Неточные совпадения
Киреевский, им выражена так: «Внутреннее сознание, что есть в глубине души
живое общее сосредоточие для всех отдельных сил
разума, и одно достойное постигать высшую истину — такое сознание постоянно возвышает самый образ мышления человека: смиряя его рассудочное самомнение, оно не стесняет свободы естественных законов его мышления; напротив, укрепляет его самобытность и вместе с тем добровольно подчиняет его вере».
«Богословие на Западе приняло характер рассудочной отвлеченности, — в православии оно сохранило внутреннюю целость духа; там развитие сил
разума, — здесь стремление к внутреннему,
живому».
Вместо
живого Бога поклонился Гегель своему философскому гнозису, отвлеченному своему
разуму.
Лишь рационалистическое рассечение целостного человеческого существа может привести к утверждению самодовлеющей теоретической ценности знания, но для познающего, как для существа
живого и целостного, не рационализированного, ясно, что познание имеет прежде всего практическую (не в утилитарном, конечно, смысле слова) ценность, что познание есть функция жизни, что возможность брачного познания основана на тождестве субъекта и объекта, на раскрытии того же
разума и той же бесконечной жизни в бытии, что и в познающем.
Но воздух самодурства и на нее повеял, и она без пути, без
разума распоряжается судьбою дочери, бранит, попрекает ее, напоминает ей долг послушания матери и не выказывает никаких признаков того, что она понимает, что такое человеческое чувство и
живая личность человека.
Тем не менее покуда я жил в Интерлакене и находился под
живым впечатлением газетных восторгов, то я ничего другого не желал, кроме наслаждения быть отданным под суд. Но для того, чтоб это было действительное наслаждение, а не перифраза исконного русского озорства, представлялось бы, по мнению моему, небесполезным обставить это дело некоторыми иллюзиями, которые прямо засвидетельствовали бы, что отныне воистину никаких препон к размножению быстрых
разумом Невтонов полагаемо не будет. А именно...
А они требуют, чтоб я вместо
живой речи, направляемой от души к душе, делал риторические упражнения и сими отцу Троадию доставлял удовольствие чувствовать, что в церкви минули дни Могилы, Ростовского Димитрия и других светил светлых, а настали иные, когда не умнейший слабейшего в
разуме наставляет, а обратно, дабы сим уму и чувству человеческому поругаться.
Возводи человека на высоту
разума, чтобы он, оглядевшись, нашёл себе дело по сердцу, а не суй его клином куда попало, он хоша плох, да —
живой, это ему больно!
— Нам о таком предмете не указано рассуждать. Наше дело простое — взял опасное лицо, намеченное начальством, или усмотрел его своим
разумом, собрал справочки, установил наблюдение, подал рапортички начальству, и — как ему угодно! Пусть хоть с
живых кожицу сдирает — политика нас не касается… Был у нас служащий агент, Соковнин, Гриша, он тоже вот начал рассуждать и кончил жизнь свою при посредстве чахотки, в тюремной больнице…
Ему начало сниться, что она откуда-то приходит ночами, сидит у его изголовья и говорит ему
живые ласковые речи, и он сердился, когда
разум говорил ему, что это только сон, только так кажется.
— В Ричарде Третьем—жизнь!.. О,
разум! — к тебе взываю. Что это такое, эта Анна? Урод невозможный.
Живая на небо летит за мертвым мужем, и тут же на шею вешается его убийце. Помилуйте, разве это возможно.
Оставя две капитальные стороны пьесы, которые так явно говорят за себя и потому имеют большинство почитателей, — то есть картину эпохи, с группой
живых портретов, и соль языка, — обратимся сначала к комедии как к сценической пьесе, потом как к комедии вообще, к ее общему смыслу, к главному
разуму ее в общественном и литературном значении, наконец, скажем и об исполнении ее на сцене.
Брызнул Ярило на камни молоньей, облил палючим взором деревья дубравные. И сказал Матери-Сырой Земле: «Вот я разлил огонь по камням и деревьям. Я сам в том огне. Своим умом-разумом человек дойдет, как из дерева и камня свет и тепло брать. Тот огонь — дар мой любимому сыну. Всей
живой твари будет на страх и ужас, ему одному на службу».
Она не есть акт одной познавательной способности, отрешенной от других, но акт всех сил
разума, охваченного и плененного до последней его глубины
живою истиной откровенного факта.
Понятий абсолютно антиидейных и внесофийных нет и быть не может, ex nihilo nihil fit [Из ничего не происходит ничего (лат.).], и даже пустейшие и ничтожнейшие или ложные понятия суть паразиты, вырастающие на
живом древе идей; но также не может быть и понятий вполне и безусловно софийных, ибо понятия рождаются из дискурсивного мышления, которое соответствует раздробленному состоянию мира, сотканного из бытия и небытия, и подлинно софийная идея не есть уже понятие мышления, но выходит за пределы
разума (о чем ниже).
Хоть и молод, хоть и ученый, а не бросил он дела родительского, не по́рвал старых торговых связей, к старым рыбникам был угодлив и почтителен, а сам вел
живую переписку со школьными товарищами, что сидели теперь в первостатейных конторах, вели широкие дела или набирались уму-разуму в заграничных поездках…
Но, очевидно, не эту
живую жизнь имеет в виду великий
разум художника, говорящий устами Версилова. Ведь идея бессмертия души существует «многие тысячи лет», человечество не проходит мимо этой идеи, а, напротив, все время упирается в нее. А мы все ищем. Не в этом
живая жизнь, которую чует Достоевский. Но не от него мы узнаем, в чем же она. Он сам не знает.
Тело, великий
разум нашего тела, творящий наше «я», оно — источник
живой жизни.
Малым своим
разумом Достоевский знает, в чем эта
живая жизнь. Все в том же личном бессмертии. В комментариях к своему письму самоубийцы-материалиста он пишет: «Вера в бессмертие души человеческой есть единственный источник
живой жизни на земле, — жизни, здоровья, здоровых идей и здоровых выводов и заключений».
Яркое, праздничное освещение дома мутило их глаза и гнело
разум досадой на невнятую просьбу их, а настрадавшиеся сердца переполняло страхом, что ради этого непотушенного огня «
живой огонь» или совсем не сойдет на землю, или же если и сойдет, то будет недействителен.
«Работай, брат, работай! Твое перо — оно обмокнуто в
живую человеческую кровь. Пусть кажутся твои листки пустыми — своей зловещей пустотой они больше говорят о войне и
разуме, чем все написанное умнейшими людьми. Работай, брат, работай!»
Из сострадания к человеку, из бунта против общего (идеи,
разума, духа, Бога), давившего
живого человека, Белинский делается социалистом.
Но мало того: если даже человек и поставлен в такие выгодные условия, что он может успешно бороться с другими личностями, не боясь за свою, очень скоро и
разум и опыт показывают ему, что даже те подобия блага, которые он урывает из жизни, в виде наслаждений личности, не — блага, а как будто только образчики блага, данные ему только для того, чтобы он еще
живее чувствовал страдания, всегда связанные с наслаждениями.
И воспоминание это тем
живее, чем согласнее была жизнь моего друга и брата с законом
разума, чем больше она проявлялась в любви.
Как бы ни были сильны и быстры движения человека в бреду, в сумасшествии или в агонии, в пьянстве, в порыве страсти даже, мы не признаем человека
живым, не относимся к нему, как к
живому человеку, и признаем в нем только возможность жизни. Но как бы слаб и неподвижен ни был человек, — если мы видим, что животная личность его подчинена
разуму, то мы признаем его
живым, и так и относимся к нему.
И поддерживая друг друга в этом обмане, люди часто до того искренно убеждаются в том, что в этом безумном толчении воды, бессмысленность которого очевидна для них самих, и состоит жизнь, — так убеждаются в этом, что с презрением отворачиваются от призыва к настоящей жизни, который они не переставая слышат: и в учении истины, и в примерах жизни
живых людей, и в своем заглохшем сердце, в котором никогда не заглушается до конца голос
разума и любви.
Удивительное дело: несмотря на то, что и опыт свой, и наблюдение жизни всех окружающих, и
разум несомненно показывают каждому человеку недостижимость этого, показывают ему, что невозможно заставить другие
живые существа перестать любить самих себя, а любить только его, — несмотря на это, жизнь каждого человека только в том, чтобы богатством, властью, почестями, славой, лестью, обманом, как-нибудь, но заставить другие существа жить не для себя, а для него одного, — заставить все существа любить не самих себя, а его одного.
В каждом русском селе, где есть храм, есть и
живое лицо, поставленное в такие же отношения к своим прихожанам, как упоминаемый мною чухонский пастор, и это лицо несомненно может также успешно влиять на
разум и чувство своих прихожан, если захочет раскрыть перед ними весь вред, причиняемый их безрассудством и алчностью их собственным дочерям, отданным в город.
Такова сила человеческого воображения, когда, возбужденное, творит оно призраки и видения, заселяя ими бездонную и навеки молчаливую пустоту. Грустно сознаться, что существуют, однако, люди, которые верят в призраки и строят на этом вздорные теории о каких-то сношениях между миром
живых людей и загадочной страною, где обитают умершие. Я понимаю, что может быть обмануто человеческое ухо и даже глаз, но как может впасть в такой грубый и смешной обман великий и светлый
разум человека?