Неточные совпадения
Подвинув на середину портфель с текущими
делами, он с чуть заметною улыбкой самодовольства вынул из стойки карандаш и погрузился в чтение вытребованного им сложного
дела, относившегося до предстоящего усложнения.
«Нет, этого мы приятелю и понюхать не дадим», — сказал про себя Чичиков и потом объяснил, что такого приятеля никак не найдется, что одни издержки по этому
делу будут стоить более, ибо от судов нужно отрезать полы собственного кафтана да уходить подалее; но что если он уже действительно так стиснут, то, будучи
подвигнут участием, он готов дать… но что это такая безделица, о которой даже не стоит и говорить.
И сердцем далеко носилась
Татьяна, смотря на луну…
Вдруг мысль в уме ее родилась…
«Поди, оставь меня одну.
Дай, няня, мне перо, бумагу
Да стол
подвинь; я скоро лягу;
Прости». И вот она одна.
Всё тихо. Светит ей луна.
Облокотясь, Татьяна пишет.
И всё Евгений на уме,
И в необдуманном письме
Любовь невинной
девы дышит.
Письмо готово, сложено…
Татьяна! для кого ж оно?
Текстиль, ювелирное, портновское
дело, домашняя обстановка и всякий эдакий «артикль де Пари» — это все кокоточки
двигают, поверьте!
Эти два часа и следующие три-четыре
дня, много неделя, сделали на нее глубокое действие,
двинули ее далеко вперед. Только женщины способны к такой быстроте расцветания сил, развития всех сторон души.
Дело в том, что Тарантьев мастер был только говорить; на словах он решал все ясно и легко, особенно что касалось других; но как только нужно было
двинуть пальцем, тронуться с места — словом, применить им же созданную теорию к
делу и дать ему практический ход, оказать распорядительность, быстроту, — он был совсем другой человек: тут его не хватало — ему вдруг и тяжело делалось, и нездоровилось, то неловко, то другое
дело случится, за которое он тоже не примется, а если и примется, так не дай Бог что выйдет.
Вот я на
днях сказал ему, что «видел, как японец один поворачивает пушку, а вас тут, — прибавил я, — десятеро, возитесь около одной пушки и насилу
двигаете ее».
Если бы
дело шло о сравнениях, я сравнил бы влияние женщины с той скрытой теплотой, которая, по учению физики, спаивает малейшие атомы материи и
двигает мирами…
Его желтые, почти белые волосы торчали острыми косицами из-под низенькой войлочной шапочки, которую он обеими руками то и
дело надвигал себе на уши.
Наши теоретические несогласия, совсем напротив, вносили более жизненный интерес, потребность деятельного обмена, держали ум бодрее,
двигали вперед; мы росли в, этом трении друг об друга и в самом
деле были сильнее тою composité [Здесь: сплоченностью (фр.).] артели, которую так превосходно определил Прудон в механическом труде.
Затем происходила умопомрачительная сцена прощания, слезы, скандалы. Уже многие из арестантов успели подвыпить, то и
дело буйство, пьяные драки… Наконец конвою удается угомонить партию, выстроить ее и
двинуть по Владимирке в дальний путь.
Уже в начале рассказа бабушки я заметил, что Хорошее
Дело чем-то обеспокоен: он странно, судорожно
двигал руками, снимал и надевал очки, помахивал ими в меру певучих слов, кивал головою, касался глаз, крепко нажимая их пальцами, и всё вытирал быстрым движением ладони лоб и щеки, как сильно вспотевший. Когда кто-либо из слушателей двигался, кашлял, шаркал ногами, нахлебник строго шипел...
— Да, я здесь, правда, свой человек, — спокойно продолжал он, медленными кругами
двигая рюмку по столу.Представьте себе: я в этом самом доме обедал изо
дня в
день ровно четыре месяца.
Он, помяни мое слово, будет брать двадцать еще служб на себя, везде будет очень благороден, очень обидчив, но вряд ли где-нибудь и какое-нибудь
дело подвинет вперед — и все господа этого рода таковы; необразованны, что ли, они очень, или очень уж выродились, но это решительно какой-то неумелый народ.
— Ну, так садитесь! — произнес математик,
подвигая одной рукой увесистый стул, а другой доставая с окна деревянную кружку с квасом, которую и выпил одним приемом до
дна.
— И мы
подвигнем его на
дела благотворительности, — продолжал фантазировать Глумов, — фуфайки, например, карпетки, носки…
— Правду тебе сказать, — хоть оно
двинуть человека в ухо и недолго, а только не видал я в своей жизни, чтобы от этого выходило что-нибудь хорошее. Что-нибудь и мы тут не так сделали, верь моему слову. Твое было
дело — догадаться, потому что ты считаешься умным человеком.
Когда Кириллов вынул золотые и разложил семь столбиков по десять золотых (Хаджи-Мурат получал по пять золотых в
день), он
подвинул их к Хаджи-Мурату.
— Это другое
дело! Для них он герой; а, признаться сказать, я себе героев иначе представляю: герой не должен уметь говорить: герой мычит, как бык; зато
двинет рогом — стены валятся. И он сам не должен знать, зачем он
двигает, а
двигает. Впрочем, может быть, в наши времена требуются герои другого калибра.
Да пересмотрите же наши ведомости! Загляните в наши предписания, донесения, журнальные постановления! Сличите, какой сумбур царствовал до нас и как решительно
двинули мы вперед многосложное и трудное
дело сличения ведомостей, проверки кассовых журналов, бухгалтерских книг, и проч. и проч.?
Да, я лежал на своей кушетке, считал лихорадочный пульс, обливался холодным потом и думал о смерти. Кажется, Некрасов сказал, что хорошо молодым умереть. Я с этим не мог согласиться и как-то весь затаился, как прячется подстреленная птица. Да и к кому было идти с своей болью, когда всякому только до себя! А как страшно сознавать, что каждый
день все ближе и ближе
подвигает тебя к роковой развязке, к тому огромному неизвестному, о котором здоровые люди думают меньше всего.
— Прекрасно-с! — и с этим генерал неожиданно прискакнул ко мне петушком, взял меня руками за плечи,
подвинул свое лицо к моему лицу, нос к носу и, глядя мне инквизиторски в глаза, заговорил: — А позвольте спросить вас, когда празднуется
день святого Филимона?
Целовальник молча снял шкаличный крючок, нацедил водки из крана вровень с краями, ловко перелил в зеленый стакан с толстым
дном и
подвинул его ко мне.
Всему он столярному
делу свой облик дает… и сразу
дело на двадцать лет вперед
двигает…
Петр реже отрывался от
дела; он вязал петлю за петлей и, несмотря на неудовольствие, написанное на каждой черте смуглого лица его, быстро
подвигал работу.
Мыташится так, попусту, воду толчет на своем озере… провались оно, пересохни совсем!» — так думал и говорил Глеб; но убеждения его не
подвигали вперед
дела: дедушка Кондратий оставался при своем.
У всякого в жизни много своих
дел, и редко кто служит, как в наших драмах, машиною, которою
двигает автор, как ему удобнее для действия его пьесы.
Илья Макарович покраснел,
задвигал на носу свои очки и задумал было в тот же
день уехать от немцев.
— Да-с!.. Конечно!.. — отвечала купчиха, не переставая
двигать глазами. — Но нам-то уж очень неподходящее
дело это будет! — повторила она еще раз.
— Месяца два тому назад. Я должен, впрочем, сознаться, что в нашем уезде статистика еще не совсем в порядке, но надеюсь, что, при содействии начальника губернии, успею, в непродолжительном времени,
двинуть это
дело значительно вперед.
(Янсутский в самом
деле двинул рукой и сжал даже пальцы в кулак), то в ней уже не осталось ничего кислорода: он весь поглощен углеродом крови, а чтобы освободить снова углерод, нужна работа солнца; значит, моя работа есть результат работы солнца или, точнее сказать: это есть тоже работа солнца, перешедшая через известные там степени!..
Последние много
подвинули вперед
дело осады, овладевши двумя турецкими каланчами, в трех верстах выше Азова, на обоих берегах Дона.
Этим
делом она и занималась, сидя перед зеркалом,
двигая голыми локтями; под рубахой тяжело колыхались шары её грудей.
И рассказал ей о протопопе, как он меня чёрным богом пугал, как в помощь богу своему хотел полицию кричать. Засмеялась Татьяна, да и мне смешон стал протопоп, подобный сверчку зелёному, — трещит сверчок да прыгает, будто
дело двигает, а кажись, и сам не крепко верит в правду
дела своего!
— Я всё сама делаю, — сказала она Петру Ивановичу, отодвигая к одной стороне альбомы, лежавшие на столе; и, заметив, что пепел угрожал столу, не мешкая
подвинула Петру Ивановичу пепельницу и проговорила: — Я нахожу притворством уверять, что я не могу от горя заниматься практическими
делами. Меня, напротив, если может что не утешить… а развлечь, то это заботы о нем же. — Она опять достала платок, как бы собираясь плакать, и вдруг, как бы пересиливая себя, встряхнулась и стала говорить спокойно.
В последний бывший с ним назад тому с год припадок, после десятичасовой и наконец унявшейся боли, он до того вдруг обессилел, что, лежа в постели, едва мог
двигать рукой, и доктор позволил ему в целый
день всего только несколько чайных ложек слабого чаю и щепоточку размоченного в бульоне хлеба, как грудному ребенку.
Исправник. Как же не знаете: всегда, кажется, с вами по-братски
делили пополам, вот и тут 75 рублей ровно — берите… (
Подвигает стряпчему деньги; тот проворно и молча сует их в жилеточный карман и снова продолжает писать.) Человечек уж — нечего сказать!.. (Обращаясь к бурмистру с ласковостью.) Да что барин-то в самом
деле болен, али так?
— Лаской
дела не
подвинешь, милый…
День был жаркий, сухой, солнце смотрело прямо в мокрое лицо Назарова, щекотало веки, заставляя щуриться, и сушило слёзы, покрывая кожу точно коростой. Он
двигал мускулами, чувствуя всё лицо склеенным, плакать было неудобно, а перестать — неловко. Да уже и не хотелось плакать.
И надо сказать, усердно исполнял он свою обязанность: на дворе у него никогда ни щепок не валялось, ни copy; застрянет ли в грязную пору где-нибудь с бочкой отданная под его начальство разбитая кляча-водовозка, он только
двинет плечом — и не только телегу, самое лошадь спихнет с места; дрова ли примется он колоть, топор так и звенит у него, как стекло, и летят во все стороны осколки и поленья; а что насчет чужих, так после того, как он однажды ночью, поймав двух воров, стукнул их друг о дружку лбами, да так стукнул, что хоть в полицию их потом не веди, все в околотке [В околотке — в окружности, в окрестности.] очень стали уважать его; даже
днем проходившие, вовсе уже не мошенники, а просто незнакомые люди, при виде грозного дворника отмахивались и кричали на него, как будто он мог слышать их крики.
Пристал, как с ножом к горлу: «Скажи да скажи про Аматурова Софье Михайловне: это скорей
дело подвинет!» Вон оно как
подвинуло!
— Ну при чем же тут вы? Обижаться мне на себя надо — хотел, а не достиг. Нет, насчёт обид — это ты оставь, надо, чтобы ничего лишнего между нами не было, не мешало бы нам
дело двигать. Я, брат, врать не буду: мне скорбно — зачем врать? И не знаю, что бы я сделал, кабы не ты это, другой… А тут я понимаю — человек на свой пай поработал, отдых-ласку честно заслужил…
— Куда ему! Нет! Таких, как я, покуда еще только несколько человек, но мы уже
двинули свои хозяйства, и вот вам результаты: это моя пшеница. Вы не читали: я уже получил здесь за мое зерно золотую медаль. Мне это дорого, так же как упорядочение наших славянских княжеств, которое повредил берлинский трактат, — но в чем мы не виноваты, в том и не виноваты, а в нашем хозяйском
деле нам никто не указ. Пройдемтесь еще раз к моей витринке.
Шел по двору крепкий парень-конюх, поскользнулся и ударился спиною о корыто, — и вот он уже шестой год лежит у нас в клинике: ноги его висят, как плети, больной ими не может
двинуть, он мочится и ходит под себя; беспомощный, как грудной ребенок, он лежит так
дни, месяцы, годы, лежит до пролежней, и нет надежды, что когда-нибудь воротится прежнее…
Пикник на картинном берегу Волги, бал и спектакль благородных любителей — вот сколько важных и многообразных вещей надлежало устроить ее превосходительству, создать их силою своего ума, вдохновить своей фантазией, осветить своим участием и сочувствием, провести в общество и ходко
двинуть все
дело своим желанием, своим «я так хочу».
Пожарные солдаты, измученные длинным рядом предшествовавших беспрерывных пожаров, в течение целых двенадцати
дней лишенные сна и покоя, часто по целым суткам голодные от недостатка времени проглотить какой-нибудь кусок, — в настоящую минуту еле
двигали руки и ноги.
Что вы из солистов, то это почувствуете вы сами при первом прикосновении к серьезному
делу, а засим, вспомните что сказано: «имейте веру с горчичное зерно, и вы будете
двигать горами!» Не верьте в себя, но твердо веруйте в
дело, в его правоту и святость, и вы тоже будете
двигать, если не горами, то массами живых людей, которые для нас теперь поважнее гор!
Наслушавшись чужих толков, Дуня вообразила, что в самом
деле Бог в ней пребывает, что в самом
деле он разверзает уста ее на пророчества,
движет ею на раденьях и водит по путям непорочным.
— Что делают в то время избрáнные люди — они не знают, не помнят, не понимают… Только дух святый знает, он ими
движет. Угодно ему — люди Божьи скачут и пляшут, не угодно — пребывают неподвижны… Угодно ему — говорят, не угодно — безмолвствуют. Тут
дело не человеческое, а Божье. Страшись его осуждать, страшись изрекать хулу на святого духа… Сколько ни кайся потом — прощенья не будет.
— Дорушка, на весла. Я тоже, — возбужденно говорила молоденькая баронесса. — Дуняша, ты на руль. Не умеешь править? Вздор! Это очень просто. Тяни за веревку, направо и налево. Вот так. Налево — сюда. Да ты только меня слушайся, что я буду говорить, и
дело в шляпе. Без команды не
двигай рулем. Поняла?