Неточные совпадения
Животное это по размерам своим значительно уступает обыкновенному бурому медведю. Максимальная его длина 1,8 м, а высота в плечах 0,7 м при наибольшем весе 160 кг. Окраска его шерсти — черная, блестящая, на груди находится белое пятно, которое
захватывает нижнюю часть шеи. Иногда встречаются (правда, очень редко) такие медведи, у которых брюхо и даже лапы белые.
Голова зверя конусообразная,
с маленькими глазками и большими ушами. Вокруг нее растут длинные волосы, имеющие вид пышного воротника.
Не говоря ни слова, встал он
с места, расставил ноги свои посереди комнаты, нагнул
голову немного вперед, засунул руку в задний карман горохового кафтана своего, вытащил круглую под лаком табакерку, щелкнул пальцем по намалеванной роже какого-то бусурманского генерала и,
захвативши немалую порцию табаку, растертого
с золою и листьями любистка, поднес ее коромыслом к носу и вытянул носом на лету всю кучку, не дотронувшись даже до большого пальца, — и всё ни слова; да как полез в другой карман и вынул синий в клетках бумажный платок, тогда только проворчал про себя чуть ли еще не поговорку: «Не мечите бисер перед свиньями»…
Отдельные сцены производили потрясающее впечатление. Горело десятками лет нажитое добро, горело благосостояние нескольких тысяч семей. И тут же рядом происходили те комедии, когда люди теряют от паники
голову. Так, Харитон Артемьич бегал около своего горевшего дома
с кипой газетной бумаги в руках — единственное, что он успел
захватить.
Дуняша(остановилась, чтобы попудриться). Барышня велит мне танцевать — кавалеров много, а дам мало, — а у меня от танцев кружится
голова, сердце бьется. Фирс Николаевич, а сейчас чиновник
с почты такое мне сказал, что у меня дыхание
захватило.
— Чего тут не уметь-то! — возразил Ванька, дерзко усмехаясь, и ушел в свою конуру. «Русскую историю», впрочем, он
захватил с собою, развернул ее перед свечкой и начал читать, то есть из букв делать бог знает какие склады, а из них сочетать какие только приходили ему в
голову слова, и воображал совершенно уверенно, что он это читает!
— Это как вы знаете, кто вам объяснил это? — возразила ему становая насмешливо, — на исповеди, что ли, кто вам открыл про то!.. Так вам самому язык за это вытянут, коли вы рассказываете, что на духу вам говорят; вот они все тут налицо, — прибавила она, махнув
головой на раскольников. — Когда вас муж
захватывал и обирал по рублю
с души? — обратилась она к тем.
На лестнице самого здания страх его дамы еще более увеличился: зловонный, удушливый воздух, который отовсюду пахнул,
захватывал у ней дыхание. Почти около нее раздался звук цепей. Она невольно отшатнулась в сторону: проводили скованного по рукам и ногам,
с бритой
головой арестанта. Вдали слышалась перебранка нескольких голосов. В полутемном коридоре мелькали стволы и штыки часовых.
Порешив
с водкой, он подошел к пиву, взял обеими руками налитую ендову, обдул пену и пил до тех пор, пока посинел, потом
захватил середки две пирога и, молча, не поднимая
головы, поклонился и ушел.
— Приехали мы, государь, объездом в деревню Медведевку, как вдруг они, окаянные, откуда ни возьмись, напустились на нас напуском, грянули как снег на
голову, перекололи, перерубили человек
с десятеро, достальных перевязали; а боярин-то их, разбойник, хотел было нас всех перевешать, а двух станичников, что мы было объездом
захватили, велел свободить и пустить на волю!
На
голове его уже начали вытираться волосы, сквозь которые сильно просвечивало красное, приплюснутое, глянцевитое темя; нос Нефеда, комически вздернутый кверху, краснел так ярко, что, казалось, отражал цвет свой на остальные части лица; нос этот, в товариществе
с мутными, стеклянистыми глазами, не оставлял ни малейшего сомнения, что Нефед частенько рвал косушку и даже недавно
захватил куражу.
— Что за напасть такая! Точно, право, крыша солгала — на спину обвалялась — не разогнешь никак; инда дух
захватило…
С чего бы так-то? Кажись, не пуще чтобы отощал; в хлебе недостатка не вижу; ем, примерно, вволю… — говорил Глеб, покрякивая на своей печке, между тем как тетушка Анна подкладывала ему под
голову свернутый полушубок.
Первый о чем-то сосредоточенно думал и встряхивал
головою, чтобы прогнать дремоту; на лице его привычная деловая сухость боролась
с благодушием человека, только что простившегося
с родней и хорошо выпившего; второй же влажными глазками удивленно глядел на мир божий и улыбался так широко, что, казалось, улыбка
захватывала даже поля цилиндра; лицо его было красно и имело озябший вид.
В числе последних был и Савоська в компании
с ругавшимся и запеченным мастеровым,
захватив по пути каких-то самых подозрительных девиц в коротких сарафанах и ярких платках на
голове.
Треплев(иронически). Настоящие таланты! (Гневно.) Я талантливее вас всех, коли на то пошло! (Срывает
с головы повязку.) Вы, рутинеры,
захватили первенство в искусстве и считаете законным и настоящим лишь то, что делаете вы сами, а остальное вы гнетете и душите! Не признаю я вас! Не признаю ни тебя, ни его!
— Видите, какая сила, — говорил Ничипоренко, кивал
головою на народ. — Какова громадища, и ведь бесстыжая — все под себя
захватит, исковеркает и перемелет, только сумейте заговорить
с ним их языком.
Во мгновение ока я уже был одет в форменный сюртук
с эполетами,
с белой фуражкой
с черным околышем на
голове и,
захвативши штабную бумагу, побежал к поручику Быльчинскому. Принявши его радушное поздравление
с производством, я признался в совершенном неведении служебной карьеры и просил совета насчет того, что отвечать.
— Видела я, друг мой, и очень хорошо поняла его доброту. У него, я думаю, теперь одна мысль в
голове, чтобы как-нибудь разлучить меня
с тобою и
захватить твое имение.
Вельчанинов налил ему и стал его поить из своих рук. Павел Павлович накинулся
с жадностью на воду; глотнув раза три, он приподнял
голову, очень пристально посмотрел в лицо стоявшему перед ним со стаканом в руке Вельчанинову, но не сказал ничего и принялся допивать. Напившись, он глубоко вздохнул. Вельчанинов взял свою подушку,
захватил свое верхнее платье и отправился в другую комнату, заперев Павла Павловича в первой комнате на замок.
Приносят поднос
с булками. Девочка угощает слона. Он ловко
захватывает булку своим пальцем, согнув хобот кольцом, прячет ее куда-то вниз под
голову, где у него движется смешная, треугольная, мохнатая нижняя губа. Слышно, как булка шуршит о сухую кожу. То же самое Томми проделывает
с другой булкой, и
с третьей, и
с четвертой, и
с пятой и в знак благодарности кивает
головой, и его маленькие глазки еще больше суживаются от удовольствия. А девочка радостно хохочет.
Патап Максимыч, зная, что будут на празднике Смолокуров, удельный
голова и кум Иван Григорьич,
захватил с собой по дороге не одну дюжину шампанского, но мать Манефа отказала ему наотрез потчевать тем вином гостей на трапезе.
— Держи! держи! — раздались за ними крики. Но Свитка успел уже вскочить в тележку, Шишкин вслед за ним — и сразу
захватил вожжи. Ударив ими, что было мочи, по лошадке, он отчаянно загикал, продолжая непрерывно хлестать ее — и озадаченная лошадь, дергая
головою, быстро сорвалась
с места и пошла вскачь — вон из деревни.
Опустив на сено полубесчувственную теперь девушку, он вернулся наружу и,
захватив повод лошади, привязал последнюю к двери сарая. Затем снова прошел во внутренность сарайчика и, сняв
с себя кафтан, накрылся им
с головой. Грубое крестьянское сукно казалось непроницаемым.
Но в том-то и особенность Толстого, что нет для него живого труда, который бы мог ему показаться дрянью, раз он
захватил его душу. И вот он, — художник, — едет за границу
с специальною целью изучить постановку там школьного дела. Объезжает Германию, Швейцарию, Италию, Францию, Англию, Бельгию. Жадно, как всегда, ловит впечатления. «Я везу, — пишет он своей тетушке Т. А. Ергольской, — такое количество впечатлений, знаний, что я должен бы много работать, прежде чем уложить все это в моей
голове».
Я велел принести таз теплой воды и мыла. Глаза японца радостно заблестели. Он стал мыться. Боже мой, как он мылся!
С блаженством,
с вдохновением… Он вымыл
голову, шею, туловище; разулся и стал мыть ноги. Капли сверкали на крепком, бронзовом теле, тело сверкало и молодело от охватывавшей его чистоты. Всех кругом
захватило это умывание. Палатный служитель сбегал к баку и принес еще воды.
Старик молча взял из киота икону, которой благословлял его к венцу и, крестообразно осенив ею сына, положил ему на
голову. Благословение на братоубийство было дано. Отец и сын разошлись спать, но едва ли сомкнули в эту ночь глаза. Наступил роковой день. Наточив топор и
захватив с собой как его, так и четверть ведра водки, Петр после полудня отправился на заимку. Приехав туда, он начал молиться и ждать.