Неточные совпадения
Уподобив себя вечным должникам, находящимся во власти вечных кредиторов, они рассудили, что
на свете бывают всякие кредиторы: и разумные и неразумные. Разумный кредитор помогает должнику выйти из стесненных обстоятельств и в вознаграждение за свою разумность получает свой долг. Неразумный кредитор сажает должника в острог или непрерывно сечет его и в вознаграждение не получает ничего. Рассудив таким образом, глуповцы стали ждать, не
сделаются ли все кредиторы разумными? И ждут до сего дня.
Строился новый город
на новом месте, но одновременно с ним выползало
на свет что-то иное, чему еще не было в то время придумано названия и что лишь в позднейшее время
сделалось известным под довольно определенным названием"дурных страстей"и"неблагонадежных элементов". Неправильно было бы, впрочем, полагать, что это"иное"появилось тогда в первый раз; нет, оно уже имело свою историю…
Все, чего она ждала так долго и горячо,
делалось там —
на краю
света.
— Ее-то? Теперь? Ах да… вы про нее! Нет. Это все теперь точно
на том
свете… и так давно. Да и все-то кругом точно не здесь
делается…
Вот еще какие земли есть! Каких-то, каких-то чудес
на свете нет! А мы тут сидим, ничего не знаем. Еще хорошо, что добрые люди есть; нет-нет да и услышишь, что
на белом
свету делается; а то бы так дураками и померли.
Потом, сдав попечение о своей участи небесам,
делается покоен и равнодушен ко всему
на свете, а буря там как себе хочет.
И как уголок их был почти непроезжий, то и неоткуда было почерпать новейших известий о том, что
делается на белом
свете: обозники с деревянной посудой жили только в двадцати верстах и знали не больше их. Не с чем даже было сличить им своего житья-бытья: хорошо ли они живут, нет ли; богаты ли они, бедны ли; можно ли было чего еще пожелать, что есть у других.
Какие это люди
на свете есть счастливые, что за одно словцо, так вот шепнет
на ухо другому, или строчку продиктует, или просто имя свое напишет
на бумаге — и вдруг такая опухоль
сделается в кармане, словно подушка, хоть спать ложись.
А теперь, когда Илья Ильич
сделался членом ее семейства, она и толчет и сеет иначе. Свои кружева почти забыла. Начнет шить, усядется покойно, вдруг Обломов кричит Захару, чтоб кофе подавал, — она, в три прыжка, является в кухню и смотрит во все глаза так, как будто прицеливается во что-нибудь, схватит ложечку, перельет
на свету ложечки три, чтоб узнать, уварился ли, отстоялся ли кофе, не подали бы с гущей, посмотрит, есть ли пенки в сливках.
Он говорил просто, свободно переходя от предмета к предмету, всегда знал обо всем, что
делается в мире, в
свете и в городе; следил за подробностями войны, если была война, узнавал равнодушно о перемене английского или французского министерства, читал последнюю речь в парламенте и во французской палате депутатов, всегда знал о новой пиесе и о том, кого зарезали ночью
на Выборгской стороне.
Сегодня старик приехал рано утром и написал предлинное извинение, говоря, что он огорчен случившимся; жалеет, что мы не можем указать виновных, что их бы наказали весьма строго; просил не сердиться и оправдывался незнанием корейцев о том, что
делается «внутри четырех морей», то есть
на белом
свете.
«
Сделалось всё это оттого, — думал Нехлюдов, — что все эти люди — губернаторы, смотрители, околоточные, городовые — считают, что есть
на свете такие положения, в которых человеческое отношение с человеком не обязательно.
Время шло. Трудовой день кончился; в лесу
сделалось сумрачно. Солнечные лучи освещали теперь только вершины гор и облака
на небе.
Свет, отраженный от них, еще некоторое время освещал землю, но мало-помалу и он стал блекнуть.
Но он действительно держал себя так, как, по мнению Марьи Алексевны, мог держать себя только человек в ее собственном роде; ведь он молодой, бойкий человек, не запускал глаз за корсет очень хорошенькой девушки, не таскался за нею по следам, играл с Марьею Алексевною в карты без отговорок, не отзывался, что «лучше я посижу с Верою Павловною», рассуждал о вещах в духе, который казался Марье Алексевне ее собственным духом; подобно ей, он говорил, что все
на свете делается для выгоды, что, когда плут плутует, нечего тут приходить в азарт и вопиять о принципах чести, которые следовало бы соблюдать этому плуту, что и сам плут вовсе не напрасно плут, а таким ему и надобно быть по его обстоятельствам, что не быть ему плутом, — не говоря уж о том, что это невозможно, — было бы нелепо, просто сказать глупо с его стороны.
— А ты, сударыня, что по сторонам смотришь… кушай! Заехала, так не накормивши не отпущу! Знаю я, как ты дома из третьёводнишних остатков соусы выкраиваешь… слышала! Я хоть и в углу сижу, а все знаю, что
на свете делается! Вот я нагряну когда-нибудь к вам, посмотрю, как вы там живете… богатеи! Что? испугалась!
В зале
делалось душно, особенно когда зажгли лампы. Свидетелям не было конца. Все самые тайные подвиги Полуянова выплывали
на свет божий. Свидетельствовала крестьяне, мещане, мелкие и крупные купцы, какие-то бабы-торговки, — все это были данники Полуянова, привыкшие ему платить из года в год. Страница за страницей развертывалась картина бесконечного сибирского хищения. Многое Полуянов сам забыл и с удивлением говорил...
Писарь сел и смотрел
на Галактиона восторженными глазами. Господи, какие умные люди бывают
на белом
свете! Потом писарю
сделалось вдруг страшно: господи, как же простецам-то жить? Он чувствовал себя таким маленьким, глупым, несчастным.
Под давлением этой мысли он даже к Харитине
сделался добрее, то есть не притеснял ее и держал себя так, точно ее совсем не было и
на свете.
После полудня погода испортилась. Небо стало быстро заволакиваться тучами, солнечный
свет сделался рассеянным, тени
на земле исчезли, и все живое попряталось и притаилось. Где-то
на юго-востоке росла буря. Предвестники ее неслышными, зловещими волнами спускались
на землю, обволакивая отдаленные горы, деревья в лесу и утесы
на берегу моря.
— Вот, Оксинька, какие дела
на белом
свете делаются, — заключил свои рассказы Петр Васильич, хлопая молодайку по плечу. — А ежели разобрать, так ты поумнее других протчих народов себя оказала… И ловкую штуку уколола!.. Ха-ха!.. У дедушки, у Родиона Потапыча, жилку прятала?.. У родителя стянешь да к дедушке?.. Никто и не подумает… Верно!.. Уж так-то ловко… Родитель-то и сейчас волосы
на себе рвет. Ну, да ему все равно не пошла бы впрок и твоя жилка. Все по кабакам бы растащил…
Да и как было сидеть по хатам, когда так и тянуло разузнать, что
делается на белом
свете, а где же это можно было получить, как не в Дунькином кабаке?
Сообщенные вами новости оживили наше здешнее неведение о всем, что
делается на белом
свете, — только не думаю, чтобы Чернышева послали в Лондон, а туда давно назначаю Ал. Орлова, знаменитого дипломата новейших времен. Назначение Бибикова вероятно, если Канкрин ослеп совершенно.
Рогнеда Романовна не могла претендовать ни
на какое первенство, потому что в ней надо всем преобладало чувство преданности, а Раиса Романовна и Зоя Романовна были особы без речей. Судьба их некоторым образом имела нечто трагическое и общее с судьбою Тристрама Шанди. Когда они только что появились близнецами
на свет, повивальная бабушка, растерявшись, взяла вместо пеленки пустой мешочек и обтерла им головки новорожденных. С той же минуты младенцы
сделались совершенно глупыми и остались такими
на целую жизнь.
Так что, когда я сегодня выбежала от Салова, думаю: «Что ж, я одна теперь осталась
на свете», — и хотела было утопиться и подбежала было уж к Москве-реке; но мне вдруг страшно-страшно
сделалось, так что я воротилась поскорее назад и пришла вот сюда…
— Гм… вы слишком пылки, и
на свете некоторые дела не так
делаются, как вы воображаете, — спокойно заметил князь
на мое восклицание. — Я, впрочем, думаю, что об этом могла бы отчасти решить Наталья Николаевна; вы ей передайте это. Она могла бы посоветовать.
— Однако, чудеса
на свете делаются! — сказал наконец я, чтобы завязать разговор.
— Да, родной мой, благодаря святым его трудам. И вот как удивительно все
на свете делается! Как я его, глупенькая, боялась — другой бы обиделся, а он даже не попомнил! Весь капитал прямо из рук в руки мне передал! Только и сказал:"Машенька! теперь я вижу по всем поступкам твоим, что ты в состоянии из моего капитала сделать полезное употребление!"
Раиса Павловна со своей стороны осыпала всевозможными милостями своего любимца, который
сделался ее всегдашним советником и самым верным рабом. Она всегда гордилась им как своим произведением; ее самолюбию льстила мысль, что именно она создала этот самородок и вывела его
на свет из тьмы неизвестности. В этом случае Раиса Павловна обольщала себя аналогией с другими великими людьми, прославившимися уменьем угадывать талантливых исполнителей своих планов.
Так вот какие дела
на свете делаются.
Притом нельзя же и не знать, что
на свете делается: без этого никакое деятельное участие в общественной жизни немыслимо.
Газеты лгут, в салонах лгут, а знать, что
на белом
свете делается, хочется.
— Более сорока лет живу я теперь
на свете и что же вижу, что выдвигается вперед: труд ли почтенный, дарованье ли блестящее, ум ли большой? Ничуть не бывало! Какая-нибудь выгодная наружность, случайность породы или, наконец, деньги. Я избрал последнее: отвратительнейшим образом продал себя в женитьбе и
сделался миллионером. Тогда сразу горизонт прояснился и дорога всюду открылась. Господа, которые очей своих не хотели низвести до меня, очутились у ног моих!..
— Изменил!.. — повторила она. — Видно, беспутная какая-нибудь! — прибавила потом. — Подлинно омут, прости господи: любят до свадьбы, без обряда церковного; изменяют… Что это
делается на белом
свете, как поглядишь! Знать, скоро
света преставление!.. Ну, скажи, не хочется ли тебе чего-нибудь? Может быть, пища тебе не по вкусу? Я из города повара выпишу…
— Пустяки! нет, не пустяки, когда, может быть, через несколько часов меня не станет
на свете, или я
сделаюсь убийцей… а вы смеетесь, хладнокровно ужинаете.
И если доселе всякий человек, как образ первого греховного Адама, искал плотского,
на слепой похоти основанного союза с своею отделенною натурою, то есть с женою, так ныне, после того как новый Адам восстановил духовный союз с новою Евою, сиречь церковью, каждый отдельный человек,
сделавшись образом этого небесного Адама, должен и в натуральном союзе с женою иметь основанием чистую духовную любовь, которая есть в союзе Христа с церковью; тогда и в плотском жительстве не только сохранится небесный
свет, но и сама плоть одухотворится, как одухотворилось тело Христово.
Стемнело.
На самом верху мачты вспыхнул одинокий желтый электрический
свет, и тотчас же
на всем пароходе зажглись лампочки. Стеклянная будка над салоном первого класса и курительная комната тепло и уютно засияли огнями.
На палубе сразу точно
сделалось прохладнее. Сильный ветер дул с той стороны, где сидела Елена, мелкие соленые брызги изредка долетали до ее лица и прикасались к губам, но вставать ей не хотелось.
— Так оставь меня! Вот видишь ли, Елена, когда я
сделался болен, я не тотчас лишился сознания; я знал, что я
на краю гибели; даже в жару, в бреду я понимал, я смутно чувствовал, что это смерть ко мне идет, я прощался с жизнью, с тобой, со всем, я расставался с надеждой… И вдруг это возрождение, этот
свет после тьмы, ты… ты… возле меня, у меня… твой голос, твое дыхание… Это свыше сил моих! Я чувствую, что я люблю тебя страстно, я слышу, что ты сама называешь себя моею, я ни за что не отвечаю… Уйди!
— Вы предпочитаете хроническое самоубийство, — возразил Крупов, начинавший уже сердиться, — понимаю, вам жизнь надоела от праздности, — ничего не делать, должно быть, очень скучно; вы, как все богатые люди, не привыкли к труду. Дай вам судьба определенное занятие да отними она у вас Белое Поле, вы бы стали работать, положим, для себя, из хлеба, а польза-то вышла бы для других; так-то все
на свете и
делается.
Они сделали все, чтоб он не понимал действительности; они рачительно завесили от него, что
делается на сером
свете, и вместо горького посвящения в жизнь передали ему блестящие идеалы; вместо того чтоб вести
на рынок и показать жадную нестройность толпы, мечущейся за деньгами, они привели его
на прекрасный балет и уверили ребенка, что эта грация, что это музыкальное сочетание движений с звуками — обыкновенная жизнь; они приготовили своего рода нравственного Каспара Гаузера.
— Ежели разобрать, так что я для вас, Василий Иваныч? Так, игрушка… Мало ли нашего брата, дур-баб. А оно все-таки как-то обидно… И ваше дело молодое, жить захотите… да. Оно уж все так
на свете делается… Скучно вам со мной, ведь я вижу.
Мы говорили уже, что он полагал почти священной обязанностью мстить за нанесенную обиду и, следовательно, не сомневался, что Юрий, узнав о злодейском умысле боярина Кручины,
сделается навсегда непримиримым врагом его, то есть при первом удобном случае постарается отправить его
на тот
свет.
— И, боярин! мало ли чем прикидываются люди
на белом
свете, да не всем так удается, как мне. Знаешь ли, что я не
на шутку
сделался колдуном и, если хочешь, асскажу сейчас по пальцам, что у тебя
на душе и о чем ты тоскуешь?..
Бедная девочка, не получившая широкого теоретического образования, не знающая всего, что
на свете делается, не понимающая хорошенько даже своих собственных потребностей, не может, разумеется, дать себе отчета в том, что ей нужно.
От них только и узнают жители Калинова о том, что
на свете делается; иначе они думали бы, что весь
свет таков же, как и их Калинов, и что иначе жить, чем они, совершенно невозможно.
Еще хорошо, что добрые люди есть; нет, нет, да и услышишь, что
на белом
свету делается; а то бы так дураками и померли».
Что теперь
на свете делается, глазам своим не поверишь!
Жадов (один). Что у меня за характер! Куда он годится? С женой и то ужиться не мог! Что ж мне делать теперь? Господи Боже мой! Я с ума сойду. Без нее мне незачем
на свете жить. Как это
сделалось, я, право, не понимаю. Как же это я мог ее отпустить от себя! Что она будет делать у матери? Там она погибнет совсем. Марья! Марья!
Аннушка. Да ведь я живой тоже человек, разве не вижу, что
на свете-то
делается!.. (Складывает платье.) В шкаф, что ли, повесить?
— Слушай же далее, — продолжала серьезно Дора, — ты сам меня любишь, и ее ты не будешь любить, ты не можешь ее любить, пока я живу
на свете!.. Чего ж ты молчишь? Разве это сегодня только
сделалось! Мы страдаем все трое—хочешь, будем счастливы двое? Ну…
К тому же эта прелестная девушка в самые ранние годы своей юности вдруг совсем осиротела и, оставаясь одна
на всем
свете, по самому своему положению внушала к себе сочувствие и как бы по повелению самой судьбы
делалась естественным членом семьи призревших ее князей Протозановых.