Неточные совпадения
«Зачем?» — вот
единственное слово, которым он выражал движения своей
души.
— Не могу сказать, чтоб я был вполне доволен им, — поднимая брови и открывая глаза, сказал Алексей Александрович. — И Ситников не доволен им. (Ситников был педагог, которому было поручено светское воспитание Сережи.) Как я говорил вам, есть в нем какая-то холодность к тем самым главным вопросам, которые должны трогать
душу всякого человека и всякого ребенка, — начал излагать свои мысли Алексей Александрович, по
единственному, кроме службы, интересовавшему его вопросу — воспитанию сына.
— Так и умрешь, не выговорив это слово, — продолжал он, вздохнув. — Одолеваю я вас болтовней моей? — спросил он, но ответа не стал ждать. — Стар, а в старости разговор —
единственное нам утешение, говоришь, как будто встряхиваешь в
душе пыль пережитого. Да и редко удается искренно поболтать, невнимательные мы друг друга слушатели…
Сначала, при жизни родителей, жил потеснее, помещался в двух комнатах, довольствовался только вывезенным им из деревни слугой Захаром; но по смерти отца и матери он стал
единственным обладателем трехсот пятидесяти
душ, доставшихся ему в наследство в одной из отдаленных губерний, чуть не в Азии.
Вообще они глухи были к политико-экономическим истинам о необходимости быстрого и живого обращения капиталов, об усиленной производительности и мене продуктов. Они в простоте
души понимали и приводили в исполнение
единственное употребление капиталов — держать их в сундуке.
— Наташа! — повторил он тихо, — это
единственный тяжелый камень у меня на
душе — не мешай память о ней в эти мои впечатления и мимолетные увлечения…
— Как вы нашли доктора? — спрашивала Надежда Васильевна, когда доктор уехал. — Он произвел на вас неприятное впечатление своей вежливостью и улыбками? Уж это его неисправимый недостаток, а во всем остальном это замечательный,
единственный человек. Вы полюбите его всей
душой, когда узнаете поближе. Я не хочу захваливать его вперед, чтобы не испортить вашего впечатления…
Хиония Алексеевна окончательно махнула рукой на своего жильца и, конечно, сейчас же отправилась отвести
душу к своему
единственному, старому, верному другу.
— Хорошо… Только трезвый я не могу говорить с вами по
душе, откровенно, а теперь это для меня
единственное спасение. Я часто упрекаю себя за свою болтовню, но мне так тяжело…
Другие народы немец никогда не ощущает братски, как равные перед Богом, с принятием их
души, он всегда их ощущает, как беспорядок, хаос, тьму, и только самого себя ощущает немец, как
единственный источник порядка, организованности и света, культуры для этих несчастных народов.
Только темная еще азиатская
душа, не ощутившая в своей крови и в своем духе прививок старой европейской культуры, может обоготворять дух европейской культуры, как совершенный, единый и
единственный.
Отцу Пантелея Еремеича досталось имение уже разоренное; он в свою очередь тоже сильно «пожуировал» и, умирая, оставил
единственному своему наследнику Пантелею заложенное сельцо Бессоново, с тридцатью пятью
душами мужеска и семидесятью шестью женска пола да четырнадцать десятин с осьминником неудобной земли в пустоши Колобродовой, на которые, впрочем, никаких крепостей в бумагах покойника не оказалось.
Но это не была
единственная причина, по которой европейский комитет мне был не по
душе.
Имение было небольшое, всего восемьдесят
душ, и управлял им старик Абрам Семеныч Савельцев,
единственный сын которого служил в полку.
И вот, погруженные в невежество, с полными руками бесполезностей, с
единственным идеалом в
душе: творить суд и расправу — они постепенно достигают возмужалости и наконец являются на арену деятельности.
Должно быть, в конце концов Симановский, этот загадочный человек, такой влиятельный в своей юношеской среде, где ему приходилось больше иметь дело с теорией, и такой несуразный, когда ему попался практический опыт над живой
душой, был просто-напросто глуп, но только умел искусно скрывать это
единственное в нем искреннее качество.
Такова власть гения!
Единственная власть, которая берет в свои прекрасные руки не подлый разум, а теплую
душу человека! Самолюбивая Женька прятала свое лицо в платье Ровинской, Манька Беленькая скромно сидела на стуле, закрыв лицо платком, Тамара, опершись локтем о колено и склонив голову на ладонь, сосредоточенно глядела вниз, а швейцар Симеон, подглядывавший на всякий случай у дверей, таращил глаза от изумления.
— Твое дело, Женечка. Я не смею лезть к тебе в
душу. Я только потому спросила, что ты —
единственный человек, который…
Ввиду всех этих грозных признаков, омрачавших горизонт, бедный кукарекни Ришелье находил
единственное утешение в своем курятнике, где и отдыхал
душой в свободные часы.
На другой день я, Д-503, явился к Благодетелю и рассказал ему все, что мне было известно о врагах счастья. Почему раньше это могло мне казаться трудным? Непонятно.
Единственное объяснение: прежняя моя болезнь (
душа).
Я вскочил, не дожидаясь звонка, и забегал по комнате. Моя математика — до сих пор
единственный прочный и незыблемый остров во всей моей свихнувшейся жизни — тоже оторвалась, поплыла, закружилась. Что же, значит, эта нелепая «
душа» — так же реальна, как моя юнифа, как мои сапоги — хотя я их и не вижу сейчас (они за зеркальной дверью шкафа)? И если сапоги не болезнь — почему же «
душа» болезнь?
Прежняя восторженность на лице Александра умерялась легким оттенком задумчивости, первым признаком закравшейся в
душу недоверчивости и, может быть,
единственным следствием уроков дяди и беспощадного анализа, которому тот подвергал все, что проносилось в глазах и в сердце Александра.
(У самого генерал-лейтенанта было всего только полтораста
душ и жалованье, кроме того знатность и связи; а всё богатство и Скворешники принадлежали Варваре Петровне,
единственной дочери одного очень богатого откупщика.)
— Нет, ужина не было, а под конец заседания хозяин сказал: я, господа, редкость приобрел!
единственный экземпляр гоголевского портрета, на котором автор «Мертвых
душ» изображен с бородавкой на носу!
Может быть, Иоанн, когда успокоилась встревоженная
душа его, приписал поступок любимца обманутому усердию; может быть, не вполне отказался от подозрений на царевича. Как бы то ни было, Скуратов не только не потерял доверия царского, но с этой поры стал еще драгоценнее Иоанну. Доселе одна Русь ненавидела Малюту, теперь стал ненавидеть его и самый царевич; Иоанн был отныне
единственною опорой Малюты. Общая ненависть ручалась царю за его верность.
Поэтому Иудушка остался очень доволен, что ему не привелось даже покривить
душой, объявляя себя
единственным законным наследником оставшегося после матери имущества.
А поводы для тревоги с каждым днем становились все больше и больше, потому что смерть Арины Петровны развязала руки Улитушке и ввела в головлевский дом новый элемент сплетен, сделавшихся отныне
единственным живым делом, на котором отдыхала
душа Иудушки.
Христианин освобождается от всякой человеческой власти тем, что считает для своей жизни и жизни других божеский закон любви, вложенный в
душу каждого человека и приведенный к сознанию Христом,
единственным руководителем жизни своей и других людей.
И вот молодой, честный, скромный, пригожий собою мужчина, старинного дворянского рода,
единственный сын, у отца которого было сто восемьдесят
душ, который должен был получить богатое наследство от тетки, который любит, боготворит ее, — предлагает ей руку и сердце: с первого взгляда тут нечего и колебаться.
Элиза Августовна не проронила ни одной из этих перемен; когда же она, случайно зашедши в комнату Глафиры Львовны во время ее отсутствия и случайно отворив ящик туалета, нашла в нем початую баночку rouge végétal [румян (фр.).], которая лет пятнадцать покоилась рядом с какой-то глазной примочкой в кладовой, — тогда она воскликнула внутри своей
души: «Теперь пора и мне выступить на сцену!» В тот же вечер, оставшись наедине с Глафирой Львовной, мадам начала рассказывать о том, как одна — разумеется, княгиня — интересовалась одним молодым человеком, как у нее (то есть у Элизы Августовны) сердце изныло, видя, что ангел-княгиня сохнет, страдает; как княгиня, наконец, пала на грудь к ней, как к
единственному другу, и живописала ей свои волнения, свои сомнения, прося ее совета; как она разрешила ее сомнения, дала советы; как потом княгиня перестала сохнуть и страдать, напротив, начала толстеть и веселиться.
Саша. B детстве моем вы были для меня
единственною радостью; я любила вас и вашу
душу, как себя, а теперь… я вас люблю, Николай Алексеевич… С вами не то что на край света, а куда хотите, хоть в могилу, только, ради бога, скорее, иначе я задохнусь…
Школа все это во мне еще больше поддержала; тут я узнала, между прочим, разные социалистические надежды и чаяния и, конечно, всей
душой устремилась к ним, как к
единственному просвету; но когда вышла из школы, я в жизни намека даже не стала замечать к осуществлению чего-нибудь подобного; старый порядок, я видела, стоит очень прочно и очень твердо, а бойцы, бравшиеся разбивать его, были такие слабые, малочисленные, так что я начинала приходить в отчаяние.
И когда наконец последний, прощальный луч солнца позолотил замороженное
единственное оконце маленькой комнаты,
душа страдальца улетела вслед за этим лучом из изможденного тела.
Андрей. Жена есть жена. Она честная, порядочная, ну, добрая, но в ней есть при всем том нечто принижающее ее до мелкого, слепого, этакого шершавого животного. Во всяком случае, она не человек. Говорю вам как другу,
единственному человеку, которому могу открыть свою
душу. Я люблю Наташу, это так, но иногда она кажется мне удивительно пошлой, и тогда я теряюсь, не понимаю, за что, отчего я так люблю ее или, по крайней мере, любил…
А главное, почему было так хорошо, и ночь, даже не чувствуемая спящими людьми, была
единственной и во всем мире, во все года его прекраснейшей — это главное было в Сашиной
душе: исчез холодный стыд бесталанности и бесцельного житья, и закрыла свой беззубый зев пустота — Саша уже целых двадцать четыре часа был тем, каким он рожден быть.
Почти с раскаянием признавался он в
душе своей, что графиня D., в первый раз после разлуки, не была во весь день
единственной его мыслию.
Единственным моим утешением была музыка, и я предалась ей всею
душой.
Да, все эти обломовцы никогда не перерабатывали в плоть и кровь свою тех начал, которые им внушили, никогда не проводили их до последних выводов, не доходили до той грани, где слово становится делом, где принцип сливается с внутренней потребностью
души, исчезает в ней и делается
единственною силою, двигающею человеком.
Не стало у Марфы Андревны ни отца, ни матери, ни мужа, она осталась на свете молодою тридцатилетнею вдовою с ослепительной красотою, богатым состоянием, заключавшимся в трех тысячах
душ, и с
единственным однолетним сыном.
В заключение портрета скажу, что он назывался Григорий Александрович Печорин, а между родными просто Жорж, на французский лад, и что притом ему было 23 года, — и что у родителей его было 3 тысячи
душ в Саратовской, Воронежской и Калужской губернии, — последнее я прибавляю, чтоб немного скрасить его наружность во мнении строгих читателей! — виноват, забыл включить, что Жорж был
единственный сын, не считая сестры, 16-летней девочки, которая была очень недурна собою и, по словам маменьки (папеньки уж не было на свете), не нуждалась в приданом и могла занять высокую степень в обществе, с помощию божией и хорошенького личика и блестящего воспитания.
Нет, я мог бы еще многое придумать и раскрасить; мог бы наполнить десять, двадцать страниц описанием Леонова детства; например, как мать была
единственным его лексиконом; то есть как она учила его говорить и как он, забывая слова других, замечал и помнил каждое ее слово; как он, зная уже имена всех птичек, которые порхали в их саду и в роще, и всех цветов, которые росли на лугах и в поле, не знал еще, каким именем называют в свете дурных людей и дела их; как развивались первые способности
души его; как быстро она вбирала в себя действия внешних предметов, подобно весеннему лужку, жадно впивающему первый весенний дождь; как мысли и чувства рождались в ней, подобно свежей апрельской зелени; сколько раз в день, в минуту нежная родительница целовала его, плакала и благодарила небо; сколько раз и он маленькими своими ручонками обнимал ее, прижимаясь к ее груди; как голос его тверже и тверже произносил: «Люблю тебя, маменька!» и как сердце его время от времени чувствовало это живее!
Марья Дмит<ревна>. Да! мой сын меня любит. Я это видела вчера, я чувствовала жар его руки, я чувствовала, что он всё еще мой! Так!
душа не переменяется. Он всё тот же, каков был сидящий на моих коленах, в те вечера, когда я была счастлива, когда слабость,
единственная слабость, не могла еще восстановить против меня небо и людей!
Отдаю
душу правосудному богу и хочу, чтоб ты, ты мой
единственный друг, не обвинял меня по чужим словам…
Любить мать и свято исполнять ее волю, любить братьев и милыми ласками доказывать им свою нежность было
единственною потребностию сей кроткой
души.
Весь ужас их положения в том, что им некогда о
душе подумать, некогда вспомнить о своем образе и подобии; голод, холод, животный страх, масса труда, точно снеговые обвалы, загородили им все пути к духовной деятельности, именно к тому самому, что отличает человека от животного и составляет
единственное, ради чего стоит жить.
И все это ложилось на
душу, и все это в сохранности, как
единственный капитал, передавалось от отца к сыну, от матери к дочери, и вы разверните
душу настоящего рабочего или мужика — ведь это же ужас!
Эти же сотни тысяч откажутся от мяса, от пирога, от теплого угла, от
единственного армячишка, от последнего гроша, если того потребует доброе дело, сознание в необходимости которого созреет в их
душах.
Раскаиваюсь? Нет.
Единственная обязанность на земле человека — правда всего существа. Я бы в тот вечер, честно, руку на сердце положа, весь Петербург и всю Москву бы отдала за кузминское: “так похоже… на блаженство”, само блаженство бы отдала за “так похоже”… Одни
душу продают — за розовые щеки, другие
душу отдают — за небесные звуки.
Павел Иванович —
единственный человек, сентенции которого я выслушиваю с легкой
душою, не морщась, которому дозволяется вопросительно заглядывать в мои глаза и запускать исследующую руку в дебри моей
души…
Единственное истинное радостное дело жизни — это растить свою
душу, а для роста
души нужно отречение от себя. Начинай отречение в малых делах. Когда приучишь себя к отречению в малых, осилишь отречение и в больших.