Неточные совпадения
Весь шик заключается в том, чтоб — хоть задохнуться, да казаться европейцем, не изменять
европейского костюма и
обычаев.
На другой день, ровно в двенадцать часов, гробовщик и его дочери вышли из калитки новокупленного дома и отправились к соседу. Не стану описывать ни русского кафтана Адриана Прохорова, ни
европейского наряда Акулины и Дарьи, отступая в сем случае от
обычая, принятого нынешними романистами. Полагаю, однако ж, не излишним заметить, что обе девицы надели желтые шляпки и красные башмаки, что бывало у них только в торжественные случаи.
В этом обществе была та свобода неустоявшихся отношений и не приведенных в косный порядок
обычаев, которой нет в старой
европейской жизни, и в то же время в нем сохранилась привитая нам воспитанием традиция западной вежливости, которая на Западе исчезает; она с примесью славянского laisser-aller, [разболтанности (фр.).] а подчас и разгула, составляла особый русский характер московского общества, к его великому горю, потому что оно смертельно хотело быть парижским, и это хотение, наверное, осталось.
Вскоре Петр является окруженный иноземцами, и вот видимое основание той мысли, что усвоение России
европейских нравов и
обычаев с самого начала правления Петра было его задушевною мыслью.
Шафиров говорит, что Петр «побужден был острым и от натуры просвещенным своим разумом и новожелательством видеть
европейские политизованные государства, которых ни он, ни предки его, ради необыкновения в том по прежним
обычаям, не видали, дабы притом, получа искусство очевидное, потом, по прикладу оных, свои пространные государства как в политических, так и в воинских и прочих поведениях учредить мог, також и своим прикладом подданных своих к путешествию в чужие крап и восприятию добрых нравов и к обучению потребных к тому языков возбудить».
«К несчастию, — говорит он, — сей государь, худо воспитанный, окруженный людьми молодыми, узнал и полюбил женевца Лефорта, который от бедности заехал в Москву и, весьма естественно, находя русские
обычаи для него странными, говорил ему об них с презрением, а все
европейское возвышал до небес; вольные общества Немецкой слободы, приятные для необузданной молодости, довершили Лефортово дело, и пылкий монарх с разгоряченным воображением, увидев Европу, захотел сделать Россию Голландией)».
Напротив, при этих-то мелочных заимствованиях, удовлетворявших вкусу немногих бояр, которые желали воспользоваться
европейскою образованностью для собственной потехи, Русь всего менее могла бы успеть в своем развитии, тогда как реформа Петра, взволновавши давнишний застой Руси, разорвавши узы, которыми связывали всех остатки местничества и другие боярские предрассудки и
обычаи, давши больше простора всем классам, значительно ускорила ход самой образованности, которая до того подвигалась таким медленным, едва приметным шагом, а вместе с тем раздвинула и пределы литературы.