Неточные совпадения
— Осталось неизвестно, кто убил госпожу Зотову? Плохо работает ваша полиция. Наш Скотланд-ярд узнал бы, о да! Замечательная была русская женщина, — одобрил он. — Несколько… как это говорится? — обре-ме-не-на знаниями, которые не имеют практического
значения, но все-таки обладала сильным практическим умом. Это я замечаю у многих: русские как будто стыдятся практики и прячут ее, орнаментируют религией,
философией, этикой…
Смех, которым ответил адвокат на замечание Нехлюдова о том, что суд не имеет
значения, если судейские могут по своему произволу применять или не применять закон, и интонация, с которой он произнес слова: «
философия» и «общие вопросы», показали Нехлюдову, как совершенно различно он и адвокат и, вероятно, и друзья адвоката смотрят на вещи, и как, несмотря на всё свое теперешнее удаление от прежних своих приятелей, как Шенбок, Нехлюдов еще гораздо дальше чувствует себя от адвоката и людей его круга.
Сомнение в старом понимании истины началось в прагматической
философии, но она не отличалась радикализмом и имела преходящее
значение.
И никто не заметил, что для меня экзистенциальная
философия была лишь выражением моей человечности, человечности, получившей метафизическое
значение.
Плохо понимают характер моего дуализма, ошибочно приписывая ему онтологический характер, особенно плохо понимают центральное для меня
значение учения об объективации и эсхатологические мотивы моей
философии.
Когда я пришел к своей окончательной
философии, для меня приобрели особенное
значение идеи несотворенной свободы и объективации.
Путь Белинского указывает на то исключительное
значение, которое имела у нас гегелевская
философия.
Русская
философия истории должна была прежде всего решить вопрос о смысле и
значении реформы Петра, разрезавшей русскую историю как бы на две части.
Идеалист Грановский не мог перенести перехода от
философии Гегеля к
философии Фейербаха, который имел такое
значение для Герцена.
Теперь в
философии приходится спорить из-за каждого слова, уславливаться о
значении на протяжении целых томов.
Идея науки, единой и всеразрешающей, переживает серьезный кризис, вера в этот миф пала, он связан был с позитивной
философией и разделяет ее судьбу; сама же наука пасть не может, она вечна по своему
значению, но и смиренна.
Религиозная
философия всегда есть объяснение в любви, и слова ее не рационализированы,
значение ее слов не номинальное.
Ни
философия позитивная, ни
философия критическая не в силах понять происхождения и
значения времени и пространства, законов логики и всех категорий, так как исходит не из первичного бытия, с которым даны непосредственные пути сообщения, а из вторичного, больного уже сознания, не выходит из субъективности вширь, на свежий воздух.
Кант велик, и
значение его в истории философской мысли огромно не потому, что он породил неокантианство, а потому, что породил
философию Фихте, Гегеля и Шеллинга.
Но догматы религиозного откровения могут быть питанием религиозной
философии,
значение которой отрицать было бы мракобесием.
Анна Петровна. Нет. Не говорите больше ни слова об этом… Не придавайте моему отказу жизненного
значения… Суета, мой друг! Если бы мы владели всем тем, что любим, то у нас не хватило бы места… для наших владений… Значит, не совсем неумно и нелюбезно поступают, когда отказывают… (Хохочет.) Вот вам и
философия на закуску! Что это за шум? Слышите? Бьюсь об заклад, что это Платонов бунтует… Что за характер!
У Юма она имела субъективно-человеческое
значение — «быть для человека», у Беркли получила истолкование как действие Божества в человеческом сознании; у Гегеля она была транспонирована уже на язык божественного бытия: мышление мышления — само абсолютное, единое в бытии и сознании [К этим общим аргументам следует присоединить и то еще соображение, что если религия есть низшая ступень философского сознания, то она отменяется упраздняется за ненадобностью после высшего ее достижения, и только непоследовательность позволяет Гегелю удерживать религию, соответствующую «представлению», в самостоятельном ее
значении, рядом с
философией, соответствующей «понятию».
Свобода философского творчества выражается и в том, что возможны различные философские системы на одну и ту же тему, возможны (и фактически существуют) разные системы христианской
философии, и это нисколько не подрывает ее принципиального
значения.
В сравнении с таким отсутствием религиозного вкуса нельзя не отметить относительной проницательности у Гегеля, который в «
Философии религии» дает высокую оценку
значению «культа», а в его составе, конечно, и молитвы [См.: Гегель.
В наш «научный» век особое развитие и
значение получила наука о религии, заметно вытесняющая даже религиозную
философию или же ее заменяющая.
В истории
философии понятию веры придается иногда расширенное гносеологическое
значение, этим именем называется всякая интуиция, установляющая транссубъективное бытие, — внешнего ли мира или чужого «я».
Они могут иметь известное
значение (в чем бы оно ни состояло) в
философии, в спекулятивном богословии, вообще вне собственной области религии, в этой же последней царит радостное непосредственное ЕСИ.
Может быть два
значения этого не по смыслу тварного ничто, которым соответствуют два вида греческого отрицания: ου и μη (d privativum к этому случаю совсем не относится): первое соответствует полному отрицанию бытия — ничто, второе же лишь его невыявленности и неопределенности — нечто [В новой
философии развитие между μη и ου отчетливее всего выражено Шеллингом в его «Darstekkung des philosophischen Empirismus» (A. W. II, 571): «μη öv есть несуществующее, которое лишь есть несуществующее, относительно которого отвергается только действительное существование, но не возможность существовать, которое поэтому, так как оно имеет пред собой бытие, как возможность существовать, хотя и не есть существующее, однако не так, чтобы оно не могло быть существующим.
Религия, в отличие от
философии, не кончается трансцендентным, но им начинается, и лишь в дальнейшем ее развитии постепенно раскрывается его смысл и
значение.
В этом уничижении
философии справедливо одно, именно, что о
философия не заменяет религии, но она имеет свою самостоятельную задачу,
значение которой не надо преувеличивать, но нельзя и преуменьшать.
Интуиция тварности, имеющая столь первостепенное
значение в религии, вообще с трудом переводится на язык религиозной
философии, ибо последней здесь приходится не «дедуцировать» понятия, но давать лишь философский пересказ религиозного переживания.
Эта проблема имеет особенное
значение для
философии типа экзистенциального.
Платон и Плотин, Гегель и Шеллинг имели огромное
значение для русской религиозной
философии.
Учитель Ясинский рассказывал Сократе, о его
значении в
философии.
Маркс был интеллектуален, он придавал огромное
значение теории,
философии, науке, он не верил в политику, основанную на эмоциях, он придавал огромное
значение развитию сознания и организации.
Меньшевики также не придавали особенного
значения целостному миросозерцанию, обязательному исповеданию диалектического материализма, некоторые из них были обыкновенными позитивистами и даже, что уже совсем ужасно, неокантианцами, т. е. держались за «буржуазную»
философию.
Маркс сказал в «Введении к критике
философии права Гегеля», что «религия есть опиум для народа» — фраза, получившая столь актуальное
значение в России.
Это имеет огромное
значение и для мистики и для
философии.
Но поистине
философия, которая силится отрицать исключительное
значение человека в мире и отвергнуть человека как исключительный источник познания тайны и смысла мира, страдает внутренним противоречием и истребляющим ее пороком.
Нельзя отрицать относительное
значение логических категорий, на которых покоится научное познание, но придавать им высший и абсолютный онтологический смысл есть просто одна из ложных
философий, плененных мировой данностью, бытием в состоянии необходимости.
И лишь большее
значение для обострения антропологического сознания имеет пламенно-атеистическая
философия Л. Фейербаха.
Философствующий человек не может не утверждать исключительного
значения человека для всякой
философии, не может не исходить из этого исключительного самосознания.
Либерализм, демократия, парламентаризм, конституционализм, юридический формализм, гуманистическая мораль, рационалистическая и эмпирическая
философия — все это порождение индивидуалистического духа, гуманистического самоутверждения, и все они отживают, теряют прежнее
значение.