Неточные совпадения
Левин продолжал находиться всё в том же состоянии сумасшествия, в котором ему казалось, что он и его
счастье составляют главную и
единственную цель всего существующего и что думать и заботиться теперь ему ни о чем не нужно, что всё делается и сделается для него другими.
Он знал только, что сказал ей правду, что он ехал туда, где была она, что всё
счастье жизни,
единственный смысл жизни он находил теперь в том, чтобы видеть и слышать ее.
Вспомнишь, бывало, о Карле Иваныче и его горькой участи —
единственном человеке, которого я знал несчастливым, — и так жалко станет, так полюбишь его, что слезы потекут из глаз, и думаешь: «Дай бог ему
счастия, дай мне возможность помочь ему, облегчить его горе; я всем готов для него пожертвовать».
Однако сделалось по-моему: на том же дворе, но в другом флигеле, жил очень бедный столяр, человек уже пожилой и пивший; но у жены его, очень еще не старой и очень здоровой бабы, только что помер грудной ребеночек и, главное,
единственный, родившийся после восьми лет бесплодного брака, тоже девочка и, по странному
счастью, тоже Ариночка.
Есть три силы,
единственные три силы на земле, могущие навеки победить и пленить совесть этих слабосильных бунтовщиков, для их
счастия, — эти силы: чудо, тайна и авторитет.
Тебя предупреждали, — говорит он ему, — ты не имел недостатка в предупреждениях и указаниях, но ты не послушал предупреждений, ты отверг
единственный путь, которым можно было устроить людей счастливыми, но, к
счастью, уходя, ты передал дело нам.
Когда он кончил, то Марья Алексевна видела, что с таким разбойником нечего говорить, и потому прямо стала говорить о чувствах, что она была огорчена, собственно, тем, что Верочка вышла замуж, не испросивши согласия родительского, потому что это для материнского сердца очень больно; ну, а когда дело пошло о материнских чувствах и огорчениях, то, натурально, разговор стал представлять для обеих сторон более только тот интерес, что, дескать, нельзя же не говорить и об этом, так приличие требует; удовлетворили приличию, поговорили, — Марья Алексевна, что она, как любящая мать, была огорчена, — Лопухов, что она, как любящая мать, может и не огорчаться; когда же исполнили меру приличия надлежащею длиною рассуждений о чувствах, перешли к другому пункту, требуемому приличием, что мы всегда желали своей дочери
счастья, — с одной стороны, а с другой стороны отвечалось, что это, конечно, вещь несомненная; когда разговор был доведен до приличной длины и по этому пункту, стали прощаться, тоже с объяснениями такой длины, какая требуется благородным приличием, и результатом всего оказалось, что Лопухов, понимая расстройство материнского сердца, не просит Марью Алексевну теперь же дать дочери позволения видеться с нею, потому что теперь это, быть может, было бы еще тяжело для материнского сердца, а что вот Марья Алексевна будет слышать, что Верочка живет счастливо, в чем, конечно, всегда и состояло
единственное желание Марьи Алексевны, и тогда материнское сердце ее совершенно успокоится, стало быть, тогда она будет в состоянии видеться с дочерью, не огорчаясь.
«L'autre jour done je repassais dans ma mémoire toute ma vie. Un bonheur, qui ne m'a jamais trahi, c'est ton amitié. De toutes mes passions une seuLe, qui est restée intacte, c'est mon amitié pour toi, car mon amitié est une passion». [На днях я пробежал в памяти всю свою жизнь.
Счастье, которое меня никогда не обманывало, — это твоя дружба. Из всех моих страстей
единственная, которая осталась неизменной, это моя дружба к тебе, ибо моя дружба — страсть (фр.).]
Конечно, причиной и
единственным источником этого
счастья был Галактион, и Вахрушка относился к нему, как к существу высшей породы.
Тут Достоевский высказывает гениальные мысли о том, что человек совсем не есть благоразумное существо, стремящееся к
счастью, что он есть существо иррациональное, имеющее потребность в страдании, что страдание есть
единственная причина возникновения сознания.
Это обстоятельство не помешало, однако, супружескому
счастью, и плодом этой поздней любви явилась
единственная дочь, которая была почти ровесницей слепому мальчику.
Нюрочка так и обомлела от страха, но, на ее
счастье, окно оказалось запертым изнутри. Светелка, где они сидели,
единственным окном выходила куда-то на крышу, где Вася гонял голубей.
— Так что же вы говорите, я после этого уж и не понимаю! А знаете ли вы то, что в Демидовском студенты имеют
единственное развлечение для себя — ходить в Семеновский трактир и пить там? Большая разница Москва-с, где — превосходный театр, разнообразное общество, множество библиотек, так что, помимо ученья, самая жизнь будет развивать меня, а потому стеснять вам в этом случае волю мою и лишать меня, может быть,
счастья всей моей будущей жизни — безбожно и жестоко с вашей стороны!
На другой день я, Д-503, явился к Благодетелю и рассказал ему все, что мне было известно о врагах
счастья. Почему раньше это могло мне казаться трудным? Непонятно.
Единственное объяснение: прежняя моя болезнь (душа).
Понятно стало, что она для отца готова на все, что он
единственный идеал ее, как мужчина, ее любовь, ее
счастье…
Единственным оппонентом этой теории Миропы Дмитриевны являлся постоянно здоровеннейший и холостой еще капитан Аггей Никитич Зверев, который утверждал, что для
счастия брака нужны только любовь и хорошенькая жена.
Однако ж вскоре случилось событие, которое омрачило наше
счастье: скончалась добрая Дарья Семеновна. Вы, конечно, помните, господа, какое потрясающее действие произвела эта безвременная утрата на всех"гостей", но для меня она была вдвойне чувствительна. Я разом потерял и друга, и
единственную доходную статью. Однако провидение и на этот раз помогло мне.
Адель может, в продолжение четырех актов, всячески осквернять супружеское ложе, но в пятом она непременно во всеуслышание заявит, что семейный очаг есть
единственное убежище, в котором французскую женщину ожидает
счастие.
— Дети мои, дети моего сердца! — сказал он. — Живите, цветите и в минуты
счастья вспоминайте когда-нибудь про бедного изгнанника! Про себя же скажу, что несчастье есть, может быть, мать добродетели. Это сказал, кажется, Гоголь, писатель легкомысленный, но у которого бывают иногда зернистые мысли. Изгнание есть несчастье! Скитальцем пойду я теперь по земле с моим посохом, и кто знает? может быть, через несчастья мои я стану еще добродетельнее! Эта мысль —
единственное оставшееся мне утешение!
Крискент отличался особенной мягкостью и податливостью, а тут выпадало такое редкое,
единственное в своем роде
счастье.
Это был
единственный человек, который был к нему привязан, и разве, кроме того, не было бы благодарною, достойною задачей дать
счастье, приют и покой этому умному, гордому и замученному трудом существу?
Собака залаяла, и вооруженный колом богослов, только что сорвавший первый и
единственный поцелуй с губок своей коварной красавицы, бросился бежать, а на другой день он, не успевши опомниться от своего вчерашнего
счастия, сдерживая уже свое честное слово — не возражать против первой просьбы Ольги Федотовны, и крестил с нею мужичьего ребенка, разлучившего у своей купели два благородные и нежно друг друга любившие сердца.
Возвратясь же из Сибири и сделавшись обладателем пяти миллионов, Олухов, несмотря на ничтожность своего характера, уверовал, однако, в одно: что когда у него денег много, так он может командовать людьми как хочет! Первоначальное и главное его намерение было заставить Домну Осиповну бросить Бегушева, которого Олухов начал считать
единственным разрушителем его семейного
счастья.
Я говорил тебе, Ольга: не люби его!.. ты не послушалась, ты, как обыкновенная женщина, прельстилась на золото, красоту и пышные обещания… ты мне не поверила: он обещал тебе
счастие — мечту — а я обещал: месть и верную месть: ты выбрала первое; ты смела помыслить, что люди могут противиться судьбе; будто бы я уж так давно отвергнут богом, что он захочет мне отказать в первом, последнем,
единственном удовольствии!..
Ровно в одиннадцать часов зазвенел колокольчик. Через минуту она в первый раз показалась на пороге моей комнаты. О, как я помню ее бледное лицо, когда она, волнуясь и стыдясь (да, стыд сменил ее вчерашнее выражение), молча стояла в дверях! Она точно не смела войти в эту комнату, где нашла потом свое
счастье,
единственную свою светлую полосу жизни и… гибель. Не ту гибель, о которой говорил Бессонов… Я не могу писать об этом. Я подожду и успокоюсь.
Ты, конечно бы, теперь не узнала меня: я сделалась какая-то мизантропка; но я люблю людей, я могу жить
счастьем других, этим
единственным утешением для людей, лишенных собственного
счастья, и вот тебе пример.
Андрей. Да, вот как, Николай Егорыч! (Обнимает Агишина). Друг ты мне, друг
единственный и навеки. Ты всему моему
счастью — главная причина: ты мне первый указал Елену Васильевну, ты же меня и познакомил с ними! Я этого век не забуду! А вот мы с тобой сейчас за здоровье Елены Васильевны снова выпьем. Для такого случая и новое вино нужно, свежее; а это уж выдохлось. (Уходит в залу).
— Алмаз мой! Ненаглядный мой! Алая заря майского восхода!
Счастье дней моих! Лучезарное солнышко кавказской страны! Я люблю тебя! Я люблю тебя, мой
единственный!
В Борисе все же хоть изредка, например, при встречах с Наташей, вспыхивает слабая искорка жизни. Совсем мертв и неподвижен в «Войне и мире» великолепнейший Берг. Это даже не мертвец, а аккуратно сработанный автомат — без крови, без жизни, с
единственной двигательной пружиной внутри — жить, как все. Подлинный ницшевский «последний человек»: «он имеет свое маленькое удовольствие для дня и свое маленькое удовольствие для ночи. Мы изобрели
счастье, — говорят последние люди и моргают».
— И у меня забрали, и я ничего не боюсь, — отвечал Висленев и добавил, что
единственная вещь, которая его могла скомпрометировать, на его
счастие, два дня тому назад взята Гордановым.
— Да, это быть может, но это
единственное средство быть достойным того, что дороже обрывков ничтожного
счастия.
— Проклятое пари! — бормотал старик, в отчаянии хватая себя за голову. — Зачем этот человек не умер? Ему еще сорок лет. Он возьмет с меня последнее, женится, будет наслаждаться жизнью, играть на бирже, а я, как нищий, буду глядеть с завистью и каждый день слышать от него одну и ту же фразу: «Я обязан вам
счастьем моей жизни, позвольте мне помочь вам!» Нет, это слишком!
Единственное спасение от банкротства и позора — смерть этого человека!
Единственный сын их, князь Борис Алексеевич, крестник императрицы Анны Иоанновны, вахмистр гвардии в колыбели, двадцати лет уехал из Заборья в Петербург искать
счастья.
— Доктор! — начал он, задыхаясь. — Представьте мою радость! На ваше
счастье, нам удалось приобрести пару для вашего канделябра!.. Мамаша так счастлива… Я
единственный сын у матери… вы спасли мне жизнь…
Все это сделало
единственное в мире волшебство —
счастье.
— Путь наживы, — медленно начал он. — Жизнь — это борьба за существование. Все средства хороши для достижения
единственного рычага земного
счастья — богатства. Золото, золото, золото в наше время — все.
«Это все-таки хорошо, что я написала ему, — подумала она. — Когда он вернется, меня уже сошлют. Он позабудет меня. Дай Бог ему
счастья. Только бы не видать его. Это живой укор моей совести,
единственная живая жертва одного из моих страшных преступлений. Встречи с ним теперь я бы не вынесла. Что бы сказала я ему, ему, который так беззаветно любил меня, меня, недостойную, падшую, преступницу?»
— Вам, одному вам, я обязана этим
счастьем… Вам я обязана моим возрождением… Вы
единственный светлый луч во тьме моей жизни… Гриш… Григорий Александрович…
— Ты мое
единственное дитя, Осип!
Единственное, что мне осталось от мечты и
счастья, которые исчезли, как сон, а взамен явилось разочарование и горечь. Тогда я многое потерял и все вынес; но если бы мне пришлось потерять тебя — я не перенес бы этого.
Все это отозвалось на его здоровье. Он сильно похудел и состарился разом на несколько лет.
Единственные проблески
счастья — редкие ласки баронессы фон Армфельдт начали доставлять ему более страдания, чем наслаждения.
И тут, глядя в блестящие влажные глаза, полковник Пряхин понял, что перед ним сумасшедшая от любви, от гордости и от
счастья женщина, — и ему сделалось страшно, и
единственный раз за всю свою жизнь он почувствовал обманчивую призрачность солнца, земли, на которой так твердо стоят его ноги, всего, что окружает и в чем живет человек.
В Медвежьем Углу гостиниц нет. Привезли меня к Абрамовне, что содержит
единственный в городе постоялый двор. По
счастью, нашлась порожняя горенка; там кой-как я расположился. Об удобствах речи не было, и за то слава богу, что комнатка нашлась.
А главное, — продолжал Пьер, — я вот что́ знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть
единственное верное
счастие жизни.