Неточные совпадения
Но так как все же он был
человек военный, стало быть, не знал всех тонкостей
гражданских проделок, то чрез несколько времени, посредством правдивой наружности и уменья подделаться ко всему, втерлись к нему в милость другие чиновники, и генерал скоро очутился в руках еще больших мошенников, которых он вовсе не почитал такими; даже был доволен, что выбрал наконец
людей как следует, и хвастался не в шутку тонким уменьем различать способности.
«По отношению к действительности каждый из нас является истцом, каждый защищает интересы своего «я» от насилия над ним. В борьбе за материальные интересы
люди иногда являются личными врагами, но ведь жизнь не сводится вся целиком к уголовному и
гражданскому процессу, теория борьбы за существование не должна поглощать и не поглощает высших интересов духа, не угашает священного стремления
человека познать самого себя».
Но ехать домой он не думал и не поехал, а всю весну, до экзаменов, прожил, аккуратно посещая университет, усердно занимаясь дома. Изредка, по субботам, заходил к Прейсу, но там было скучно, хотя явились новые
люди: какой-то студент института
гражданских инженеров, длинный, с деревянным лицом, драгун, офицер Сумского полка, очень франтоватый, но все-таки похожий на молодого купчика, который оделся военным скуки ради. Там все считали; Тагильский лениво подавал цифры...
«Что меня смутило? — размышлял он. — Почему я не сказал мальчишке того, что должен был сказать? Он, конечно, научен и подослан пораженцами, большевиками. Возможно, что им руководит и чувство личное — месть за его мать. Проводится в жизнь лозунг Циммервальда: превратить войну с внешним врагом в
гражданскую войну, внутри страны. Это значит: предать страну, разрушить ее… Конечно так. Мальчишка, полуребенок — ничтожество. Но дело не в
человеке, а в слове. Что должен делать я и что могу делать?»
«Какой
человек?» — спросил себя Клим, но искать ответа не хотелось, а подозрительное его отношение к Бердникову исчезало. Самгин чувствовал себя необычно благодушно, как бы отдыхая после длительного казуистического спора с назойливым противником по
гражданскому процессу.
— Потому что — авангард не побеждает, а погибает, как сказал Лютов? Наносит первый удар войскам врага и — погибает? Это — неверно. Во-первых — не всегда погибает, а лишь в случаях недостаточно умело подготовленной атаки, а во-вторых — удар-то все-таки наносит! Так вот, Самгин, мой вопрос: я не хочу
гражданской войны, но помогал и, кажется, буду помогать
людям, которые ее начинают. Тут у меня что-то неладно. Не согласен я с ними, не люблю, но, представь, — как будто уважаю и даже…
— Я бросил на мягкое, — сердито отозвался Самгин, лег и задумался о презрении некоторых
людей ко всем остальным. Например — Иноков. Что ему право, мораль и все, чем живет большинство, что внушается
человеку государством, культурой? «Классовое государство ремонтирует старый дом гнилым деревом», — вдруг вспомнил он слова Степана Кутузова. Это было неприятно вспомнить, так же как удачную фразу противника в
гражданском процессе. В коридоре все еще беседовали, бас внушительно доказывал...
Все это
люди, которые верят в необходимость социальной революции, проповедуют ее на фабриках, вызывают политические стачки, проповедуют в армии, мечтают о
гражданской войне.
К
людям он относился достаточно пренебрежительно, для того чтоб не очень обижаться на них, но они настойчиво показывали ему, что он — лишний в этом городе. Особенно демонстративно действовали судейские, чуть не каждый день возлагая на него казенные защиты по мелким уголовным делам и задерживая его
гражданские процессы. Все это заставило его отобрать для продажи кое-какое платье, мебель, ненужные книги, и как-то вечером, стоя среди вещей, собранных в столовой, сунув руки в карманы, он мысленно декламировал...
— Извергнуть из
гражданской среды! — вдруг заговорил вдохновенно Обломов, встав перед Пенкиным. — Это значит забыть, что в этом негодном сосуде присутствовало высшее начало; что он испорченный
человек, но все
человек же, то есть вы сами. Извергнуть! А как вы извергнете из круга человечества, из лона природы, из милосердия Божия? — почти крикнул он с пылающими глазами.
Это не значит, что, так легко соблазняющийся и уклоняющийся от путей личной и
гражданской честности, русский
человек совсем не любит России.
Среднему русскому
человеку, будь он землевладельцем или торговцем, недостает
гражданской честности и чести.
Легко жить Ракитину: «Ты, — говорит он мне сегодня, — о расширении
гражданских прав
человека хлопочи лучше али хоть о том, чтобы цена на говядину не возвысилась; этим проще и ближе человечеству любовь окажешь, чем философиями».
Но хоть обольстительница эта и жила, так сказать, в
гражданском браке с одним почтенным
человеком, но характера независимого, крепость неприступная для всех, все равно что жена законная, ибо добродетельна, — да-с! отцы святые, она добродетельна!
Второе: что «уголовная и судно-гражданская власть не должна принадлежать церкви и несовместима с природой ее и как божественного установления, и как союза
людей для религиозных целей» и наконец, в-третьих: что «церковь есть царство не от мира сего»…
…А если докажут, что это безумие, эта религиозная мания — единственное условие
гражданского общества, что для того, чтоб
человек спокойно жил возле
человека, надобно обоих свести с ума и запугать, что эта мания — единственная уловка, в силу которой творится история?
Пермский полицмейстер принадлежал к особому типу военно-гражданских чиновников. Это
люди, которым посчастливилось в военной службе как-нибудь наткнуться на штык или подвернуться под пулю, за это им даются преимущественно места городничих, экзекуторов.
Начните с родителей. Папаша желает, чтоб Сережа шел по
гражданской части, мамаша настаивает, чтоб он был офицером. Папаша говорит, что назначение
человека — творить суд и расправу. Мамаша утверждает, что есть назначение еще более высокое — защищать отечество против врагов.
Сие запрещают правила естественности, яко вещь бесполезную для
человека, сие запрещать долженствовал бы закон
гражданский, яко вредное для общества.
Деятельность общественная мало затронута в комедиях Островского, и это, без сомнения, потому, что сама
гражданская жизнь наша, изобилующая формальностями всякого рода, почти не представляет примеров настоящей деятельности, в которой свободно и широко мог бы выразиться
человек.
Никто из них не замечал, как вытягивается вперед тоненькая смуглая шейка и как внимательно смотрят огромные черные глаза Агаты при всяком разговоре о правах и обязанностях
человека; а этими разговорами исключительно и были полны
гражданские беседы.
Поэтому в день третьей декады в Дом, к восьми часам вечера, наехало около пятнадцати
человек, всё
гражданского направления.
Вспомните это недавно прошедшее время, когда небольшая горсть «
людей, довременно растленных», проснулась, задумалась и зашаталась в своем
гражданском малолетстве.
Она давно уже была влюблена в полувоенного
человека, который сам себя называл
гражданским чиновником военного ведомства.
Как некогда Христос сказал рабам и угнетенным: «Вот вам религия, примите ее — и вы победите с нею целый мир!», — так и Жорж Занд говорит женщинам: «Вы — такой же
человек, и требуйте себе этого в
гражданском устройстве!» Словом, она представительница и проводница в художественных образах известного учения эмансипации женщин, которое стоит рядом с учением об ассоциации, о коммунизме, и по которым уж, конечно, миру предстоит со временем преобразоваться.
— Рациональные и
гражданские чувства, но поверьте, что Шатов ничего почти не истратит, если захочет из фантастического господина обратиться хоть капельку в
человека верных идей.
— Поезжайте и поезжайте! — повторял он. — Это вам говорю я…
человек, который, вы знаете, как любит вас, и как высоко я ценю вашу
гражданскую мощь и мудрость!
Те же прокуроры, и судьи, и такие же заседания, но становится всё яснее и яснее, что так как
гражданские суды решаются по самым разнообразным причинам, но только не по справедливости, и что уголовные суды не имеют никакого смысла, потому что наказания не достигают никакой допускаемой даже самими судьями цели, то учреждения эти не представляют никакого другого значения, как только средство кормления
людей, ни на что более полезное не способных.
Если огромные богатства, накопленные рабочими, считаются принадлежащими не всем, а исключительным лицам; если власть собирать подати с труда и употреблять эти деньги, на что они это найдут нужным, предоставлена некоторым
людям; если стачкам рабочих противодействуется, а стачки капиталистов поощряются; если некоторым
людям предоставляется избирать способ религиозного и
гражданского обучения и воспитания детей; если некоторым лицам предоставлено право составлять законы, которым все должны подчиняться, и распоряжаться имуществом и жизнью
людей, — то всё это происходит не потому, что народ этого хочет и что так естественно должно быть, а потому, что этого для своих выгод хотят правительства и правящие классы и посредством физического насилия над телами
людей устанавливают это.
Одно состояние, нажитое торговлей предметами, необходимыми для народа или развращающими народ, или биржевыми операциями, или приобретением дешевых земель, которые потом дорожают от нужды народной, или устройством заводов, губящих здоровье и жизни
людей, или посредством
гражданской или военной службы государству, или какими-либо делами, потворствующими соблазнам
людей, — состояние, приобретаемое такими делами не только с разрешения, но с одобрения руководителей общества, скрашенное при этом показною благотворительностью, без сравнения более развращает
людей, чем миллионы краж, мошенничеств, грабежей, совершенных вне признанных законом форм и подвергающихся уголовному преследованию.
«Толстой пришел к убеждению, что мир был грубо обманут, когда
людей уверили, что учение Христа «не противься злу или злом» совместимо с войной, судами, смертною казнью, разводами, клятвой, народными пристрастиями и вообще с большинством учреждений
гражданской и общественной жизни.
Все знают, что если грех убийства — грех, то он грех всегда, независимо от тех
людей, над которыми он совершается, как грех прелюбодеяния, воровства и всякий другой, но вместе с тем
люди с детства, смолоду видят, что убийство не только признается, но благословляется всеми теми, которых они привыкли почитать своими духовными, от бога поставленными руководителями, видят, что светские руководители их с спокойной уверенностью учреждают убийства, носят на себе, гордясь ими, орудия убийства и от всех требуют, во имя закона
гражданского и даже божеского, участия в убийстве.
И потому
люди нашего времени не могут верить тому, чтобы повиновение законам
гражданским или государственным удовлетворяло бы требованиям разумности человеческой природы.
Не было
человека, кто бы ему не верил; его слово, его обещание было крепче и святее всяких духовных и
гражданских актов.
Рейнсдорп собрал опять совет из военных и
гражданских своих чиновников и требовал от них письменного мнения: выступить ли еще противу злодея, или под защитой городских укреплений ожидать прибытия новых войск? На сем совете действительный статский советник Старов-Милюков один объявил мнение, достойное военного
человека: идти противу бунтовщиков. Прочие боялись новою неудачею привести жителей в опасное уныние и только думали защищаться. С последним мнением согласился и Рейнсдорп.
Часа через три он возвратился с сильной головной болью, приметно расстроенный и утомленный, спросил мятной воды и примочил голову одеколоном; одеколон и мятная вода привели немного в порядок его мысли, и он один, лежа на диване, то морщился, то чуть не хохотал, — у него в голове шла репетиция всего виденного, от передней начальника губернии, где он очень приятно провел несколько минут с жандармом, двумя купцами первой гильдии и двумя лакеями, которые здоровались и прощались со всеми входящими и выходящими весьма оригинальными приветствиями, говоря: «С прошедшим праздничком», причем они, как гордые британцы, протягивали руку, ту руку, которая имела счастие ежедневно подсаживать генерала в карету, — до гостиной губернского предводителя, в которой почтенный представитель блестящего NN-ского дворянства уверял, что нельзя нигде так научиться
гражданской форме, как в военной службе, что она дает
человеку главное; конечно, имея главное, остальное приобрести ничего не значит; потом он признался Бельтову, что он истинный патриот, строит у себя в деревне каменную церковь и терпеть не может эдаких дворян, которые, вместо того чтоб служить в кавалерии и заниматься устройством имения, играют в карты, держат француженок и ездят в Париж, — все это вместе должно было представить нечто вроде колкости Бельтову.
— Конечно, поприще врача прекрасно, но я не знаю, отчего же Владимиру Петровичу не идти по
гражданской части, когда всеми средствами стараются, чтоб образованные молодые
люди шли в службу.
Это было не столько от скупости, сколько от совершенного неведения вещей, потребных для
человека, живущего в
гражданском обществе.
Крискент заявился в пятовский дом, когда не было самого Нила Поликарпыча, и повел душеспасительную речь о значении и святости брака вообще как таинства, потом о браке как неизбежной форме нескверного
гражданского жития и, наконец, о браке как христианском подвиге, в котором
человек меньше всего должен думать о себе, а только о своем ближнем.
— Она охотно согласилась с ним, и почти с первых слов они вступили в бой друг с другом: девушка яростно защищала церковь как место, где замученный
человек может отдохнуть душою, где, пред лицом доброй мадонны, — все равны и все равно жалки, несмотря на разность одежды; он возражал, что не отдых нужен
людям, а борьба, что невозможно
гражданское равенство без равенства материальных благ и что за спиной мадонны прячется
человек, которому выгодно, чтобы
люди были несчастны и глупы.
Грянула революция. Нахлынула
Гражданская война, и шестидесятипятилетняя Анна Алексеевна Бренко со своей рабочей труппой в продолжение трех лет обслуживает Павелецкую железную дорогу, от Москвы до Раненбурга, работая неустанно с
людьми и для
людей, которым она отдает все свои силы.
В довершение всего к нам в отсутствие Орлова стал наведываться по вечерам Кукушкин. В поведении его не было ничего особенного, но я все никак не мог забыть того разговора, когда он собирался отбить у Орлова Зинаиду Федоровну. Его поили чаем и красным вином, а он хихикал и, желая сказать приятное, уверял, что
гражданский брак во всех отношениях выше церковного и что, в сущности, все порядочные
люди должны прийти теперь к Зинаиде Федоровне и поклониться ей в ножки.
Ни уездного учителя с библиотекой для безграмотного народа, ни седого в тридцать лет женского развивателя, ни образцового бессребреника, словом — ни одного
гражданского героя здесь не будет; а будут
люди со слабостями,
люди дурного воспитания.
В
гражданских судах можно было всего достичь подкупом, и трудно было отыскать честного
человека.
Одного сибирскому социалисту якобы недоставало: грамотного, представительного и смелого
человека, который бы взял на себя труд по затеянной перепечатке в Сибири «Колокола». Купец, раскинув здравым умом, вероятно рассчитывал, что охотника взяться за такое дело в Сибири, в числе живущих в Лондоне
людей, конечно, не найдется ни одного, и он только повздыхает перед лондонцами своими
гражданскими вздохами, что «вот все бы де так; я на все готов, но
людей нет», да все тем и покончится.
И вдруг «куколка» разрушает весь этот reve, объявляя, что Аргентов нигилист! Un homme qui n'a pas de religion!! Безбожник!
человек, который выдумал
гражданский брак!!
Фермор был
человек с
гражданскими добродетелями, и для него не годились ни аскетизм, ни витание в поэзии красоты и любовных восторгов.
Это замечание очень идет сюда: получив диплом,
человек в самом деле воображает, что он знает науку, в то время когда диплом имеет, собственно, одно
гражданское значение; но носитель его чувствует себя отделенным от рода человеческого: он на
людей без диплома смотрит как на профанов.
«Суровость того века и нравы
людей, взросших в правилах, не сходных со благочестием и
гражданским добрым устройством, видны по злочестивому совету.
Екатерина Завоевательница стоит на ряду с первыми Героями вселенной; мир удивлялся блестящим успехам Ее оружия — но Россия обожает Ее уставы, и воинская слава Героини затмевается в Ней славою Образовательницы государства. Меч был первым властелином
людей, но одни законы могли быть основанием их
гражданского счастья; и находя множество Героев в Истории, едва знаем несколько имен, напоминающих разуму мудрость законодательную.