Рев и бешеные раскаты валов не нежат слабого слуха: они всё твердят свою, от начала мира одну и ту же песнь мрачного и неразгаданного содержания; и все слышится в ней один и тот же стон, одни и те же жалобы будто обреченного на муку чудовища, да чьи-то пронзительные,
зловещие голоса. Птицы не щебечут вокруг; только безмолвные чайки, как осужденные, уныло носятся у прибрежья и кружатся над водой.
Но оно и не прошло так: на минуту все, даже сонные и забитые, отпрянули, испугавшись
зловещего голоса. Все были изумлены, большинство оскорблено, человек десять громко и горячо рукоплескали автору. Толки в гостиных предупредили меры правительства, накликали их. Немецкого происхождения русский патриот Вигель (известный не с лицевой стороны по эпиграмме Пушкина) пустил дело в ход.
Неточные совпадения
Протяжный, глубокий, немного
зловещий шум несся над городишком, точно важный
голос, рассказывавший о бурном прошлом тихому и ничтожному настоящему, погруженному в серые будни…
От зарева заводских огней лицо Боброва приняло в темноте
зловещий медный оттенок, в глазах блестели яркие красные блики, спутавшиеся волосы упали беспорядочно на лоб. И
голос его звучал пронзительно и злобно.
Голос у Якова стал слаб и звучал, как скрип пилы, режущей дерево. Читая, он поднимал левую руку кверху, как бы приглашая больных в палате слушать
зловещие пророчества Исайи. Большие мечтательные глаза придавали жёлтому лицу его что-то страшное. Увидав Илью, он бросал книгу и с беспокойством спрашивал товарища всегда об одном...
Его брат Терентий, робкий, молчаливый горбун с длинными руками, не мешал ему жить; мать, хворая, лежала на печи и оттуда говорила ему
зловещим, хриплым
голосом...
— Господа! — зазвучал, как скрип подпилка по железу, спокойно-зловещий
голос Маякина. — Покорнейше прошу — не препятствуйте! Пусть полает, — пусть его потешится!.. От его слов вы не изломитесь…
От Саши Климков старался держаться возможно дальше, — запах йодоформа и гнусавый, злой
голос отталкивали,
зловещее лицо больного пугало.
За обедом были исключительно блюда, любимые Мишенькой, но виновник торжества, казалось, навеки потерял свой доселе непобедимый аппетит… Он уже чувствовал, что мало-помалу приближается конец отпуска, и перед ним вставало арестантское лицо Грузова — клыкастое, желтое и грубое, его энергично сжатый кулак и
зловещая угроза, произнесенная сиплым
голосом: «А то… у нас знаешь как!..»
Зловещие огоньки в зрачках Мячкова разгорались сильнее, и он спрашивал нежным
голосом...
Стало как будто тише, спокойнее, и, точно крик ночной
зловещей птицы, дважды прозвучал чей-то тонкий
голос...
Ночь борется с утром. Над берегом чуть видны в сумерках двое неизвестных. Первый — в черном — прислонился к белому камню дворца. Другой сидит на берегу. Третьего не видно: он где-то близко, и слышен только его
голос — прерывистый и
зловещий.
Тьма становилась
зловещей, и
голос, когда не видно было человека, звучал странно и чуждо.
На госпоже Фритче был опрятный белый чепец; она улыбалась, говорила вкрадчивым
голосом и, очевидно, старалась придать приветливое выражение своему угрюмому лицу, которое, впрочем, нисколько от этого не выигрывало, а, напротив, принимало какой-то
зловещий оттенок.
Перед Доном тёмным и
зловещим,
Средь ночных полей,
Слышал я Твой
голос сердцем вещим
В криках лебедей.
Рамзай подняла голову и с гордой решимостью оглядела начальницу и ее свиту. Затянувшуюся паузу, которая становилась
зловещей, нарушил, наконец, ее звенящий
голос...
Громче, громче становился этот вопль… Все слышнее и реальнее звучал он в звуках рояля. Из глубины рыдающей симфонии он перебежал в залу и потряс ее своды,
зловещий, источный, рыдающий
голос человеческого горя и неописуемого страдания…
В тоне
голоса, которым произнесла прислуга эту фразу, слышалось что-то
зловещее.
Горел фонарь, и к его холодному, влажному столбу прижался щекою Павел и закрыл глаза. Лицо его было неподвижно, как у слепого, и внутри было так спокойно и тихо, как на кладбище. Такая минута бывает у приговоренного к смерти, когда уже завязаны глаза, и смолк вокруг него звук суетливых шагов по звонкому дереву, и в грозном молчании уже открылась наполовину великая тайна смерти. И, как
зловещая дробь барабанов, глухо и далеко прозвучал
голос...