Неточные совпадения
Самгин подошел к
двери в зал; там шипели,
двигали стульями, водворяя тишину; пианист, точно обжигая пальцы о клавиши, выдергивал аккорды, а дама в сарафане, воинственно выгнув могучую грудь, высочайшим голосом и в тоне обиженного человека начала петь...
В пекарне началось оживление, кудрявый Алеша и остролицый, худенький подросток Фома налаживали в приямке два самовара, выгребали угли из печи, в углу гремели эмалированные кружки, лысый старик резал каравай хлеба равновесными ломтями, вытирали стол,
двигали скамейки, по асфальту пола звучно шлепали босые подошвы, с печки слезли два человека в розовых рубахах, без поясов, одинаково растрепанные, одновременно и как будто одними и теми же движениями надели сапоги, полушубки и — ушли в
дверь на двор.
Он задремал, затем его разбудил шум, — это Дуняша, надевая ботинки,
двигала стулом. Сквозь веки он следил, как эта женщина, собрав свои вещи в кучу, зажала их под мышкой, погасила свечу и пошла к
двери. На секунду остановилась, и Самгин догадался, что она смотрит на него; вероятно, подойдет. Но она не подошла, а, бесшумно открыв
дверь, исчезла.
Нехлюдов уже хотел пройти в первую
дверь, когда из другой
двери, согнувшись, с веником в руке, которым она
подвигала к печке большую кучу сора и пыли, вышла Маслова. Она была в белой кофте, подтыканной юбке и чулках. Голова ее по самые брови была от пыли повязана белым платком. Увидав Нехлюдова, она разогнулась и, вся красная и оживленная, положила веник и, обтерев руки об юбку, прямо остановилась перед ним.
Верный Стецько уже стоял одетый во всей козацкой сбруе. Данило надел смушевую шапку, закрыл окошко,
задвинул засовами
дверь, замкнул и вышел потихоньку из двора, промеж спавшими своими козаками, в горы.
Над внутреннею задвижкой амбара или клети, имеющею на себе зарубку, проверчена в дверном косяке сквозная дыра; хозяин, желая запереть амбарушку, пропускает выпрямленный ключ снаружи внутрь; опускная короткая его половина, вышед из отверстия, сейчас опускается и попадает прямо в зарубку; повернув направо или налево, смотря по устройству
двери, он
задвигает внутренний засов.
Вечером хохол ушел, она зажгла лампу и села к столу вязать чулок. Но скоро встала, нерешительно прошлась по комнате, вышла в кухню, заперла
дверь на крюк и, усиленно
двигая бровями, воротилась в комнату. Опустила занавески на окнах и, взяв книгу с полки, снова села к столу, оглянулась, наклонилась над книгой, губы ее зашевелились. Когда с улицы доносился шум, она, вздрогнув, закрывала книгу ладонью, чутко прислушиваясь… И снова, то закрывая глаза, то открывая их, шептала...
Когда они встали в
дверях, Игнат поднял голову, мельком взглянул на них и, запустив пальцы в кудрявые волосы, наклонился над газетой, лежавшей на коленях у него; Рыбин, стоя, поймал на бумагу солнечный луч, проникший в шалаш сквозь щель в крыше, и,
двигая газету под лучом, читал, шевеля губами; Яков, стоя на коленях, навалился на край нар грудью и тоже читал.
Девочка тоже взглянула на улицу и убежала из комнаты, громко хлопнув
дверью. Мать вздрогнула,
подвинула свой чемодан глубже под лавку и, накинув на голову шаль, пошла к
двери, спеша и сдерживая вдруг охватившее ее непонятное желание идти скорее, бежать…
То был голос Серебряного. Узнав его, Елена в неизъяснимой радости бросилась к
двери. Морозов оттолкнул жену;
задвинул запор и укрепил
дверь на железный крюк.
И он поспешил вслед за Малютой, заперев предварительно за собою
дверь и тщательно
задвинув засовы.
— Да… ну так вот тебе и лампопό! — ответил Термосесов и, щелкнув Препотенского по затылку, выпихнул его за
двери и
задвинул щеколду.
Наталья ушла, он одёрнул рубаху, огладил руками жилет и, стоя среди комнаты, стал прислушиваться: вот по лестнице чётко стучат каблуки, отворилась
дверь, и вошла женщина в тёмной юбке, клетчатой шали, гладко причёсанная, высокая и стройная. Лоб и щёки у неё были точно вылеплены из снега, брови нахмурены, между глаз сердитая складка, а под глазами тени утомления или печали. Смотреть в лицо ей — неловко, Кожемякин поклонился и, не поднимая глаз, стал
двигать стул, нерешительно, почти виновато говоря...
Максютка был очень не в духе: он только было готовился запереть дамку и уже поставил грязный палец на шашку, чтобы ее
двинуть, как барыня отворила
дверь.
Лунёв встал в открытой
двери; сквозь тучу пыли и табачного дыма он видел Якова за буфетом. Гладко причёсанный, в куцем сюртуке с короткими рукавами, Яков суетился, насыпая в чайники чай, отсчитывал куски сахару, наливал водку, шумно
двигал ящиком конторки. Половые подбегали к нему и кричали, бросая на буфет марки...
Как только Зайончек вышел за
двери, Долинский спокойно
подвинул к себе оставленную при входе патера книгу и начал ее читать с невозмутимым, холодным вниманием.
Дергая у своей
двери за звонок и потом идя вверх по лестнице, я чувствую, что у меня уже нет семьи и нет желания вернуть ее. Ясно, что новые, аракчеевские мысли сидят во мне не случайно и не временно, а владеют всем моим существом. С больною совестью, унылый, ленивый, едва
двигая членами, точно во мне прибавилась тысяча пудов весу, я ложусь в постель и скоро засыпаю.
С антресолей Шульца, если сидеть в глубине комнат, не видно было черты горизонта, и потом, когда загорается зимою над Петербургом такая янтарно-огненная заря, отсюда не видать теней, которые туманными рубцами начинают врезываться снизу поперек янтарной зари и
задвигают, словно гигантскими заставками, эту гигантскую
дверь на усыпающее небо.
Безобразный нищий всё еще стоял в
дверях, сложа руки, нем и недвижим — на его ресницах блеснула слеза: может быть первая слеза — и слеза отчаяния!.. Такие слезы истощают душу, отнимают несколько лет жизни, могут потопить в одну минуту миллион сладких надежд! они для одного человека — что был Наполеон для вселенной: в десять лет он
подвинул нас целым веком вперед.
В
дверь стучат. Шаррон
надвигает капюшон на лицо и скрывается в полутьме.
Большая комната в доме Бардиных. В задней стене четыре окна и
дверь, выходящие на террасу; за стеклами видны солдаты, жандармы, группа рабочих, среди них Левшин, Греков. Комната имеет нежилой вид: мебели мало, она стара, разнообразна, на стенах отклеились обои. У правой стены поставлен большой стол. Конь сердито
двигает стульями, расставляя их вокруг стола. Аграфена метет пол. В левой стене большая двухстворчатая
дверь, в правой — тоже.
Прохор (прислушивается). А вот, должно быть, и приехали: что-то
задвигали в передней, и
дверями хлопают, и разговор слышно.
Яша
задвигает тяжелую
дверь; раздается свист локомотива, и поезд трогается.
Перед ним, на пороге низенькой
двери, которой он до тех пор не заметил, — тяжелый шкаф ее
задвигал, — стояло неизвестное существо: дитя не дитя, и не взрослая девушка.
Уж стол накрыт; давно пора;
Хозяйка ждет нетерпеливо.
Дверь отворилась, входит граф;
Наталья Павловна, привстав,
Осведомляется учтиво,
Каков он? что нога его?
Граф отвечает: ничего.
Идут за стол; вот он садится,
К ней
подвигает свой прибор
И начинает разговор:
Святую Русь бранит, дивится,
Как можно жить в ее снегах,
Жалеет о Париже страх.
С этим отец Евангел,
подвинув слегка майора к себе, показал ему через
дверь другой комнаты, как Катерина Астафьевна, слышавшая весь их разговор, вдруг упала на колени и, протянув руки к освященному лампадой образ-пику, плакала радостными и благодарными слезами.
В ответ ему что-то бормочет чиновник казенной палаты, после него плавно и мягко начинает говорить Иван Маркович. Полковник нетерпеливо
двигает стулом и заглушает его слова своим противным, металлическим голосом. Наконец
дверь отворяется и из кабинета выходит Иван Маркович; на его тощем бритом лице выступили красные пятна.
Отдав приказ своему человеку внесть кошму, шубу и другие необходимые вещи, я велел ямщику
задвинуть тарантас на двор, а сам ощупью прошел через просторные темные сени и начал ошаривать руками
дверь.
На одной из остановок двое денщиков выскочили из вагона, пропадали минут пять и воротились с плутовато-смеющимися лицами. Они тщательно
задвинули за собой
дверь. Один расстегнул на груди полушубок и вынул из-за пазухи стащенный где-то топор.
Первое чувство ее было чувство страха, она хотела бежать, но казалось, именно этот обуявший ее страх сковал ее члены. Она не могла
двинуть ни рукой, ни ногой и стояла перед избушкой как завороженная, освещенная мягким светом луны. Через несколько мгновений
дверь избушки скрипнула, отворилась, и на крыльце появился Никита. Стоявшая невдалеке Таня невольно бросилась ему в глаза.
Он и не ошибся. Фимка лежала недвижимо на том же месте, где была им брошена. Он снова схватил ее в охабку и потащил к волчьей погребице, ключ от которой он, по должности домашнего палача и тюремщика, носил на поясе. Отперев им страшную тюрьму, он бросил в нее бесчувственную девушку, затворил
дверь,
задвинул засов и запер на замок.
Кузьма Терентьев вышел из погребицы, тщательно
задвинув засов и запер на замок
дверь.
Он вошел, и княгиня машинально
подвинула ноги на скамейке, чтобы дать ему место; но он, против обыкновения, не занял его, а стал молча, быстрыми шагами ходить по гостиной, изредка беспокойным взглядом окидывая то свою мать, то
дверь, ведущую в коридор.
Выстрел грянул, но в это самое мгновение обе половинки запертых
дверей от напора сильной руки распахнулись. В волнении Николай Павлович забыл
задвинуть шпингалеты.
Кузьма, после этого неожиданного для него самого поцелуя, быстро отскочил от Фимки и также быстро поднялся по ступеням, отворил
дверь и вышел из «волчьей погребице». Тщательно
задвинув засов и заперев замок, он пошел в людскую избу. Зверская расправа с изменившей ему девушкой, видимо, успокоила его, он был отомщен, а впереди ему предстояла сладость дальнейшего мщения.
И с силой пьяного человека она срывала с места тяжелый старинный комод и
двигала его к
двери, царапая пол.
Когда я, закрыв
дверь, поспешно
задвигал засов, мне почудилось, что он слабо тянет ручку
двери к себе, но, несомненно, это было только воображение.
Он встает и идет к
двери, чтобы
задвинуть задвижку и запереть ее.