу просматривали иллюстрированные журналы и газеты,
за столом пил кофе толстый старик с орденами на шее и на груди, около него сидели остальные, и один из них, черноусенький, с кошечьим лицом, что-то вполголоса рассказывал, заставляя старика усмехаться.
Первенствующую роль в доме
играла супруга братца, Ирина Пантелеевна, то есть она предоставляла себе право вставать поздно, пить три раза кофе, переменять три раза платье в день и наблюдать только одно по хозяйству, чтоб ее юбки были накрахмалены как можно крепче. Более она ни во что не входила, и Агафья Матвеевна по-прежнему была живым маятником в доме: она смотрела
за кухней и
столом, поила весь дом чаем и кофе, обшивала всех, смотрела
за бельем,
за детьми,
за Акулиной и
за дворником.
Вчера она досидела до конца вечера в кабинете Татьяны Марковны: все были там, и Марфенька, и Тит Никонович. Марфенька работала, разливала чай, потом
играла на фортепиано. Вера молчала, и если ее спросят о чем-нибудь, то отвечала, но сама не заговаривала. Она чаю не пила,
за ужином раскопала два-три блюда вилкой, взяла что-то в рот, потом съела ложку варенья и тотчас после
стола ушла спать.
Попьют чайку, побеседуют и усядутся
за карточный
стол играть в преферанс.
За все время, пока он живет в Дялиже, любовь к Котику была его единственной радостью и, вероятно, последней. По вечерам он
играет в клубе в винт и потом сидит один
за большим
столом и ужинает. Ему прислуживает лакей Иван, самый старый и почтенный, подают ему лафит № 17, и уже все — и старшины клуба, и повар, и лакей — знают, что он любит и чего не любит, стараются изо всех сил угодить ему, а то, чего доброго, рассердится вдруг и станет стучать палкой о пол.
Сели
за стол. Алексей продолжал
играть роль рассеянного и задумчивого. Лиза жеманилась, говорила сквозь зубы, нараспев, и только по-французски. Отец поминутно засматривался на нее, не понимая ее цели, но находя все это весьма забавным. Англичанка бесилась и молчала. Один Иван Петрович был как дома: ел
за двоих, пил в свою меру, смеялся своему смеху и час от часу дружелюбнее разговаривал и хохотал.
— Да как же вы нетерпеливы! Ну вот вышли мы из-за
стола… а сидели мы часа три, и обед был славный; пирожное блан-манже синее, красное и полосатое… Вот вышли мы из-за
стола и пошли в сад
играть в горелки, а молодой барин тут и явился.
Над самой гостиницей и над садом веяли флаги; студенты сидели
за столами под обстриженными липками; огромный бульдог лежал под одним из
столов; в стороне, в беседке из плюща, помещались музыканты и усердно
играли, то и дело подкрепляя себя пивом.
Вернуться домой было некогда, я не хотел бродить по улицам.
За городской стеною находился маленький сад с навесом для кеглей и
столами для любителей пива. Я вошел туда. Несколько уже пожилых немцев
играли в кегли; со стуком катились деревянные шары, изредка раздавались одобрительные восклицания. Хорошенькая служанка с заплаканными глазами принесла мне кружку пива; я взглянул в ее лицо. Она быстро отворотилась и отошла прочь.
…Грустно сидели мы вечером того дня, в который я был в III Отделении,
за небольшим
столом — малютка
играл на нем своими игрушками, мы говорили мало; вдруг кто-то так рванул звонок, что мы поневоле вздрогнули. Матвей бросился отворять дверь, и через секунду влетел в комнату жандармский офицер, гремя саблей, гремя шпорами, и начал отборными словами извиняться перед моей женой: «Он не мог думать, не подозревал, не предполагал, что дама, что дети, чрезвычайно неприятно…»
У меня в кисете был перочинный ножик и карандаш, завернутые в бумажке; я с самого начала думал об них и, говоря с офицером,
играл с кисетом до тех пор, пока ножик мне попал в руку, я держал его сквозь материю и смело высыпал табак на
стол, жандарм снова его всыпал. Ножик и карандаш были спасены — вот жандарму с аксельбантом урок
за его гордое пренебрежение к явной полиции.
За столом рядом с врачом сидит классный фельдшер и, безмолвствуя,
играет карандашиком, и кажется, будто это ассистент на экзамене.
Инженер в это время встал из-за
стола и, выкинув на
стол двадцатипятирублевую бумажку, объявил, что он больше
играть не будет.
Когда они возвратились к Клеопатре Петровне, она сидела уж
за карточным
столом, закутанная в шаль. На первых порах Клеопатра Петровна принялась
играть с большим одушевлением: она обдумывала каждый ход, мастерски разыгрывала каждую игру; но Вихров отчасти с умыслом, а частью и от неуменья и рассеянности с самого же начала стал страшно проигрывать. Катишь тоже подбрасывала больше карты, главное же внимание ее было обращено на больную, чтобы та не очень уж агитировалась.
И вот книги лежат уже девять месяцев на этажерке, и Гайнан забывает сметать с них пыль, газеты с неразорванными бандеролями валяются под письменным
столом, журнал больше не высылают
за невзнос очередной полугодовой платы, а сам подпоручик Ромашов пьет много водки в собрании, имеет длинную, грязную и скучную связь с полковой дамой, с которой вместе обманывает ее чахоточного и ревнивого мужа,
играет в штосс и все чаще и чаще тяготится и службой, и товарищами, и собственной жизнью.
Теперь, в двенадцать часов ночи, в большой гостиной, с ковром во всю комнату, с опущенными тяжелыми портьерами,
за ломберным
столом, освещенным четырьмя свечами, сидели хозяева с гостями и
играли в карты.
Не теряя времени, сели
за карты.
Играли в стуколку, на двух
столах.
С этим решением, как бы опасаясь утратить его, он быстро и круто повернул к «Лиссабону», надеясь встретить там мясника, и не ошибся: отвалясь на спинку стула, надув щёки, Шкалик сидел
за столом,
играя в карты с Никоном. Ни с кем не здороваясь, тяжело топая ногами, Кожемякин подошёл к
столу, встал рядом с Посуловым и сказал приглушённым голосом...
Матвею нравилось сидеть в кухне
за большим, чисто выскобленным
столом; на одном конце
стола Ключарев с татарином
играли в шашки, — от них веяло чем-то интересным и серьёзным, на другом солдат раскладывал свою книгу, новые большие счёты, подводя итоги работе недели; тут же сидела Наталья с шитьём в руках, она стала менее вертлявой, и в зелёных глазах её появилась добрая забота о чём-то.
Сидят это
за столом: судья, который нас судил, Шалопутов, Капканчиков и Волохов — и вчетвером в домино
играют.
Садись
за стол, ешь, пей, разговаривай по-французски с женой, с детьми
играй!
За одним из сих
столов Петр
играл в шашки с одним широкоплечим английским шкипером.
Говорил он долго, ловко, точно на дудочке
играя, и все
за столом примолкли; всегда бывало так, что, слушая его, люди точно засыпали; Яков тоже испытывал обаяние его речей, он чувствовал в них настоящую правду, но ему хотелось спросить Митю...
Аркадина(Тригорину). Когда наступают длинные осенние вечера, здесь
играют в лото. Вот взгляните: старинное лото, в которое еще
играла с нами покойная мать, когда мы были детьми. Не хотите ли до ужина
сыграть с нами партию? (Садится с Тригориным
за стол.) Игра скучная, но если привыкнуть к ней, то ничего. (Сдает всем по три карты.)
И между тем единственная заслуга г. Командора в последнее время состояла только в том, что он всякий раз восклицал: «Bien joue, mal reussi!» [«Сыграно хорошо, а удалось плохо!» (фр.).], когда Иван Матвеич,
играя с г. Ратчем на биллиарде, давал промах или не попадал в лузу; да еще, когда Иван Матвеич обращался к нему
за столом с вопросом вроде, например, следующего: «N'est-ce pas, M. le Commandeur, c'est Montesquieu qui a dit cela dans ses „Lettres Persanes“?» [«Не правда ли, г.
Красивая Лина
играла на этих пикниках не последнюю роль, но сам Матвеев более пробавлялся
за карточным
столом.
За карточным
столом маркиз де Лессак
играет в карты с Людовиком.
После шипучего все стали садиться
за стол. Гости говорили, двигая стульями. Пели и сенях певчие,
играла музыка, и в это же время на дворе бабы величали, все в один голос, — и была какая-то ужасная, дикая смесь звуков, от которой кружилась голова.
Он дождался, когда проснулась Таня, и вместе с нею напился кофе, погулял, потом пошел к себе в комнату и сел
за работу. Он внимательно читал, делал заметки и изредка поднимал глаза, чтобы взглянуть на открытые окна или на свежие, еще мокрые от росы цветы, стоявшие в вазах на
столе, и опять опускал глаза в книгу, и ему казалось, что в нем каждая жилочка дрожит и
играет от удовольствия.
Войдя в хату одной из вдовых казачек, у коих обыкновенно собираются вечерницы, мы увидели множество девок, сидящих
за столом; гребни с пряжей подле них, но веретена валялись по земле, как и прочие работы, принесенные ими из домов, преспокойно лежали по углам; никто и не думал о них, а девки или
играли в дурачки или балагурили с парубками, которые тут же собирались также во множестве; некоторые из них курили трубки, болтали, рассказывали и тому подобно приятным образом проводили время.
В другой комнате попы
играли на трех
столах в преферанс и на одном в стуколку. Придерживая одной рукой рукав рясы, они тянулись волосатыми руками
за прикупкой, а карты свои рассматривали под
столом, закрывая их сбоку полой рясы.
Вставая из-за своего рабочего
стола и подходя к окну, чтобы покурить папироску, я всегда видел двух этих дам, всегда с работою в руках, и около них двух изящно одетых мальчиков, которых звали «Фридэ» и «Воля». Мальчики
играли и пели «Anku dranku dri-li-dru, seter faber fiber-fu». Мне это нравилось. Вскоре появился и третий, только недавно еще увидавший свет малютка. Его вывозили в хорошую пору дня в крытой колясочке.
Китайца в «Opium et champagnê» [«Опиум и шампанское» (фр.).] ничего не значит представить, но есть ли возможность, чтоб я хорошо
сыграл индейского брамина, повергнутого в глубокое отчаяние оттого, что он нечаянно зацепился
за парию, или боярина XVII столетия, который в припадке аристократического местничества, из point d’honneur, валяется под
столом, а его оттуда тащат
за ноги.
Стрекоза надел на глаза пенсне и, сжавши губы, внимательно осмотрел Надежду Лаврентьевну и Наташеньку, которые сидели
за общим
столом и кушали цыпленка, словно
играя им.
«Убьют!» — подумал губернатор, складывая письмо. Вспомнился на миг рабочий Егор с его сизыми завитками и утонул в чем-то бесформенном и огромном, как ночь. Мыслей не было, ни возражений, ни согласия. Он стоял у холодной печки — горела лампа на
столе за зеленым матерчатым зонтиком — где-то далеко
играла дочь Зизи на рояле — лаял губернаторшин мопс, которого, очевидно, дразнили — лампа горела. Лампа горела.
Мурзам твоим не подражая,
Почасту ходишь ты пешком,
И пища самая простая
Бывает
за твоим
столом;
Не дорожа твоим покоем,
Читаешь, пишешь пред налоем
И всем из твоего пера
Блаженство смертным проливаешь;
Подобно в карты не
играешь,
Как я, от утра до утра.
Гости из Городца и городские гости уехали —
за пуншами только четверо сидело: сам хозяин, кум Иван Григорьич, удельный голова да Василий Борисыч. Рядом в боковуше,
за чайным
столом, заправляемым Никитишной, сидели Параша, Груня, Фленушка да Марьюшка. У мужчин повелась беседа говорливая; в женской горнице в молчанки
играли: Никитишна хлопотала
за самоваром, Груня к мужским разговорам молча прислушивалась, Параша дремала, Марьюшка с Фленушкой меж собой перешептывались да тихонько посмеивались.
Так
играли они лето и зиму, весну и осень. Дряхлый мир покорно нес тяжелое ярмо бесконечного существования и то краснел от крови, то обливался слезами, оглашая свой путь в пространстве стонами больных, голодных и обиженных. Слабые отголоски этой тревожной и чуждой жизни приносил с собой Николай Дмитриевич. Он иногда запаздывал и входил в то время, когда все уже сидели
за разложенным
столом и карты розовым веером выделялись на его зеленой поверхности.
Они все еще
играли. Пред обоими стояло по стакану красного вина; множество гнутых карт валялось под
столом. Злобно сжимая в зубах сигару, Бейгуш, по-видимому, так взволнованно и тревожно ставил карту
за картой, а пан грабя бил их так отчетливо, хладнокровно и изящно. Счастье решительно повернулось спиной к поручику.
— Как же это так? — изумилась Авдотья Федоровна. — Как же вы у своих «моложан» до сей поры не бывали? И
за горны́м
столом не сидели, и на княжо́м пиру ни пива, ни вина не отведали. Хоть свадьбу-то и уходом
сыграли, да ведь Чапурин покончил ее как надо быть следует — «честью». Гостей к нему тогда понаехало и не ведомо что, а заправских-то дружек, ни вас, ни Семена Петровича, и не было. Куда же это вы отлучились от ихней радости?
—
Играете в карты, бросаете золото и недавно
за вашим
столом чуть не произошло убийство?
В ожидании их возвращения Гриша, Аня, Алеша, Соня и кухаркин сын Андрей сидят в столовой
за обеденным
столом и
играют в лото.