В Шанхае стало небезопасно ходить по вечерам: из лагеря приходили в
европейский квартал кучами солдаты и нападали на прохожих; между прочим, они напали на одного англичанина, который вечером гулял с женой.
Потом все европейские консулы, и американский тоже, дали знать Таутаю, чтоб он снял свой лагерь и перенес на другую сторону. Теперь около осажденного города и
европейского квартала все чисто. Но европейцы уже не считают себя в безопасности: они ходят не иначе как кучами и вооруженные. Купцы в своих конторах сидят за бюро, а подле лежит заряженный револьвер. Бог знает, чем это все кончится.
Мы пристали к одной из множества пристаней
европейского квартала, и сквозь какой-то купеческий дом, через толпу китайцев, продавцов и носильщиков (кули), сквозь всевозможные запахи протеснились на улицу, думая там вздохнуть свободно.
Ров и стена, где торгуют разносчики, обращены к городу; и если б одно ядро попало в
европейский квартал, тогда и осажденные и осаждающие не разделались бы с консулами.
В
европейском квартале простор, свежесть, чистота и великолепие стесняют их; они похожи там на рыб, которых из грязной, болотной речки пересадили в фарфоровый бассейн, наполненный прозрачною водою: негде спрятаться, приютиться, стянуть, надуть, выпачкаться и выпачкать ближнего.
Неточные совпадения
Мы дошли до китайского
квартала, который начинается тотчас после
европейского. Он состоит из огромного ряда лавок с жильем вверху, как и в Сингапуре. Лавки небольшие, с материями, посудой, чаем, фруктами. Тут же помещаются ремесленники, портные, сапожники, кузнецы и прочие. У дверей сверху до полу висят вывески: узенькие, в четверть аршина, лоскутки бумаги с китайскими буквами. Продавцы, все решительно голые, сидят на прилавках, сложа ноги под себя.
Приход на рейд. — Малайцы и индийцы. — Прогулка по городу и окрестностям. —
Европейский, малайский и китайский
кварталы. — Продажа опиума. — Ананасы, мангу и мангустаны. — Кокосовые орехи. — Значение Сингапура. — Кумирни. — Купец Вампоа и его вилла.
Вот выступают, в белых кисейных халатах, персияне; вот парси с бледным, матовым цветом лица и лукавыми глазами; далее армянин в
европейском пальто; там карета промчалась с китайцами из лавок в их
квартал; тут англичанин едет верхом.
Это последний
европейский дом с этой стороны; за ним начинается китайский
квартал, отделяемый от
европейского узеньким каналом.
Кого-кого только тут не было, начиная с гризеток Латинского
квартала, цариц Мабиля и кафешантанов, представительниц demi-monde’a самых модных курортов и первых звезд
европейских цирков и балетов и кончая теми метеорами, которых выдвинула из общей массы шальная мода, ослепительная красота или просто дикая прихоть пресыщенной кучки набобов всего света.
— Не торопись, Ашанин, — возразил доктор. — Мы ведь в туземном
квартале…
Европейский город — дальше.