Неточные совпадения
В это время к толпе подъехала на белом коне девица Штокфиш, сопровождаемая шестью пьяными солдатами, которые вели взятую в плен беспутную Клемантинку. Штокфиш
была полная белокурая немка, с высокою грудью, с румяными щеками и с пухлыми, словно
вишни, губами. Толпа заволновалась.
— Нет, почему? Но это
было бы особенно удобно для двух сестер, старых дев. Или — для молодоженов. Сядемте, — предложила она у скамьи под
вишней и сделала милую гримаску: — Пусть они там… торгуются.
Подле огромного развесистого вяза, с сгнившей скамьей, толпились
вишни и яблони; там рябина; там шла кучка лип, хотела
было образовать аллею, да вдруг ушла в лес и братски перепуталась с ельником, березняком. И вдруг все кончалось обрывом, поросшим кустами, идущими почти на полверсты берегом до Волги.
Только сад не только не обветшал, но разросся, сросся и теперь
был весь в цвету; из-за забора видны
были, точно белые облака, цветущие
вишни, яблони и сливы.
Обыкновенно матушка сама собирала фрукты, то
есть персики, абрикосы, шпанские
вишни, сливы и т. п.
Увы! коробьюшка
была действительно полна
вишнями… но мокрыми, побелевшими, из-под прошлогодней наливки!
Фирс. И бывало, сушеную
вишню возами отправляли в Москву и в Харьков. Денег
было! И сушеная
вишня тогда
была мягкая, сочная, сладкая, душистая… Способ тогда знали…
Подумайте, Аня: ваш дед, прадед и все ваши предки
были крепостники, владевшие живыми душами, и неужели с каждой
вишни в саду, с каждого листка, с каждого ствола не глядят на вас человеческие существа, неужели вы не слышите голосов…
В июле
поспевает полевая
вишня; места, где растет она, называются вишенными садками; они занимают иногда огромное пространство и сначала еще ярче краснеют издали, чем клубника, но спелая ягода темнеет и получает свой собственный, вишневый цвет.
Когда мы проезжали между хлебов по широким межам, заросшим вишенником с красноватыми ягодами и бобовником с зеленоватыми бобами, то я упросил отца остановиться и своими руками нарвал целую горсть диких
вишен, мелких и жестких, как крупный горох; отец не позволил мне их отведать, говоря, что они кислы, потому что не
поспели; бобов же дикого персика, называемого крестьянами бобовником, я нащипал себе целый карман; я хотел и ягоды положить в другой карман и отвезти маменьке, но отец сказал, что «мать на такую дрянь и смотреть не станет, что ягоды в кармане раздавятся и перепачкают мое платье и что их надо кинуть».
— А как там, Вихров, в моем новом именьице, что мне досталось, — хорошо! — воскликнула Клеопатра Петровна. — Май месяц всегда в Малороссии бывает превосходный; усадьба у меня на крутой горе — и прямо с этой горы в реку; вода в реке чудная — я стану купаться в ней, ах, отлично! Потом
буду есть арбузы,
вишни; жажда меня эта проклятая не
будет мучить там, и как бы мне теперь
пить хотелось!
И затем, воротившись с экскурсии домой,
ест персики,
вишни и прочие фрукты, подаваемые в изобилии за завтраком и обедом, и опять восклицает: «Ah! que c'est beau! que c'est succulent! cela me rappelle les fruits de ma chere Touraine!» [Ах, какая прелесть! как это вкусно! это мне напоминает плоды моей дорогой Турени! (франц.)]
А потом барыня Наталья Кирилловна призовет:"Чтоб
были у меня 26-го августа
вишни!"И были-с!
Нужно ли говорить, что невыгодные отзывы исправницы
были совершенно несправедливы. Настенька, напротив,
была очень недурна собой: небольшого роста, худенькая, совершенная брюнетка, она имела густые черные волосы, большие, черные, как две спелые
вишни, глаза, полуприподнятые вверх, что придавало лицу ее несколько сентиментальное выражение; словом, головка у ней
была прехорошенькая.
Джемма молчала почти все время, но никогда ее лицо не
было прекраснее и светлее. После обеда она отозвала Санина на минуту в сад и, остановившись около той самой скамейки, где она третьего дня отбирала
вишни, сказала ему...
— Хорошо, — сказала Джемма. — Если вы, как друг, советуете мне изменить мое решение… то
есть не менять моего прежнего решения, — я подумаю. — Она, сама не замечая, что делает, начала перекладывать
вишни обратно из тарелки в корзину… — Мама надеется, что я вас послушаюсь… Что ж? Я,
быть может, точно послушаюсь вас…
Джемма сидела на скамейке, близ дорожки, и из большой корзины, наполненной
вишнями, отбирала самые спелые на тарелку. Солнце стояло низко —
был уже седьмой час вечера — и в широких косых лучах, которыми оно затопляло весь маленький садик г-жи Розелли,
было больше багрянца, чем золота. Изредка, чуть слышно и словно не спеша, перешептывались листья, да отрывисто жужжали, перелетывая с цветка на соседний цветок, запоздалые пчелы, да где-то ворковала горлинка — однообразно и неутомимо.
Цветущие липы осеняли светлый пруд, доставлявший боярину в постные дни обильную пищу. Далее зеленели яблони,
вишни и сливы. В некошеной траве пролегали узенькие дорожки. День
был жаркий. Над алыми цветами пахучего шиповника кружились золотые жуки; в липах жужжали пчелы; в траве трещали кузнечики; из-за кустов красной смородины большие подсолнечники подымали широкие головы и, казалось, нежились на полуденном солнце.
— Министр не министр, а могу Бога благодарить: не растранжирила, а присовокупила. Вот и теперь
поедаю от трудов своих праведных: вишни-то в Головлеве ведь я развела!
— И то
ем. Вишенки-то мне, признаться, теперь в редкость. Прежде, бывало, частенько-таки лакомливалась ими, ну а теперь… Хороши у тебя в Головлеве
вишни, сочные, крупные; вот в Дубровине как ни старались разводить — всё несладки выходят. Да ты, Евпраксеюшка, французской-то водки клала в варенье?
Первой, с кем познакомилась собака,
была хорошенькая девушка в коричневом форменном платье, выбежавшая в сад. Жадно и нетерпеливо, желая охватить и сжать в своих объятиях все видимое, она посмотрела на ясное небо, на красноватые сучья
вишен и быстро легла на траву, лицом к горячему солнцу. Потом так же внезапно вскочила и, обняв себя руками, целуя свежими устами весенний воздух, выразительно и серьезно сказала...
Мне
было досадно за Григория, — эта девица с
вишнями так обидно нелепа
была рядом с ним.
Сад желтел и пестрел плодами да поздними цветами.
Было тут много плодовых и простых деревьев да кустов: невысокие раскидистые яблони, круглолистые груши, липы,
вишни с гладкими блестящими листьями, слива, жимолость. На бузиновых кустах краснели ягоды. Около забора густо цвела сибирская герань, — мелкие бледно-розовые цветки с пурпуровыми жилками.
Его супруга Машенька — весёлая говорунья, полненькая и стройная, с глазами как
вишни и неуловимым выражением смуглого лица,
была одета ярко — в красную муаровую кофту, с золотистым кружевом, и серую юбку, с жёлтыми фестонами и оборками.
Сели на скамью под
вишнями, золотые ленты легли им плечи, на грудь и колена её, она их гладила бледными руками, а сквозь кожу рук
было видно кровь, цвета утренней зари.
Потом они сидели близко друг ко другу в саду, под
вишнями, над ними чирикали воробьи, расклёвывая ягоды;
был конец июня, липа цвела, цветень её золотил листья, медовый запах сладко кружил голову юноши.
Седоватые, бархатные листья клевера
были покрыты мелкими серебряными каплями влаги, точно вспотели от радости видеть солнце; ласково мигали анютины глазки; лиловые колокольчики качались на тонких стеблях, на сучьях
вишен блестели куски янтарного клея, на яблонях — бледно-розовые шарики ещё не распустившегося цвета, тихо трепетали тонкие ветки, полные живого сока, струился горьковатый, вкусный запах майской полыни.
Егорушка вспомнил, что, когда цветет
вишня, эти белые пятна мешаются с вишневыми цветами в белое море; а когда она
спеет, белые памятники и кресты бывают усыпаны багряными, как кровь, точками.
А оттуда в оранжерею: персики, сливы,
вишни — всего вдоволь! и опять старый садовник Архип (ах, как он
был хорош!): кормильцы вы наши!
Однажды в полдень воскресенья Яков Маякин
пил чай у себя в саду. Расстегнув ворот рубахи и обмотав шею полотенцем, он сидел на скамье под навесом зелени
вишен, размахивал руками в воздухе, отирая пот с лица, и немолчно рассыпал в воздухе быструю речь.
Было густо, и сад казался непроходимым, но это только вблизи дома, где еще стояли тополи, сосны и старые липы-сверстницы, уцелевшие от прежних аллей, а дальше за ними сад расчищали для сенокоса, и тут уже не пáрило, паутина не лезла в рот и в глаза, подувал ветерок; чем дальше вглубь, тем просторнее, и уже росли на просторе
вишни, сливы, раскидистые яблони, обезображенные подпорками и гангреной, и груши такие высокие, что даже не верилось, что это груши.
По уходе его, Елена велела подать себе малютку, чтобы покормить его грудью. Мальчик, в самом деле,
был прехорошенький, с большими, черными, как спелая
вишня, глазами, с густыми черными волосами; он еще захлебывался, глотая своим маленьким ротиком воздух, который в комнате у Елены
был несколько посвежее, чем у него в детской.
На вокзале Николаевской железной дороги встретились два приятеля: один толстый, другой тонкий. Толстый только что пообедал на вокзале, и губы его, подернутые маслом, лоснились, как спелые
вишни. Пахло от него хересом и флердоранжем. Тонкий же только что вышел из вагона и
был навьючен чемоданами, узлами и картонками. Пахло от него ветчиной и кофейной гущей. Из-за его спины выглядывала худенькая женщина с длинным подбородком — его жена, и высокий гимназист с прищуренным глазом — его сын.
Так говорит сам Наполеон, так говорят почти все французские писатели; а
есть люди (мы не скажем, к какой они принадлежат нации), которые полагают, что французские писатели всегда говорят правду — даже и тогда, когда уверяют, что в России нет соловьев; но
есть зато фрукт величиною с
вишню, который называется арбузом; что русские происходят от татар, а венгерцы от славян; что Кавказские горы отделяют Европейскую Россию от Азиатской; что у нас знатных людей обыкновенно венчают архиереи; что ниема глебониш пописко рюскоф — самая употребительная фраза на чистом русском языке; что название славян происходит от французского слова esclaves [рабы] и что, наконец, в 1812 году французы били русских, когда шли вперед, били их же, когда бежали назад; били под Москвою, под Тарутиным, под Красным, под Малым Ярославцем, под Полоцком, под Борисовым и даже под Вильною, то
есть тогда уже, когда некому нас
было бить, если б мы и сами этого хотели.
В ней
есть что-то очень лёгкое, не русское; у неё милая рожица подростка-мальчишки; пухлые губы, задорные глаза, круглые, как
вишни; даже в этот час, когда Яков сыт ею, она приятна ему.
Только на двух местах на крашеном полу
были два крошечные пятнышка величиною в
вишню. Катерина Львовна потерла их мочалкою, и они исчезли.
За ним душистая черемуха, целые ряды низеньких фруктовых дерев, потопленных багрянцем
вишен и яхонтовым морем слив, покрытых свинцовым матом; развесистый клен, в тени которого разостлан для отдыха ковер; перед домом просторный двор с низенькою свежею травкою, с протоптанною дорожкою от амбара до кухни и от кухни до барских покоев; длинношейный гусь, пьющий воду с молодыми и нежными, как пух, гусятами; частокол, обвешанный связками сушеных груш и яблок и проветривающимися коврами; воз с дынями, стоящий возле амбара; отпряженный вол, лениво лежащий возле него, — все это для меня имеет неизъяснимую прелесть, может
быть, оттого, что я уже не вижу их и что нам мило все то, с чем мы в разлуке.
Ларион отвергал сатану, а надо
было принять его, жития святых заставили — без сатаны непонятно падение человека. Ларион видел бога единым творцом мира, всесильным и непобедимым, — а откуда же тогда безобразное? По житиям святых выходило, что мастер всего безобразного и
есть сатана. Я и принял его в такой должности: бог создает
вишню, сатана — лопух, бог — жаворонка, сатана — сову.
А Катя так сладко похрапывала под белым батистовым платочком на нашей прохладной скамейке,
вишни так сочно-глянцевито чернели на тарелке, платья наши
были так свежи и чисты, вода в кружке так радужно-светло играла на солнце, и мне так
было хорошо! «Что же делать? — думала я. — Чем же я виновата, что я счастлива? Но как поделиться счастьем? как и кому отдать всю себя и все свое счастие?..»
Он зашевелил губами, передразнивая меня, будто я говорила уже так тихо, что ничего нельзя
было слышать. Увидев тарелку с
вишнями, он как будто украдкой схватил ее, пошел к Соне под липу и сел на ее куклы. Соня рассердилась сначала, но он скоро помирился с ней, устроив игру, в которой он с ней наперегонки должен
был съедать
вишни.
Но я уже мог гордиться своим возрастом и считать подобное обращение со мною несовместным. Мне
было восемь лет, и к няньке своей мне тогда идти
было незачем, Я это и дал почувствовать Илье, принеся ему полоскательную чашку
вишен из-под слитой наливки.
С прежним порядком поставлена и четвертая перемена, состоящая из жареных разных птиц, поросят, зайцев и т. п., соленые огурцы, огурчики, уксусом прилитые, также с чесноком,
вишни, груши, яблоки, сливы опошнянские и других родов горами навалены
были на блюда и поставлены на стол.
Особенно возбудителен
был один момент, когда подали beignets aux pommes, [оладьи из яблок — франц.] и три человека, подученные Tante Grillade, вынули из-под стола незаметно туда прятанную корзинку; в корзинке оказался большой, немного увядший венок, дешево купленный Тантою у какого-то капельдинера. В венке
были стоптаны несколько цветков, но зато его освежили ярким пучком румяных
вишен и перевязали длинным пунцовым вуалем с надписью: «Воп oncle Grillade». [«Доброму дяде Грильяд» — франц.]
Из подвального этажа, где
была кухня, в открытое окно слышно
было, как там спешили, как стучали ножами, как хлопали дверью на блоке; пахло жареной индейкой и маринованными
вишнями.
Впрочем, парубок, видно,
был не из страшливых: отойдя еще подальше в тень, так что едва белели под
вишнями две фигуры, он крепкою рукой придержал всполохнувшуюся девушку и опять повел тихие речи.
Выключая только одной дорожки, протоптанной по хозяйственной надобности, все прочее
было скрыто густо разросшимися
вишнями, бузиною, лопухом, просунувшим на самый верх свои высокие стебли с цепкими розовыми шишками.
Чаю не
пили вовсе, «бо це пуста повадка», а в праздники
пили сушеные
вишни или малину — и опять все за одним столом.
— Чудак человек, вы вкусу не понимаете. Женщине тридцать пять лет, самый расцвет, огонь… телеса какие! Да
будет вам жасминничать — она на вас, как кот на сало, смотрит. Чего там стесняться в родном отечестве? Запомните афоризм: женщина с опытом подобна
вишне, надклеванной воробьем, — она всегда слаще… Эх, где мои двадцать лет? — заговорил он по-театральному, высоким блеющим горловым голосом. — Где моя юность! Где моя пышная шевелюра, мои тридцать два зуба во рту, мой…
Вдруг слышит он направо, за кустом
Сирени, шорох платья и дыханье
Волнующейся груди, и потом
Чуть внятный звук, похожий на лобзанье.
Как Саше
быть? Забилось сердце в нем,
Запрыгало… Без дальних опасений
Он сквозь кусты пустился легче тени.
Трещат и гнутся ветви под рукой.
И вдруг пред ним, с Маврушкой молодой
Обнявшися в тени цветущей
вишни,
Иван Ильич… (Прости ему всевышний...
До слуха его ещё долетали дрожащие, жалкие ноты дедова голоса, плутавшие в сонном и знойном воздухе над станицей. Кругом
было всё так тихо, точно ночью. Лёнька подошёл к плетню и сел в тени от свесившихся через него на улицу ветвей
вишни. Где-то гулко жужжала пчела…