Неточные совпадения
— Мой брат недавно прислал мне письмо с одним товарищем, — рассказывал Самгин. — Брат — недалекий
парень, очень мягкий. Его испугало крестьянское
движение на юге и потрясла дикая расправа с крестьянами. Но он пишет, что не в силах ненавидеть тех, которые били, потому что те, которых били, тоже безумны до ужаса.
Я как-то говорил о наружности этого господина: высокий, курчавый, плотный
парень, лет сорока, с багровым, несколько опухшим и обрюзглым лицом, со вздрагивающими при каждом
движении головы щеками, с маленькими, кровяными, иногда довольно хитрыми глазками, в усах, в бакенбардах и с зарождающимся мясистым кадыком, довольно неприятного вида.
При этом
движение какого-то невольного отчаяния пробудилось вдруг в душе молодого
парня; кровь хлынула к его сердцу; как словно туманом каким окинулось все перед глазами.
С именем Гришки молодой
парень вздрогнул всем телом, до последнего суставчика, судорожным
движением руки отер капли холодного пота, мгновенно выступившие на лбу, и взглянул на дочь рыбака.
В
движениях и взглядах молодого
парня заметно было какое-то нетерпение, смешанное с любопытством: он то становился на ноги и прищуривал глаза, то повертывал челнок, который поминутно прибивало к берегу течением реки, то ложился на палубу и приводил черные, лукавые глаза свои в уровень с луговою плоскостью.
Во все продолжение предыдущего разговора он подобострастно следил за каждым
движением Нефеда, — казалось, с какою-то даже ненасытною жадностию впивался в него глазами; как только Нефед обнаруживал желание сказать слово, или даже поднять руку, или повернуть голову, у молодого
парня были уже уши на макушке; он заранее раскрывал рот, оскаливал зубы, быстро окидывал глазами присутствующих, как будто хотел сказать: «Слушайте, слушайте, что скажет Нефед!», и тотчас же разражался неистовым хохотом.
— Ну, что, дьячок, что голову-то повесил? Отряхнись! — сказал Глеб, как только прошло первое
движение досады. — Али уж так кручина больно велика?.. Эх ты! Раненько, брат, кручиной забираешься… Погоди, будет время, придет и незваная, непрошеная!.. Пой, веселись — вот пока твоя вся забота… А ты нахохлился; подумаешь, взаправду несчастный какой… Эх ты, слабый, пра, слабый! Ну, что ты за
парень? Что за рыбак? Мякина, право слово, мякина! — заключил Глеб, постепенно смягчаясь, и снова начал ухмыляться в бороду.
В походке и
движениях молодого
парня не было заметно ни малейшей торопливости.
— Да, да! Чем дальше на север, тем настойчивее люди! — утверждает Джиованни, большеголовый, широкоплечий
парень, в черных кудрях; лицо у него медно-красное, нос обожжен солнцем и покрыт белой чешуей омертвевшей кожи; глаза — большие, добрые, как у вола, и на левой руке нет большого пальца. Его речь так же медленна, как
движения рук, пропитанных маслом и железной пылью. Сжимая стакан вина в темных пальцах, с обломанными ногтями, он продолжает басом...
Между тем, пока солдатка била своего
парня, кто-то перелез через частокол, ощупью пробрался через двор, заставленный дровнями и колодами, и взошел в темные сени неверными шагами; усталость говорила во всех его
движениях; он прислонился к стене и тяжело вздохнул; потом тихо пошел к двери избы, приложил к ней ухо и, узнав голос солдатки, отворил дверь — и взошел; догорающая лучина слабо озарила его бледное исхудавшее лицо… не говоря ни слова, он в изнеможении присел на скамью и закрыл лицо руками…
Брат Аксиньи, который на прииске был известен под уменьшительным именем Гараськи, совсем не походил на свою красивую сестру. Его хилая и тщедушная фигура с вялыми
движениями и каким-то серым лицом, рядом с сестрой, казалась просто жалкой; только в иззелена-серых глазах загорался иногда насмешливый, злой огонек да широкие губы складывались в неопределенную, вызывающую улыбку. В моих глазах Гараська был просто бросовый
парень, которому нечего и думать тянуться за настоящим мужиком.
Песня эта имела на Ничипоренко такое же влияние, какое производил на Мефистофеля вид освященных мест: он быстро встал и положил на стол серебряную монету за пиво; но тут произошла маленькая неожиданность:
парень быстрым
движением руки покрыл монету своею ладонью и спросил: «Орел или решетка?»
Ялик быстро разрезал гладь воды. Яличник, рослый, здоровый и красивый
парень в красной рубахе, без устали работал веслами; он то нагибался вперед, то откидывался назад, сильно подвигая лодку при каждом
движении. Солнце закатывалось и так эффектно играло на его лице и на красной рубахе, что мне захотелось набросать его красками. Маленький ящик с холстиками, красками и кистями всегда при мне.
— Здо-орово! — протянул Ванок Уланов, хилый, колченогий
парень с наглым лицом, поразительно бесстыдный в словах и
движениях.
Физиономию господина станового передернуло очень кислой гримасой, однако, нечего делать, он махнул рукою под козырек и потрусил к толпе. Там поднялось некоторое
движение и гул. Становой ухватил за шиворот первого попавшегося
парня и потащил его к крыльцу.
Парень было уперся сначала, но позади его несколько голосов ободрительно крикнули ему: «не робей, паря! не трусь! пущай их!» — и он покорно пошел за становым, который так и притащил его за шиворот к адъютанту.
Первая зашевелилась батрачка Марфутка, очень живая молодая бабенка, которой совсем не нравилось долго оставаться без всякого
движения в курятнике, за ней последовал батрак Егорка, хромой, но очень шустрый рыжий
парень, имевший привычку везде, где можно, шептаться с батрачкою Марфуткой.
Услышав шум шагов, он насторожился, улыбка удовольствия появилась на его лице, он сделал даже несколько шагов по направлению приближающейся и вдруг очутился перед Дарьей Николаевной. Улыбка исчезла с лица
парня, он даже побледнел и сделал под первым впечатлением встречи
движение, чтобы бежать, но быстро сообразил, что это невозможно, сняв шапку, в пояс поклонился Салтыковой.
— Этот? — повторил Прокофий, указывая
движением головы на высокого
парня. Он качнул головой и прошамкал какое-то слово, я не разобрал что.