Неточные совпадения
Желтые, жирные потоки света из окон храма вторгались во тьму над толпой, раздирали тьму, и
по краям разрывов она светилась синевато, как лед.
Редакция помещалась на углу тихой Дворянской улицы и пустынного переулка, который, изгибаясь, упирался в железные ворота богадельни. Двухэтажный дом был переломлен: одна часть его осталась на улице, другая, длиннее на два окна, пряталась в переулок. Дом был старый, казарменного вида, без украшений
по фасаду,
желтая окраска его стен пропылилась, приобрела цвет недубленой кожи, солнце раскрасило стекла окон в фиолетовые тона, и над полуслепыми окнами этого дома неприятно было видеть золотые слова: «Наш
край».
Снова стало тихо. Лошадь дважды ударила копытом
по мягкой земле. В комнату вошла девочка-подросток с короткой
желтой косой на затылке и ласковыми глазами на круглом лице. Закусив губы, она несла на вытянутых руках большой, уставленный посудой поднос с измятыми
краями и кланялась, часто кивая головой.
Снился ей
желтый песчаный курган за болотом,
по дороге в город. На
краю его, над обрывом, спускавшимся к ямам, где брали песок, стоял Павел и голосом Андрея тихо, звучно пел...
Желтое лицо ее почти посинело, губы были сжаты и вздрагивали
по краям.
Его вялые губы сложены цветком, он тихо и тщательно высвистывает странный и печальный мотив, длинные пальцы белой руки барабанят
по гулкому
краю стола — тускло поблескивают ногти, — а в другой руке
желтая перчатка, он отбивает ею на колене такт.
Нервно подергивая плечами, приемщик надтреснутым голосом рассказывал о том, как голодали крестьяне, но Фома плохо слушал его, глядя то на работу внизу, то на другой берег реки — высокий,
желтый, песчаный обрыв,
по краю которого стояли сосны.
На небе садился ранний зимний вечер с одним из тех странных закатов, которые можно видеть в северных широтах зимою, — закат
желтый, как отблеск янтаря, и сухой.
По этому янтарному фону, снизу, от
краев горизонта, клубится словно дым курений, возносящийся к таинственному престолу, сокрытому этим удивительным светом.
К полудню доплыли до Красновидова; на высокой, круто срезанной горе стоит голубоглавая церковь, от нее, гуськом, тянутся
по краю горы хорошие, крепкие избы, блестя
желтым тесом крыш и парчовыми покровами соломы. Просто и красиво.
Вдруг она вырвалась из их толпы, и море — бесконечное, могучее — развернулось перед ними, уходя в синюю даль, где из вод его вздымались в небо горы облаков — лилово-сизых, с
желтыми пуховыми каймами
по краям, зеленоватых, цвета морской воды, и тех скучных, свинцовых туч, что бросают от себя такие тоскливые, тяжелые тени.
Одрик стоял тут же. Это была небольшая старая кроватка, плотно засыпанная
по углам клоповыми яйцами; на кроватке лежал сноп соломы и кусок редкого миткалю с грубо выведенным красками крестом, копием и тростию. Проводник ловкою рукою распушил соломку, чтобы на все стороны с
краев свешивалась, положили на нее
желтого расслабленного, покрыли миткалем и понесли.
Угол сада зарос густым вишняком; вдоль него тянулись аллеи из вязов; посредине, на небольшой искусственной горке, был разведен самый красивый цветник во всем саду; яркие цветы росли
по краям верхней площадки, а в центре ее красовалась большая, крупная и редкая,
желтая с красными крапинками далия.
Нижние крылья овально-кругловаты,
по краям вырезаны городками или фестончиками, отороченными черною каймою, с шестью
желтыми полукружочками, более крупными, чем на верхних крыльях; непосредственно за ними следуют черные, широкие дугообразные полосы, также с шестью, но уже синими кружками, не ясно отделяющимися; седьмой кружок, самый нижний, красно-бурого цвета, с белым оттенком кверху; после второго
желтого полукружочка снизу или как будто из него идут длинные черные хвостики, называемые шпорами, на которые они очень похожи.
Махаон принадлежит к числу крупных наших бабочек; крылья имеет не круглые, а довольно длинные и остроконечные,
по желтому основанию испещренные черными пятнами, жилками и клетками; передние крылья перевиты
по верхнему
краю тремя черными короткими перевязками, а
по краю боковому, на черной широкой кайме, лежат отдельно, в виде оторочки,
желтые полукружочки, числом восемь; к туловищу, в корнях крыльев, примыкают черные углы в полпальца шириною; везде
по желтому полю рассыпаны черные жилки, и все черные места как будто посыпаны слегка желтоватою пылью.
После завтрака он разбирал в кабинете доставленную из города корреспонденцию. Хмуро и рассеянно, поблескивая очками, он разбирал конверты, одни откладывая в сторону, другие обрезая ножницами и невнимательно прочитывая. Одно письмо в узком конверте из дешевой тонкой бумаги, сплошь залепленное копеечными
желтыми марками, подвернулось под руку и, как другие, было тщательно обрезано
по краю. Отложив конверт, он развернул тонкий, промокший от чернил лист и прочел...
Был один из тех приятных прохладных дней, которыми отличается осень в Зауссурийском
крае. Светлое, но не жаркое солнце, ясное голубое небо, полупрозрачная синеватая мгла в горах, запах моря и паутины, затканной
по буро-желтой траве, — все говорило за то, что уже кончилось лето и приближаются холода, от которых должна будет замерзнуть вода в реках и закоченеть деревья.
Мы ехали на север. С юга дул бешеный ветер, в тусклом воздухе метались тучи серо-желтой пыли, в десяти шагах ничего не было видно.
По краям дороги валялись издыхающие волы, сломанные повозки, брошенные полушубки и валенки. Отставшие солдаты вяло брели
по тропинкам или лежали на китайских могилках. Было удивительно, как много среди них пьяных.
Напомним, что Зенону шел тридцать первый год. Он родился в Милете от красивой гречанки и галла. Природа дала ему стройный стан, сильные руки, огромную массу белокурых волос и огненные черные глаза, в которых светилась самая пленительная доброта и благородная твердость. Он был в длинном хитоне из мягкой шелковой материи серого цвета, с бледно-розовыми кружками
по краю; ноги его были обуты в легкие
желтые сандалии, а буйные русые волосы схвачены тонким золотым обручиком с бирюзою на лбу.