Неточные совпадения
— И знают много, и
сказать умеют, и все это значительно, но хотя и светит, а — не
греет. И — не главное…
Грея руки о стакан чая, она
сказала, вздохнув...
Какое мщение? Бежать к бабушке, схватить ее и привести сюда, с толпой людей, с фонарями, осветить позор и
сказать: «Вот змея, которую вы двадцать три года
грели на груди!..»
— Некогда мне, гладить надо, —
сказала та,
грея утюг.
Словом
сказать, круглый год в городе царствовала та хлопотливая неурядица, около которой можно было
греть руки, зная наперед, что тут черт ногу сломит, прежде чем до чего-нибудь доищется.
Растет наш брат, можно
сказать, как крапива растет около забора: поколь солнышко
греет — ну, и ладно; а не пригреет — худая трава из поля вон.
— Любил, — говорит, — любил, злодей, любил, ничего не жалел, пока не был сам мне по сердцу, а полюбила его — он покинул. А за что?.. Что она, моя разлучница, лучше меня, что ли, или больше меня любить его станет… Глупый он, глупый! Не
греть солнцу зимой против летнего, не видать ему век любви против того, как я любила, так ты и
скажи ему: мол, Груша, умирая, так тебе ворожила и на рок положила.
— Теперь
скажи, — продолжал дядя,
грея стакан с вином в обеих руках, — за что ты хотел стереть графа с лица земли?
— Жаль только, — перервал путешественник, — что любовь не
греет у вас в России: это было бы очень кстати.
Скажите, княгиня, бывает ли у вас когда-нибудь тепло? Боже мой! — прибавил он, подвигаясь к камину, — в мае месяце! Quel pays! [Что за страна! (франц.)]
Хорошо бы также найти какие-то совсем особые слова и так
сказать их Еремею, чтоб осветилось его темное лицо и тоска отпала от сердца, — вот и костер его не
греет, снаружи озаряет, а в глубину до сердца не идет.
— Нет, —
сказал Петрович решительно, — ничего нельзя сделать. Дело совсем плохое. Уж вы лучше, как придет зимнее холодное время, наделайте из нее себе онучек, потому что чулок не
греет. Это немцы выдумали, чтобы побольше себе денег забирать (Петрович любил при случае кольнуть немцев); а шинель уж, видно, вам придется новую делать.
Тоскливо с ними: пьют они, ругаются между собою зря, поют заунывные песни, горят в работе день и ночь, а хозяева
греют свой жир около них. В пекарне тесно, грязно, спят люди, как собаки; водка да разврат — вся радость для них. Заговорю я о неустройстве жизни — ничего, слушают, грустят, соглашаются;
скажу: бога, — мол, — надо нам искать! — вздыхают они, но — непрочно пристают к ним мои слова. Иногда вдруг начнут издеваться надо мной, непонятно почему. А издеваются зло.
Никита ничего не
сказал, но только покачал головой и, осторожно вылив чай на блюдечко, стал
греть о пар свои, с всегда напухшими от работы пальцами, руки. Потом, откусив крошечный кусочек сахару, он поклонился хозяевам и проговорил...
— Полно, Патапушка, все одного кустика ветки, всех одним дождичком мочит, одним солнышком
греет, —
сказала Манефа. — Может, и с ними льзя по-доброму да по-хорошему сладиться. Я бы, кажись, в одной свитке осталась, со всех бы икон ризы сняла, только бы на старом месте дали век свой дожить… Другие матери тоже ничего бы не пожалели!.. Опять же и благодетели нашлись бы, они б не оставили…
— Докажу, великий государь, только яви божескую милость, выслушай, и по намеднешнему, когда в слободе еще говорить я тебе начал, не гневайся… Тогда еще
сказал я тебе, что ласкаешь ты и
греешь крамольников. Хитрей князя Никиты Прозоровского на свете человека нет: юлит перед твоею царскою милостью, а может, и чарами глаза тебе отводит, что не видишь, государь, как брат его от тебя сторонится, по нужде лишь, али уж так, по братнему настоянию, перед твои царские очи является…