Довод этот неоснователен потому, что если мы позволим себе признать каких-либо людей злодеями особенными (ракà), то, во-первых, мы этим уничтожаем весь смысл христианского учения, по которому все мы равны и братья как сыны одного отца небесного; во-вторых, потому, что если бы и было разрешено богом употреблять насилие против злодеев, то так как никак нельзя найти того верного и несомненного определения, по которому можно наверное узнать злодея от незлодея, то каждый человек или общество людей стало бы признавать взаимно друг друга злодеями, что и есть теперь; в-третьих, потому, что если бы и было возможно несомненно узнавать злодеев от незлодеев, то и тогда нельзя бы было в христианском обществе казнить или калечить, или
запирать в тюрьмы этих злодеев, потому что в христианском обществе некому бы было исполнять это, так как каждому христианину, как христианину, предписано не делать насилия над злодеем.
Неточные совпадения
Стража приводит пленника
в тесную и мрачную сводчатую
тюрьму в древнем здании Святого судилища и
запирает в нее.
—
В образованных странах, — сказал с неподражаемым самодовольством магистр, — есть
тюрьмы,
в которые
запирают безумных, оскорбляющих то, что целый народ чтит… и прекрасно делают.
Женщин
запирают на ночь
в камере, заранее для того приготовленной, и потом всю ночь
в тюрьме и
в посту идут разговоры о новой партии, о прелестях семейной жизни, о невозможности вести хозяйство без бабы и т. п.
— Слышал. Мой племяш знает его. Он тоже
в тюрьме, племяш — Евченко, слыхали? А моя фамилия — Гобун. Вот скоро всех молодых
в тюрьму запрут, то-то нам, старикам, раздолье будет! Жандармский мне обещает племянника-то даже
в Сибирь заслать. Зашлет, собака!
— Григорий Лукьянович, — сказал он Скуратову, догнав его у выхода и подавая ему ключи
в присутствии стражи, — ты не
запер тюрьмы. Этак делать не годится; неравно, подумают, ты заодно с Серебряным!
И вот для проповедания этого христианского учения и подтверждения его христианским примером, мы устраиваем среди этих людей мучительные
тюрьмы, гильотины, виселицы, казни, приготовления к убийству, на которые употребляем все свои силы, устраиваем для черного народа идолопоклоннические вероучения, долженствующие одурять их, устраиваем правительственную продажу одурманивающих ядов — вина, табаку, опиума; учреждаем даже проституцию; отдаем землю тем, кому она не нужна; устраиваем зрелища безумной роскоши среди нищеты; уничтожаем всякую возможность всякого подобия христианского общественного мнения; старательно разрушаем устанавливающееся христианское общественное мнение и потом этих-то самых нами самими старательно развращенных людей,
запирая их, как диких зверей,
в места, из которых они не могут выскочить и
в которых они еще более звереют, или убивая их, — этих самых нами со всех сторон развращенных людей приводим
в доказательство того, что на людей нельзя действовать иначе, как грубым насилием.
Положение христианского человечества с его крепостями, пушками, динамитами, ружьями, торпедами,
тюрьмами, виселицами, церквами, фабриками, таможнями, дворцами действительно ужасно; но ведь ни крепости, ни пушки, ни ружья ни
в кого сами не стреляют,
тюрьмы никого сами не
запирают, виселицы никого не вешают, церкви никого сами не обманывают, таможни не задерживают, дворцы и фабрики сами не строятся и себя не содержат, а всё делают это люди.
Или, что еще поразительнее, вполне
в остальном здоровый душевно, молодой, свободный и даже обеспеченный человек только оттого, что он назвался и его назвали судебным следователем или земским начальником, хватает несчастную вдову от ее малолетних детей и
запирает или устраивает ее заключение
в тюрьме, оставляя без матери ее детей, и всё это из-за того, что эта несчастная тайно торговала вином и этим лишила казну 25 рублей дохода, и не чувствует при этом ни малейшего раскаяния.
Вот тебе пример: человека посадят
в тюрьму,
запрут железной дверью, поставят к двери часового.
Васса. На днях получишь обвинительный акт, после этого арестуют тебя,
в тюрьму запрут.
Филицата. Все от любви, сердце ноет. И всегда так бывает, когда девушек
запирают. Сидит, как
в тюрьме, — выходу нет, а ведь уж
в годах, уж давно замуж пора. Так чему дивиться-то?
Если человек живет только телесной жизнью, он всё равно, что
запирает сам себя
в тюрьму. Только жизнь для души отворяет дверь
тюрьмы и выводит человека
в радостную и свободную жизнь, общую со всеми.
«Мне тяжело или скучно, одиноко». Да кто же тебе велел уйти от всех людей и
запереть себя
в тюрьму твоего одного скучного и ничтожного «я»?
Ал. Морозов: описывает
в своих воспоминаниях, как я раз явилась к нему
в тюрьму: открывается дверь, меня вводят, надзиратель
запирает за мною дверь, — и мы целый час беседуем.
В тюрьме его сдали старшему надзирателю, который снова его тщательно обыскал и затем отвел
в одиночную камеру,
в которой и
запер.
Результатом этого визита был пропуск Гладких
в контору городской
тюрьмы, куда вскоре был приведен и арестант Никифоров. Смотритель, по желанию дорогого гостя, удалился
в смежную с конторой комнату, и Иннокентий Антипович и Егор остались с глазу на глаз. Гладких крепко
запер двери конторы, как наружную, так и ведшую
в смежную комнату, и когда убедился, что никто не может быть свидетелем свидания, бросился со слезами на глазах на шею арестанта.
Он и не ошибся. Фимка лежала недвижимо на том же месте, где была им брошена. Он снова схватил ее
в охабку и потащил к волчьей погребице, ключ от которой он, по должности домашнего палача и тюремщика, носил на поясе. Отперев им страшную
тюрьму, он бросил
в нее бесчувственную девушку, затворил дверь, задвинул засов и
запер на замок.
Постройка продолжалась около года. Когда
тюрьма была окончена, состоялся снова единоличный княжеский суд над заключенными, которые предстали перед лицом разгневанного супруга неузнаваемыми, оба были совершенными скелетами, а головы их представляли из себя колтуны из седых волос. После подтверждения заранее уже объявленного им приговора их отвели
в беседку-тюрьму, и князь собственноручно заложил болт и
запер замок, взяв ключ с собою. Куда девался этот ключ, неизвестно.
Это была своего рода
тюрьма, созданная Дарьей Николаевной Салтыковой для своих провинившихся дворовых и крепостных. Туда
запирали несчастных на хлеб и на воду и держали иногда по месяцам
в сообществе с волком, который
в одном из углов был прикован на цепь. Поэтому-то эта постройка и получила название «волчьей погребицы». Выдумала это сама Салтыкова, и очень этим забавлялась.
Забрал, что дали, вернулся
в тюрьму,
запер за собой дверь и сидит.
Он испытывал это чувство, когда его раздевали, обыскивали и когда ввели
в тюрьму и
заперли за ним железную дверь.