Неточные совпадения
— Нет, это не я! Я не брала! Я не знаю! — закричала она разрывающим сердце воплем и бросилась к Катерине Ивановне. Та схватила ее и крепко прижала к себе, как будто
грудью желая
защитить ее ото всех.
Не было возможности спастись от его кулака, которым он по заказу бил куда хотел, заставляя видимым пинком в
грудь, живот или нос невольно
защищать угрожаемое место; но тут-то его кулак, как молния, бил в указанный бок.
— А! Так вы вот как… О, я знаю вас!.. Я… я… — закричал Флегонт Флегонтович каким-то крикливым голосом и бросился
грудью защищать переход через Причинку. — Я знаю тебя, подлеца!.. Алеут!.. Ребята, не пущай!.. Спирька, Метелкин! Братцы, это разбойник… это грабеж!.. Будьте все свидетелями…
Приходилось
грудью защищать хозяйское добро — против друзей и даже родного брата: на этом деле и покончил Андрей свою жизнь — ему отбили печенки.
С головой, бурям жизни открытою,
Весь свой век под грозою сердитою
Простояла ты, —
грудью своей
Защищая любимых детей.
Та не удостоила классную ответом. Я с трудом узнавала Рамзай. Неужели же это она еще утром заставляла неуклюжую Пуд обливаться потом и на потеху всем выплясывать дикие па! И наоборот — неужели та самая Рамзай
грудью защищает теперь интересы Пуд, прекрасно зная, что это заступничество может обернуться строгим взысканием.
Юрта была маленькая, грязная, на полу валялись кости и всякий мусор. Видно было, что ее давно уже никто не подметал. На грязной, изорванной цыновке сидела девушка лет семнадцати. Лицо ее выражало явный страх. Левой рукой она держала обрывки одежды на
груди, а правую вытянула вперед, как бы для того, чтобы
защитить зрение свое от огня, или, может быть, для того, чтобы
защитить себя от нападения врага. Меня поразила ее худоба и в особенности ноги — тонкие и безжизненные, как плети.
— Это не простой солдат. Это герой. Он указал королю путь, как ближе найти неприятельский лагерь, он остановил войско, когда оно бросилось в бегство, и он же
защитил своей
грудью самого короля, когда неприятельская сабля направилась на него. Король не может забыть этого и считает солдата Ивана своим лучшим другом и слугою.
«Я покажу ему, что я не состою только на посылках у его жены, что я ее друг, и друг верный, готовый своею
грудью защитить ее даже против него — „изверга Аракчея“», — мысленно продолжал злобствовать фон Зееман.
— Ах, ландыш пунцовый! Да я что же. Сироту всякий военный
защищать обязан…
Грудью за вас лягу.