Неточные совпадения
Но вот уж близко. Перед ними
Уж белокаменной Москвы,
Как
жар, крестами
золотымиГорят старинные главы.
Ах, братцы! как я был доволен,
Когда церквей и колоколен,
Садов, чертогов полукруг
Открылся предо мною вдруг!
Как часто в горестной разлуке,
В моей блуждающей судьбе,
Москва, я думал о тебе!
Москва… как много в этом звуке
Для сердца русского слилось!
Как много в нем отозвалось!
Слушая от няни сказки о нашем
золотом руне — Жар-птице, о преградах и тайниках волшебного замка, мальчик то бодрился, воображая себя героем подвига, — и мурашки бегали у него по спине, то страдал за неудачи храбреца.
— Пьют! что вы? помилуйте, — защищали мы с
жаром (нам очень хотелось отстоять идиллию и мечту о
золотом веке), — у них и вина нет: что им пить?
Жар несносный; движения никакого, ни в воздухе, ни на море. Море — как зеркало, как ртуть: ни малейшей ряби. Вид пролива и обоих берегов поразителен под лучами утреннего солнца. Какие мягкие, нежащие глаз цвета небес и воды! Как ослепительно ярко блещет солнце и разнообразно играет лучами в воде! В ином месте пучина кипит
золотом, там как будто горит масса раскаленных угольев: нельзя смотреть; а подальше, кругом до горизонта, распростерлась лазурная гладь. Глаз глубоко проникает в прозрачные воды.
Но о честности Смердякова подтвердил почти с
жаром и тут же передал, как Смердяков, во время оно, найдя оброненные барские деньги, не утаил их, а принес барину, и тот ему за это «
золотой подарил» и впредь во всем доверять начал.
— Летела жар-птица, уронила
золотое перо, а мы по следу и приехали к тебе, бабушка Маремьяна, — заговорил Мыльников, когда отодвинулось волоковое окно.
Форма одежды визитная, она же — бальная: темно-зеленоватый, длинный, ниже колен, сюртук, брюки навыпуск, с туго натянутыми штрипками, на плечах —
золотые эполеты… какая красота. Но при такой форме необходимо, по уставу, надевать сверху летнее серое пальто, а
жара стоит неописуемая, все тело и лицо — в поту. Суконная, еще не размякшая, не разносившаяся материя давит на жестких углах, трет ворсом шею и жмет при каждом движении. Но зато какой внушительный, победоносный воинский вид!
Они теснились одна возле другой, громоздились одна на другую, и сквозили, и пузырились.
Золото, серебро, цветные изразцы, как блестящая чешуя, покрывали дворец сверху донизу. Когда солнце его освещало, нельзя было издали догадаться, дворец ли это, или куст цветов исполинских, или то жар-птицы слетелись в густую стаю и распустили на солнце свои огненные перья?
— Где, где она, моя невинность? — подхватил Фома, как будто был в
жару и в бреду. — Где
золотые дни мои? где ты, мое
золотое детство, когда я, невинный и прекрасный, бегал по полям за весенней бабочкой? где, где это время? Воротите мне мою невинность, воротите ее!..
— А тот след, Татьяна Власьевна, — отвечал осанистый старик Сорокин, разглаживая свою русую бороду, — летела жар-птица из зеленого сада да ронила
золотое перо около вашего двора — вот тебе и первый след…
— Что это, Андрей Васьянович? — спросил мастеровой. — Никак, это французские генералы? Посмотри-ка, так и залиты в
золото — словно
жар горят!
Святая молонья
Раздала дары своя:
Апостолу Петру —
Ему летнюю
жару;
Угоднику Николе —
На морях, озёрах волю;
А пророку Илие —
Золотое копие…
О прелестях казенного
золотого дела мы считаем излишним говорить, потому что чужими руками хорошо только
жар загребать; наша экономическая политика идет к погашению этого режима доброго старого времени, когда нагревали руки около казенного козла всесильные горные инженеры.
С какою алчностью смотрю я на игорный стол, по которому разбросаны луидоры, фридрихсдоры и талеры, на столбики
золота, когда они от лопатки крупёра рассыпаются в горящие, как
жар, кучи, или на длинные, в аршин, столбы серебра, лежащие вокруг колеса.
Летние
жарыПокрыли тенью
золотойЛицо и грудь ее; и зной
Дышал от уст ее и щек.
Камердинер графский удивился, с какой это стати графу селедки принесли, но делать было нечего, допустил положить те бочонки в зале и пошел доложить графу. А жиды, меж тем, пока граф к ним вышел, эти свои сельдяные бочонки раскрыли и в них срезь с краями полно
золота. Все монетки новенькие, как
жар горят, и биты одним калибром: по пяти рублей пятнадцати копеек за штуку.
Как хорош, — не правда ль, мама,
Постоялец наш удалый,
Мундир
золотом весь шитый,
И как
жар горят ланиты,
Боже мой,
Боже мой,
Ах, когда бы он был мой.
На огромном нижнем балконе уже был накрыт стол. Дожидались Завалишина, который только что приехал из города и переодевался у себя в комнате. Анна Георгиевна лежала на кресле-качалке, томная, изнемогающая от
жары, в легком халате из молдаванского полотна, шитого
золотом, с широкими, разрезными до подмышек рукавами. Она была еще очень красива тяжелой, самоуверенной, пышной красотой — красотой полной, хорошо сохранившейся брюнетки южного типа.
Александрия — Греция, возвратившаяся в Египет, памятник славы сына Юпитера Аммона, надгробный памятник Клеопатры, — засыпала в
золотой пыли, в тумане света и
жара.
— Не один миллион, три, пять, десять наживешь, — с
жаром стал уверять Патапа Максимыча Стуколов. — Лиха беда начать, а там загребай деньги.
Золота на Ветлуге, говорю тебе, видимо-невидимо. Чего уж я — человек бывалый, много видал
золотых приисков — и в Сибири и на Урале, а как посмотрел я на ветлужские палестины, так и у меня с дива руки опустились… Да что тут толковать, слушай. Мы так положим, что на все на это дело нужно сто тысяч серебром.
Середняя сестра говорит: «Когда б на мне Иван-царевич женился, выткала б я ему кафтан становой чиста се́ребра, крáсна
золота, и сиял бы тот кафтан как жар-птица».
Народ еще копошился на той стороне, пока пожар не дошел до забора; но когда
золотые полосы и жилки огня пробились сквозь его щели —
жар вдруг сделался невыносим до такой степени, что через минуту на набережной не было уже ни одной души.
За время сна Андрея Ивановича небо очистилось, и яркие лучи лились в окно. Конфорка самовара и медная ручка печной дверцы играли
жаром, кусок занавеси у постели просвечивал своими алыми розами, в столбе света носились
золотые пылинки; чахлые листья герани на окне налились ярко-зеленым светом.
— Вот к крыльцу подают две кареты
золотые, все в стеклах, как
жар горят. Экой осмеричок!.. А шоры, видно, из кована
золота! Знать, сама государыня изволит ехать, а когда она едет, не велят стоять на дворцовой площади.
На Васильевском острове, в роскошной
золотой клетке, устроенной Григорием Александровичем Потемкиным для своей «жар-птицы», как шутя называл князь Калисфению Николаевну, тянулась за эти годы совершенно иная, своеобразная жизнь.
Золото же твое горит, как
жар, я страшусь принять его: оно прожжет руку мою; звук его будит совесть, а не усыпляет ее.
А одежа, одежа, мое дитятко, вся, как
жар, горела; на голове шапочка,
золотом шитая, словно с крыльями; в руке волшебная тросточка с серебряным набалдашником: махнет ею раз, другой, и версты не бывало!» Но я с старушкою заговорился.
Золото же твое горит, как
жар, я страшусь принять его: оно прожжет руку мою; звук же его будит совесть, а не усыпляет ее.
Увлекшись «потемкинской затворницей», он добился ее взаимности, не жалея
золота для матери «жар-птицы».
Иконы горели как
жар; дорогие камни и жемчужины, унизывавшие их
золотые венцы переливались всеми цветами радуги.
Протопоп кропил путь святою водой;
золото парчовых одежд начало переливаться; загорели, как
жар, богатые царские шапки, и вот пред нами цари: один [Иоанн.] — шестнадцатилетний отрок, бледный, тщедушный, с безжизненным взором, сгорбившийся, едва смея дышать под тяжестью своей одежды и еще более своего сана; другой [Петр.] — десятилетнее дитя, живой, цветущий здоровьем, с величавою осанкою, с глазами полными огня, ума и нетерпения взирающий на народ, как будто хотел сказать: мой народ!..
Прасковья Михайловна дрожа спешила исполнить это приказание. И что ж она увидела? Одна сторона ящика была набита кипами ассигнаций, синеньких, красненьких и беленьких, перевязанных тонкими бечевками, а на другой стороне лежали холстинные пузатые мешочки; сквозь редину их и дырочки кое-где вспыхивал
жар золота. Молодая женщина никогда не видала такого наличного богатства; она то краснела, то бледнела и растеряла глаза свои.
Кольчуга была опоясана широким пестрым поясом из шемаханского шелка, а за ним был заткнут длинный нож с
золотой рукояткой и в таких же ножнах, украшенных, как и рукоятка, драгоценными самоцветными камнями, горевшими как
жар.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих, светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато-золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение
жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров.
Несмотря на то, что день был страшно зноен и раскаленные скалы еще более увеличивали
жар в воздухе, слабая и измученная Тения быстро достигла развалин, указанных ей разбойником Анастасом, раскопала в сказанном месте щебень — достала сокровище и сейчас же опять пустилась с ним обратно в город. Она пришла в тот самый миг, когда Евлогий сказал свою речь и когда Милий хотел вступать в темницу.
Золота было много, но Тения его не весила и не считала, а все, сколько там было, бросила к ногам Милия и сказала...
Это чистое, как
жар блестящее
золото кучей лежит у корней.