Неточные совпадения
Как велено, так сделано:
Ходила с гневом на сердце,
А лишнего не молвила
Словечка никому.
Зимой пришел Филиппушка,
Привез платочек шелковый
Да прокатил на саночках
В Екатеринин день,
И горя словно не было!
Запела, как певала я
В родительском дому.
Мы были однолеточки,
Не трогай нас — нам весело,
Всегда у нас лады.
То правда, что и мужа-то
Такого, как Филиппушка,
Со свечкой поискать…
— Мы с ним большие друзья. Я очень хорошо знаю его. Прошлую
зиму, вскоре после того… как вы у нас были, — сказала она с виноватою и вместе доверчивою улыбкой, у Долли дети все были в скарлатине, и он зашел к ней как-то. И можете себе представить, — говорила она шопотом. — ему так жалко стало ее, что он остался и стал помогать ей
ходить за детьми. Да; и три недели прожил у них в доме и как нянька
ходил за детьми.
Маленькая горенка с маленькими окнами, не отворявшимися ни в
зиму, ни в лето, отец, больной человек, в длинном сюртуке на мерлушках и в вязаных хлопанцах, надетых на босую ногу, беспрестанно вздыхавший,
ходя по комнате, и плевавший в стоявшую в углу песочницу, вечное сиденье на лавке, с пером в руках, чернилами на пальцах и даже на губах, вечная пропись перед глазами: «не лги, послушествуй старшим и носи добродетель в сердце»; вечный шарк и шлепанье по комнате хлопанцев, знакомый, но всегда суровый голос: «опять задурил!», отзывавшийся в то время, когда ребенок, наскуча однообразием труда, приделывал к букве какую-нибудь кавыку или хвост; и вечно знакомое, всегда неприятное чувство, когда вслед за сими словами краюшка уха его скручивалась очень больно ногтями длинных протянувшихся сзади пальцев: вот бедная картина первоначального его детства, о котором едва сохранил он бледную память.
В глуши что делать в эту пору?
Гулять? Деревня той порой
Невольно докучает взору
Однообразной наготой.
Скакать верхом в степи суровой?
Но конь, притупленной подковой
Неверный зацепляя лед,
Того и жди, что упадет.
Сиди под кровлею пустынной,
Читай: вот Прадт, вот Walter Scott.
Не хочешь? — поверяй расход,
Сердись иль пей, и вечер длинный
Кой-как
пройдет, а завтра то ж,
И славно
зиму проведешь.
Привычка усладила горе,
Не отразимое ничем;
Открытие большое вскоре
Ее утешило совсем:
Она меж делом и досугом
Открыла тайну, как супругом
Самодержавно управлять,
И всё тогда пошло на стать.
Она езжала по работам,
Солила на
зиму грибы,
Вела расходы, брила лбы,
Ходила в баню по субботам,
Служанок била осердясь —
Всё это мужа не спросясь.
Дни мчались: в воздухе нагретом
Уж разрешалася
зима;
И он не сделался поэтом,
Не умер, не
сошел с ума.
Весна живит его: впервые
Свои покои запертые,
Где зимовал он, как сурок,
Двойные окна, камелек
Он ясным утром оставляет,
Несется вдоль Невы в санях.
На синих, иссеченных льдах
Играет солнце; грязно тает
На улицах разрытый снег.
Куда по нем свой быстрый бег...
— Я на это тебе только одно скажу: трудно поверить, чтобы человек, который, несмотря на свои шестьдесят лет,
зиму и лето
ходит босой и, не снимая, носит под платьем вериги в два пуда весом и который не раз отказывался от предложений жить спокойно и на всем готовом, — трудно поверить, чтобы такой человек все это делал только из лени.
Знаю только то, что он с пятнадцатого года стал известен как юродивый, который
зиму и лето
ходит босиком, посещает монастыри, дарит образочки тем, кого полюбит, и говорит загадочные слова, которые некоторыми принимаются за предсказания, что никто никогда не знал его в другом виде, что он изредка хаживал к бабушке и что одни говорили, будто он несчастный сын богатых родителей и чистая душа, а другие, что он просто мужик и лентяй.
Всё
прошло: с
зимой холодной
Нужда, голод настаёт...
Это было в конце февраля.
Зима, затруднявшая военные распоряжения,
проходила, и наши генералы готовились к дружному содействию. Пугачев все еще стоял под Оренбургом. Между тем около его отряды соединялись и со всех сторон приближались к злодейскому гнезду. Бунтующие деревни при виде наших войск приходили в повиновение; шайки разбойников везде бежали от нас, и все предвещало скорое и благополучное окончание.
В конце
зимы он поехал в Москву, выиграл в судебной палате процесс, довольный собою отправился обедать в гостиницу и, сидя там, вспомнил, что не
прошло еще двух лет с того дня, когда он сидел в этом же зале с Лютовым и Алиной, слушая, как Шаляпин поет «Дубинушку». И еще раз показалось невероятным, что такое множество событий и впечатлений уложилось в отрезок времени — столь ничтожный.
Задумает ли он выскочить
зимой в сени или отворить форточку, — опять крики: «Ай, куда? Как можно? Не бегай, не
ходи, не отворяй: убьешься, простудишься…»
В будни она
ходила в простом шерстяном или холстинковом платье, в простых воротничках, а в воскресенье непременно нарядится,
зимой в шерстяное или шелковое, летом в кисейное платье, и держит себя немного важнее, особенно до обедни, не сядет где попало, не примется ни за домашнее дело, ни за рисование, разве после обедни поиграет на фортепиано.
Желает она в конце
зимы, чтоб весна скорей наступила, чтоб река
прошла к такому-то дню, чтоб лето было теплое и урожайное, чтоб хлеб был в цене, а сахар дешев, чтоб, если можно, купцы давали его даром, так же как и вино, кофе и прочее.
Но не все имеют право носить по две сабли за поясом: эта честь предоставлена только высшему классу и офицерам; солдаты носят по одной, а простой класс вовсе не носит; да он же
ходит голый, так ему не за что было бы и прицепить ее, разве
зимой.
Опухоль в ногах
прошла, но также
прошла и всякая возможность ехать до
зимы.
Свадьба Веревкина состоялась в январе, а весной он уехал с Василием Назарычем на прииски. Привалов с братом Титом жил в Петербурге, где продолжал хлопоты по делу о заводах.
Прошло лето, наступила опять
зима, и все кругом потонуло в глубоком снегу.
В течение последней
зимы он особенно близко сошелся с Половодовым и, как
ходила молва, проигрывал по различным игорным притонам крупные куши.
Ходила она всю жизнь, и летом и
зимой, босая и в одной посконной рубашке.
В то время реку Билимбе можно было назвать пустынной. В нижней половине река шириной около 20 м, глубиной до 1,5 м и имеет скорость течения от 8 до 10 км в час. В верховьях реки есть несколько зверовых фанз. Китайцы приходили сюда в Санхобе
зимой лишь на время соболевания. В этот день нам удалось
пройти км тридцать; до Сихотэ-Алиня оставалось еще столько же.
На реке Санхобе мы опять встретились с начальником охотничьей дружины Чжан Бао и провели вместе целый день. Оказалось, что многое из того, что случилось с нами в прошлом году на Имане, ему было известно. От него я узнал, что
зимой он
ходил разбирать спорный земельный вопрос между тазами и китайцами, а весной был на реке Ното, где уничтожил шайку хунхузов.
— Как тебе столько тайга
ходи — понимай нету!..
Зимой ночью кабаны
ходи не хочу.
Этот человек
ходил и
зиму и лето в желтоватом нанковом кафтане немецкого покроя, но подпоясывался кушаком; носил синие шаровары и шапку со смушками, подаренную ему, в веселый час, разорившимся помещиком.
Он большой хлебосол и балагур; живет, как говорится, в свое удовольствие;
зиму и лето
ходит в полосатом шлафроке на вате.
Если нет у ней гостя, сидит себе моя Татьяна Борисовна под окном и чулок вяжет —
зимой; летом в сад
ходит, цветы сажает и поливает, с котятами играет по целым часам, голубей кормит…
За ночь погода испортилась. Утро грозило дождем. Мы спешно собрали свои манатки и к полудню дошли до утеса, около которого Кашлев караулил тигров. Место это представляет собою теснину между скалой и глубокой протокой, не замерзающей далее
зимою. Здесь постоянно
ходят полосатые хищники, выслеживающие кабанов, а за ними в свою очередь охотится Кашлев.
Так
прошло у них время третьего года и прошлого года, так идет у них и нынешний год, и
зима нынешнего года уж почти
проходила, снег начинал таять, и Вера Павловна спрашивала: «да будет ли еще хоть один морозный день, чтобы хоть еще раз устроить зимний пикник?», и никто не мог отвечать на ее вопрос, только день
проходил за днем, все оттепелью, и с каждым днем вероятность зимнего пикника уменьшалась.
Лет через пятнадцать староста еще был жив и иногда приезжал в Москву, седой как лунь и плешивый; моя мать угощала его обыкновенно чаем и поминала с ним
зиму 1812 года, как она его боялась и как они, не понимая друг друга, хлопотали о похоронах Павла Ивановича. Старик все еще называл мою мать, как тогда, Юлиза Ивановна — вместо Луиза, и рассказывал, как я вовсе не боялся его бороды и охотно
ходил к нему на руки.
…Между тем
прошли месяцы,
прошла и
зима; никто мне не напоминал об отъезде, меня забыли, и я уже перестал быть sur le qui vive, [настороже (фр.).] особенно после следующей встречи.
Ежели, например, в вологодскую деревню, то, сказывают, там мужики исправные, и девушка Наташа, которую туда, тоже за такие дела, замуж выдали, писала, что живет с мужем хорошо, ест досыта и завсе
зимой в лисьей шубе
ходит.
Так
проходит летний день в господской усадьбе.
Зимой, под влиянием внешних условий, картина видоизменяется, но, в сущности, крепостная страда не облегчается, а, напротив, даже усиливается. Краски сгущаются, мрак и духота доходят до крайних пределов.
Матушка задумывается. Ее серьезно тревожит, что, пожалуй, так и
пройдет зима без всякого результата. Уж мясоед на дворе, везде только и разговору, что о предстоящих свадьбах, а наша невеста сидит словно заколдованная. В воображении матушки рисуется некрасивая фигура любимицы-дочери, и беспокойство ее растет.
Зима живо
проходит в беспрерывных приемах и выездах, но в особенности весело проводятся святки и Масленица.
Вместе с ними она была осуждена на безвыходное заключение, в продолжение целой
зимы, наверху в боковушке и, как они же,
сходила вниз исключительно в часы еды да в праздник, чтоб идти в церковь.
Полы ходуном
ходили; из окон и из щелей стен дуло;
зимой никакими способами ухититься было нельзя.
— Это что, толпа — баранье стадо. Куда козел, туда и она. Куда хочешь повернешь. А вот на Сухаревке попробуй! Мужику в одиночку втолкуй, какому-нибудь коблу лесному, а еще труднее — кулугуру степному, да заставь его в лавку зайти, да уговори его ненужное купить. Это, брат, не с толпой под Девичьим, а в сто раз потруднее! А у меня за тридцать лет на Сухаревке никто мимо лавки не
прошел. А ты — толпа. Толпу…
зимой купаться уговорю!
Автомобиль бешено удирал от пожарного обоза, запряженного отличными лошадьми. Пока не было телефонов, пожары усматривали с каланчи пожарные. Тогда не было еще небоскребов, и вся Москва была видна с каланчи как на ладони. На каланче, под шарами,
ходил день и ночь часовой. Трудно приходилось этому «высокопоставленному» лицу в бурю-непогоду, особенно в мороз
зимой, а летом еще труднее: солнце печет, да и пожары летом чаще, чем
зимой, — только гляди, не зевай! И
ходит он кругом и «озирает окрестности».
Льва Голицына тоже недолюбливали в Английском клубе за его резкие и нецензурные по тому времени (начало восьмидесятых годов) речи. Но Лев Голицын никого не боялся. Он
ходил всегда,
зиму и лето, в мужицком бобриковом широченном армяке, и его огромная фигура обращала внимание на улицах.
«Мардарий Аполлонович Стегунов — старичок низенький, пухленький, лысый, с двойным подбородком, мягкими ручками и порядочным брюшком. Он большой хлебосол и балагур…
Зиму и лето
ходит в полосатом шлафроке на вате… Дом у него старинной постройки: в передней, как следует, пахнет квасом, сальными свечами и кожей…»
Любовь Андреевна. Минут через десять давайте уже в экипажи садиться… (Окидывает взглядом комнату.) Прощай, милый дом, старый дедушка.
Пройдет зима, настанет весна, а там тебя уже не будет, тебя сломают. Сколько видели эти стены! (Целует горячо дочь.) Сокровище мое, ты сияешь, твои глазки играют, как два алмаза. Ты довольна? Очень?
Ходим, бывало, мы с ней, с матушкой, зимой-осенью по городу, а как Гаврило архангел мечом взмахнет,
зиму отгонит, весна землю обымет, — так мы подальше, куда глаза поведут.
Через селения
проходит зимняя дорога из Александровска в Николаевск; сюда приезжают
зимою гиляки и якуты-промышленники для торговых операций, и поселенцы продают им и меняют без посредства комиссионеров.
Пролив, отделяющий остров от материка, в зимние месяцы замерзает совершенно, и та вода, которая летом играет роль тюремной стены,
зимою бывает ровна и гладка, как поле, и всякий желающий может
пройти его пешком или переехать на собаках.
Дикие олени распространены особенно на западном берегу северной части острова; здесь
зимою они собираются на тундре, весною же, по словам Глена, когда они
ходят к морю, чтобы лизать соль, их можно видеть в бесчисленном множестве стадами на широких равнинах этой части острова.
Уже материк реки, мало замерзающий выше пруда и
зимою,
прошел до самых последних грив камыша.
Наконец,
проходит долгая, скучная, буранная
зима.
Высаживанье это производится таким образом: весною, как только окажутся проталины, из клетки, где куропатки провели
зиму, разбирают самцов и самок в отдельные коробки, наблюдая, чтобы в них входил воздух и чтобы в тесноте куропатки не задохлись; потом едут в избранное для высиживанья место, для чего лучше выбирать мелкий кустарник, где бы впоследствии было удобно стрелять, преимущественно в озимом поле, потому что там не пасут стад и не ездят туда для пашни крестьяне, обыкновенно пускающие своих лошадей, во время полдневного отдыха, в близлежащий кустарник; в ржаное поле вообще никто почти до жатвы не
ходит и не мешает высаженным куропаткам выводиться.
Таковым урядникам производилася также приличная и соразмерная их состоянию одежда. Обувь для
зимы, то есть лапти, делали они сами; онучи получали от господина своего; а летом
ходили босы. Следственно, у таковых узников не было ни коровы, ни лошади, ни овцы, ни барана. Дозволение держать их господин у них не отымал, но способы к тому. Кто был позажиточнее, кто был умереннее в пище, тот держал несколько птиц, которых господин иногда бирал себе, платя за них цену по своей воле.
На наше несчастье
зима выпала очень суровая: пурга следовала за пургой. Снег был так глубок, что мы даже на биваке не снимали лыж. Без них нельзя было принести воды, дров и
сходить к нартам за чем-нибудь.
В таких приятных ощущениях
прошла зима, к концу которой Варвара Павловна была даже представлена ко двору.