Неточные совпадения
— А пришли мы
к твоей княжеской светлости вот что объявить: много мы промеж себя убивств чинили, много
друг дружке разорений и наругательств делали, а все правды у нас нет. Иди и володей нами!
— И Татьяна Павловна, и Анна Андреевна, они обе-с, и Лизавета Макаровна тоже, и маменька ваша… все-с. Все принимают участие. Татьяна Павловна и Анна Андреевна в большой теперь дружбе
к друг дружке-с.
Прихожу
к Оле, сидим
друг против
дружки, заплакала я.
— Ничего, все обойдется благополучно, — утешала ее Марья Маревна. — Никакой болезни у Клавденьки нет — что пустяки говорить! Вот через год мой Мишанка из-за границы воротится, в побывку
к матери приедет. Увидит Клавденьку, понравятся
друг дружке — вот и жених с невестой готовы!
В это время между торговками, до сих пор нежно целовавшимися, вдруг промелькнули какие-то старые, неоплаченные ссоры и обиды. Две бабы, наклонившись
друг к другу, точно петухи, готовые вступить в бой, подпершись руками в бока, поливали
друг дружку самыми посадскими русательствами.
— Так, балую. У меня теперь почесть четверть уезда земли-то в руках. Скупаю по малости, ежели кто от нужды продает. Да и услужить хочется — как хорошему человеку не услужить! Все мы боговы слуги, все
друг дружке тяготы нести должны. И с твоей землей у меня купленная земля по смежности есть. Твои-то клочки
к прочим ежели присовокупить — ан дача выйдет. А у тебя разве дача?
— Кандидатов слишком довольно. На каждое место десять — двадцать человек,
друг у
дружки так и рвут. И чем больше нужды, тем труднее: нынче и
к месту-то пристроиться легче тому, у кого особенной нужды нет. Доверия больше, коли человек не жмется, вольной ногой в квартиру
к нанимателю входит. Одёжа нужна хорошая, вид откровенный. А коли этого нет, так хошь сто лет грани мостовую — ничего не получишь. Нет, ежели у кого родители есть — самое святое дело под крылышком у них смирно сидеть.
— В прошлом годе Вздошников купец объявил: коли кто сицилиста ему предоставит — двадцать пять рублей тому человеку награды! Ну, и наловили. В ту пору у нас всякий
друг дружку ловил. Только он что же, мерзавец, изделал! Видит, что дело
к расплате, — сейчас и на попятный: это, говорит, сицилисты ненастоящие! Так никто и не попользовался; только народу, человек, никак, с тридцать, попортили.
— Умер,
дружок, умер и Петенька. И жалко мне его, с одной стороны, даже до слез жалко, а с
другой стороны — сам виноват! Всегда он был
к отцу непочтителен — вот Бог за это и наказал! А уж ежели что Бог в премудрости своей устроил, так нам с тобой переделывать не приходится!
Похищали они эти кости
друг у
дружки до тех пор, пока мой дьякон Ахилла, которому до всего дело, взялся сие прекратить и так немешкотно приступил
к исполнению этой своей решимости, что я не имел никакой возможности его удержать и обрезонить, и вот точно какое-то предощущение меня смущает, как бы из этого пустяка не вышло какой-нибудь вредной глупости для людей путных.
— А так-с, одних посредством
других уничтожали-с… У них ведь, вашество, тоже безобразие-с! Начнут это
друг дружке докладывать: «Ты тарелки лизал!» — «Ан ты тарелки лизал!» — и пойдет-с! А тем временем и дело
к концу подойдет-с… и скрутят их в ту пору живым манером!
— Хорошо. Это легко… Что же, ты парню белому достанешься, Марьянка, а? а не Лукашке? — сказал Белецкий, для приличия обращаясь сначала
к Марьянке; и, не дождавшись ответа, он подошел
к Устеньке и начал просить ее привести с собою Марьянку. Не успел он договорить, как запевало заиграла
другую песню, и девки потянули
друг дружку.
Глеб знал, что мать и дети ничего не таят
друг от
дружки: выпытывая мнение жены — мнение, до которого ему не было никакой нужды, он думал найти в нем прямой отголосок мыслей Петра; но, не успев в этом, он тотчас же перешел
к другому предмету.
Все согласились, что пора поднимать. Бабы домашние стали собирать новый завтрак для молодых, а Варвара с
дружками и
другой свахой пошли
к пуньке. День был ясный, солнечный, и на дворе стояла оттепель.
Пришла Варвара с
дружками к пуньке, отперла замок, но, как опытная сваха, не отворила сразу дверь, а постучала в нее рукой и окликнула молодых. Ответа не было. Варвара постучала в
другой раз, — ответа опять нет. «Стучи крепче!» — сказал Варваре дружко. Та застучала из всей силы, но снова никто ничего не ответил. «Что за лихо!» — промолвила Варвара.
…И
к тому ж я… может быть, тоже такой же несчастный, почем ты знаешь, и нарочно в грязь лезу, тоже с тоски. Ведь пьют же с горя: ну, а я вот здесь — с горя. Ну скажи, ну что тут хорошего: вот мы с тобой… сошлись… давеча, и слова мы во все время
друг с
дружкой не молвили, и ты меня, как дикая, уж потом рассматривать стала; и я тебя также. Разве эдак любят? Разве эдак человек с человеком сходиться должны? Это безобразие одно, вот что!
— Анисим и ты, деточка, любите
друг дружку, живите по-божески, деточки, и царица небесная вас не оставит. — Он припал
к плечу старика и всхлипнул. — Григорий Петров, восплачем, восплачем от радости! — проговорил он тонким голоском и тотчас же вдруг захохотал и продолжал громко, басом: — Хо-хо-хо! И эта хороша у тебя невестка! Всё, значит, в ней на место, всё гладенько, не громыхнет, вся механизма в исправности, винтов много.
Прислонившись
к одной из них, стояли
друг подле
дружки два седых старика в рыжеватых коротеньких полушубках, туго подтянутых ремнем; медные восьмиугольные бляхи, пришитые
к правой стороне груди каждого из них, и обритые бороды давали знать, что это были не кто иные, как наемные сотские из стана.
После обычных приветствий как с той, так и с
другой стороны Григория и Акулину поставили на колени на разостланный
дружками на полу зипун. Домна взяла тогда образ и подошла
к ним; начался обряд благословения.
— Ну-с, а я был той девице, Раисе Павловне, нареченный жених. Родители наши приятели были, мы почти что и выросли вместе, и задумали отцы между собою так, чтобы непременно меня на ней женить. И мы, с своей стороны, имели
друг к другу чувствительное расположение. Сначала-то, знаете, дружба, играем, бывало, вместе, а потом уж и серьезно. От родителей препятствия не видели и имели постоянно
друг с
дружкой обращение.
Гульбища эти по нашим местам нельзя сказать, чтоб были одушевлены: бабы и девки больше стоят, переглядываются
друг с
другом и, долго-долго сбираясь и передумывая, станут, наконец, в хоровод и запоют бессмертную: «Как по морю, как по морю»; причем одна из девок, надев на голову фуражку, представит парня, убившего лебедя, а
другая — красну девицу, которая подбирает перья убитого лебедя
дружку на подушечку или, разделясь на два города, ходят
друг к другу навстречу и поют — одни: «А мы просо сеяли, сеяли», а
другие: «А мы просо вытопчем, вытопчем».
Герасим ничего не слыхал — ни быстрого визга падающей Муму, ни тяжкого всплеска воды; для него самый шумный день был безмолвен и беззвучен, как ни одна самая тихая ночь не беззвучна для нас, и когда он снова раскрыл глаза, по-прежнему спешили по реке, как бы гоняясь
друг за
дружкой, маленькие волны, по-прежнему поплескивали и постукивали они об бока лодки, и только далеко назади
к берегу разбегались какие-то широкие круги.
Место возле дороги было посуше; девицы с Васильем Борисычем по-прежнему пошли
друг за
дружкой по лесной опушке, по-прежнему отдалился московский посол с Парашей, по-прежнему вел ее за белую руку, по-прежнему прижимал ее
к сердцу и срывал с губ Параши горячие поцелуи.
Тогда ключовские мужики
друг перед
дружкой стали Дарью Никитишну
к себе зазывать.
Так говорили девицы, перебивая
друг дружку и ласкаясь
к матери Виринее.
Не ответил никто на слова Марьи головщицы. Все промолчали, идучи
друг за
дружкой по узкой тропинке. Подошла Фленушка
к Василью Борисычу и тихонько сказала...
— Да все из-за этого австрийского священства! — сказала Фленушка. — Мы, видишь ты, задумали принимать, а Глафирины не приемлют, Игнатьевы тоже не приемлют. Ну и разорвались во всем:
друг с
дружкой не видятся, общения не имеют, клянут
друг друга. Намедни Клеопатра от Жжениных
к Глафириным пришла, да как сцепится с кривой Измарагдой; бранились, бранились, да вповолочку! Такая теперь промеж обителей злоба, что смех и горе. Да ведь это одни только матери сварятся, мы-то потихоньку видаемся.
— Кто тебе про сговор сказал? — ответил Патап Максимыч. — И на разум мне того не приходило. Приедут гости
к имениннице — вот и все. Ни смотрин, ни сговора не будет; и про то, чтоб невесту пропить, не будет речи. Поглядят
друг на
дружку, повидаются, поговорят кой о чем и ознакомятся, оно все-таки лучше. Ты покаместь Настасье ничего не говори.
— А вот,
к примеру сказать, уговорились бы мы с вами тысяч по двадцати даром получить, — стал говорить Веденеев. — У меня наличных полтины нет, а товару всего на какую-нибудь тысячу, у вас то же. Вот и пишем мы
друг на
дружку векселя, каждый тысяч по двадцати, а не то и больше. И ежели в банках по знакомству с директорами имеем мы доверие, так вы под мой вексель деньги получаете, а я под ваш. Вот у нас с вами гроша не было, а вдруг стало по двадцати тысяч.
Мать Таисея, обойдя приглашавших ее накануне купцов, у последнего была у Столетова. Выходя от него, повстречалась с Таифой — казначеей Манефиной обители. Обрадовались
друг дружке, стали в сторонке от шумной езды и зачали одна
другую расспрашивать, как идут дела. Таисея спросила Таифу, куда она пробирается. Та отвечала, что идет на Гребновскую пристань
к Марку Данилычу Смолокурову.
Свияга — та еще лучше куролесит: подошла
к Симбирску, версты полторы до Волги остается, — нет, повернула-таки в сторону и пошла с Волгой рядом: Волга на полдень, она на полночь, и верст триста реки
друг дружке навстречу текут, а слиться не могут.
Сколько ни заговаривал дядя с братáнишнами, они только весело улыбались, но ни та ни
другая словечка не проронила. Крепко держа
друг дружку за рубашки, жались они
к матери, посматривали на дядю и посмеивались старому ли смеху, что под лавкой был, обещанным ли пряникам, Господь их ведает.
Они
друг дружке известны,
к тому ж одной масти, одной выучки…
— И чем раздоры иметь… и
друг дружку ослаблять, не любезнее ли бы было, Капитон Феофилактович, в соглашение войти… Если вы
к нам в тех же чувствах, как и прежде, то мы, с своей стороны, окажем вам поддержку.
Из трактира мы пошли
к церкви и сели на паперти в ожидании кучера. Сорок Мучеников стал поодаль и поднес руку ко рту, чтобы почтительно кашлянуть в нее, когда понадобится. Было уже темно; сильно пахло вечерней сыростью и собиралась восходить луна. На чистом, звездном небе было только два облака и как раз над нами: одно большое,
другое поменьше; они одинокие, точно мать с дитятею, бежали
друг за
дружкой в ту сторону, где догорала вечерняя заря.
Король королеву по круглой головке погладил, свите рукой махнул — расходись, мол, братцы, что ж нам карасями пучеглазыми
друг на
дружку смотреть-то… Королевича на руки подхватил,
к широкой груди притулил, — ни ответу, ни привету. Так втроем в опочивальню и ушли в тишину, как под лед нырнувши…
Турецкие дамы глазам своим не хотели верить, что «Москов все это съел», и как только муж их возвратился, они все
к нему подлетели и наперерыв
друг перед
дружкою спешили рассказать о каше с тюленьим жиром, от которой горшок лопнул, а брюхо Бараншикова осталось в целости.
Прикусили мундштуки, задами
друг на
дружку нажали, выстроились по четверо в ряд, да как дернут марш-маршем
к золотым королевским кровлям, что над холмом светлым маревом горели, — аж седоков
к луке будто ветер пригнул. Ни топота, ни хруста: облака над лесной полянкой вперегонку плывут, — поди-ка услышь-ка…
— А, Бондаренко,
друг сердечный, — проговорил он бросившемуся стремглав
к его лошади, гусару. — Вы̀води,
дружок, — сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
А король и совсем скис. Приемы прекратил, не глазами же
друг дружку облизывать. Всех иноземных заезжих гостей отвадил, границу закрыл, — срамота ведь, братцы: гость разговорчивый из
другого правильного государства приедет, — ужели кобылу
к нему для беседы рядом за королевский стол сажать? Мораль по всем странам пойдет…