Неточные совпадения
— Уж будто вы не знаете,
Как ссоры деревенские
Выходят? К муженьку
Сестра
гостить приехала,
У ней коты разбилися.
«Дай башмаки Оленушке,
Жена!» — сказал Филипп.
А я не вдруг ответила.
Корчагу подымала я,
Такая тяга: вымолвить
Я слова не могла.
Филипп Ильич прогневался,
Пождал, пока поставила
Корчагу на шесток,
Да хлоп меня в висок!
«Ну, благо ты приехала,
И так походишь!» — молвила
Другая, незамужняя
Филиппова сестра.
Кроме того, Варенька, заграничная приятельница Кити, исполнила свое обещание приехать к ней, когда Кити будет замужем, и
гостила у своего
друга.
На
другой день Чичиков провел вечер
у председателя палаты, который принимал
гостей своих в халате, несколько замасленном, и в том числе двух каких-то дам.
Впрочем, ради дочери прощалось многое отцу, и мир
у них держался до тех пор, покуда не приехали
гостить к генералу родственницы, графиня Болдырева и княжна Юзякина: одна — вдова,
другая — старая девка, обе фрейлины прежних времен, обе болтуньи, обе сплетницы, не весьма обворожительные любезностью своей, но, однако же, имевшие значительные связи в Петербурге, и перед которыми генерал немножко даже подличал.
— Я давненько не вижу
гостей, — сказал он, — да, признаться сказать, в них мало вижу проку. Завели пренеприличный обычай ездить
друг к
другу, а в хозяйстве-то упущения… да и лошадей их корми сеном! Я давно уж отобедал, а кухня
у меня низкая, прескверная, и труба-то совсем развалилась: начнешь топить, еще пожару наделаешь.
Платьев-то нет
у ней никаких… то есть никаких-с, а тут точно в
гости собралась, приоделась, и не то чтобы что-нибудь, а так, из ничего всё сделать сумеют: причешутся, воротничок там какой-нибудь чистенький, нарукавнички, ан совсем
другая особа выходит, и помолодела и похорошела.
И, наконец, когда уже
гость стал подниматься в четвертый этаж, тут только он весь вдруг встрепенулся и успел-таки быстро и ловко проскользнуть назад из сеней в квартиру и притворить за собой дверь. Затем схватил запор и тихо, неслышно, насадил его на петлю. Инстинкт помогал. Кончив все, он притаился не дыша, прямо сейчас
у двери. Незваный
гость был уже тоже
у дверей. Они стояли теперь
друг против
друга, как давеча он со старухой, когда дверь разделяла их, а он прислушивался.
Самгин вспомнил, что с месяц тому назад он читал в пошлом «Московском листке» скандальную заметку о студенте с фамилией, скрытой под буквой Т. Студент обвинял горничную дома свиданий в краже
у него денег, но свидетели обвиняемой показали, что она всю эту ночь до утра играла роль не горничной, а клиентки дома, была занята с
другим гостем и потому — истец ошибается, он даже не мог видеть ее. Заметка была озаглавлена: «Ошибка ученого».
Захар на всех
других господ и
гостей, приходивших к Обломову, смотрел несколько свысока и служил им, подавал чай и прочее с каким-то снисхождением, как будто давал им чувствовать честь, которою они пользуются, находясь
у его барина. Отказывал им грубовато: «Барин-де почивает», — говорил он, надменно оглядывая пришедшего с ног до головы.
—
У нас, в Обломовке, этак каждый праздник готовили, — говорил он двум поварам, которые приглашены были с графской кухни, — бывало, пять пирожных подадут, а соусов что, так и не пересчитаешь! И целый день господа-то кушают, и на
другой день. А мы дней пять доедаем остатки. Только доели, смотришь,
гости приехали — опять пошло, а здесь раз в год!
— Я скоро опомнилась и стала отвечать на поздравления, на приветствия, хотела подойти к maman, но взглянула на нее, и… мне страшно стало: подошла к теткам, но обе они сказали что-то вскользь и отошли. Ельнин из угла следил за мной такими глазами, что я ушла в
другую комнату. Maman, не простясь, ушла после
гостей к себе. Надежда Васильевна, прощаясь, покачала головой, а
у Анны Васильевны на глазах были слезы…
У Марфеньки на глазах были слезы. Отчего все изменилось? Отчего Верочка перешла из старого дома? Где Тит Никоныч? Отчего бабушка не бранит ее, Марфеньку: не сказала даже ни слова за то, что, вместо недели, она пробыла в
гостях две? Не любит больше? Отчего Верочка не ходит по-прежнему одна по полям и роще? Отчего все такие скучные, не говорят
друг с
другом, не дразнят ее женихом, как дразнили до отъезда? О чем молчат бабушка и Вера? Что сделалось со всем домом?
Я смотрю на него, что он такое говорит. Я попался: он не англичанин, я в
гостях у американцев, а хвалю англичан. Сидевший напротив меня барон Крюднер закашлялся своим смехом. Но кто ж их разберет: говорят, молятся, едят одинаково и одинаково ненавидят
друг друга!
Наконец мы, более или менее, видели четыре нации, составляющие почти весь крайний восток. С одними имели ежедневные и важные сношения, с
другими познакомились поверхностно,
у третьих были в
гостях, на четвертых мимоходом взглянули. Все четыре народа принадлежат к одному семейству если не по происхождению, как уверяют некоторые, производя, например, японцев от курильцев, то по воспитанию, этому второму рождению, по культуре, потом по нравам, обычаям, отчасти языку, вере, одежде и т. д.
— Да, могу благодарить моего создателя, — сказала Марья Алексевна: —
у Верочки большой талант учить на фортепьянах, и я за счастье почту, что она вхожа будет в такой дом; только учительница-то моя не совсем здорова, — Марья Алексевна говорила особенно громко, чтобы Верочка услышала и поняла появление перемирия, а сама, при всем благоговении, так и впилась глазами в
гостей: — не знаю, в силах ли будет выйти и показать вам пробу свою на фортепьянах. — Верочка,
друг мой, можешь ты выйти, или нет?
Неделю
гостила смирно, только все ездил к ней какой-то статский, тоже красивый, и дарил Верочке конфеты, и надарил ей хороших кукол, и подарил две книжки, обе с картинками; в одной книжке были хорошие картинки — звери, города; а
другую книжку Марья Алексевна отняла
у Верочки, как уехал
гость, так что только раз она и видела эти картинки, при нем: он сам показывал.
Кроме как в собраниях этого кружка, он никогда ни
у кого не бывал иначе, как по делу, и ни пятью минутами больше, чем нужно по делу, и
у себя никого не принимал и не допускал оставаться иначе, как на том же правиле; он без околичностей объявлял
гостю: «мы переговорили о вашем деле; теперь позвольте мне заняться
другими делами, потому что я должен дорожить временем».
Хотя их компании были дружны, хотя часто одна компания принимала
у себя в
гостях другую, хотя часто они соединялись для поездок за город, но все-таки мысль о солидарности счетов двух разных предприятий была мысль новая, которую надобно было долго и много разъяснять.
Накануне праздника
гости начали съезжаться, иные останавливались в господском доме и во флигелях,
другие у приказчика, третьи
у священника, четвертые
у зажиточных крестьян.
Снегурочка! Не полюбилось
гостю,
Что Лель торчит перед глазами. Дочка,
Скажи ему, чтоб он гулял кругом
Да около, сторонкой обходил
Бобыльский двор! А
у избы толочься
Не для чего, мол,
друг любезный, так-то!
И вот делаются сметы, проекты, это занимает невероятно будущих
гостей и хозяев. Один Николай едет к «Яру» заказывать ужин,
другой — к Матерну за сыром и салями. Вино, разумеется, берется на Петровке
у Депре, на книжке которого Огарев написал эпиграф...
Другой раз,
у них же, он приехал на званый вечер; все были во фраках, и дамы одеты. Галахова не звали, или он забыл, но он явился в пальто; [сюртуке (от фр. paletot).] посидел, взял свечу, закурил сигару, говорил, никак не замечая ни
гостей, ни костюмов. Часа через два он меня спросил...
Я не любил тараканов, как вообще всяких незваных
гостей; соседи мои показались мне страшно гадки, но делать было нечего, — не начать же было жаловаться на тараканов, — и нервы покорились. Впрочем, дня через три все пруссаки перебрались за загородку к солдату,
у которого было теплее; иногда только забежит, бывало, один,
другой таракан, поводит усами и тотчас назад греться.
— Теперь мать только распоясывайся! — весело говорил брат Степан, — теперь, брат, о полотках позабудь — баста! Вот они, пути провидения! Приехал дорогой
гость, а
у нас полотки в опалу попали. Огурцы промозглые, солонина с душком — все полетит в застольную! Не миновать, милый
друг, и на Волгу за рыбой посылать, а рыбка-то кусается! Дед — он пожрать любит — это я знаю! И сам хорошо ест, и
другие чтоб хорошо ели — вот
у него как!
По дороге в Малиновец мы обыкновенно заезжали к Боровковым,
у которых проводили целые сутки, от Боровковых к Корочкиным и т. д., так что домой возвращались нередко через неделю. Затем, отдохнувши несколько дней, объезжали
другую сторону околотка,
гостили у Пустотеловых и забирались в Словущенское, где, начиная с предводителя Струнникова, не пропускали никого и из мелкопоместных.
— Намеднись такая ли перестрелка в Вялицыне (так называлась усадьба Урванцовых) была — как только до убийства не дошло! — сообщал кто-нибудь из приезжих
гостей. — Вышли оба брата в березовую рощу грибков посбирать. Один с одного конца взялся,
другой — с
другого. Идут задумавшись навстречу и не замечают
друг друга. Как вдруг столкнулись. Смотрят
друг дружке в глаза — он ли, не он ли? — никто не хочет первый дорогу дать. Ну, и пошло тут
у них, и пошло…
— Нет, вы подумайте, каково положение крестьян! — перебивал
другой гость, — намеднись один брат взял да всех мужиков
у другого перепорол, а те, дурачье, думают, что их свойбарин сечет…
— Вот там; да ее не заводим: многие
гости обижаются на машину — старье, говорят!
У нас теперь румынский оркестр… — И, сказав это, метрдотель повернулся, заторопился к
другому столу.
Последними уже к большому столу явились два новых
гостя. Один был известный поляк из ссыльных, Май-Стабровский, а
другой — розовый, улыбавшийся красавец, еврей Ечкин. Оба они были из дальних сибиряков и оба попали на свадьбу проездом, как знакомые Полуянова. Стабровский, средних лет господин, держал себя с большим достоинством. Ечкин поразил всех своими бриллиантами, которые
у него горели везде, где только можно было их посадить.
— Ведь вот вы все такие, — карал он
гостя. — Послушать, так все
у вас как по-писаному, как следует быть… Ведь вот сидим вместе, пьем чай, разговариваем, а не съели
друг друга. И дела раньше делали… Чего же Емельяну поперек дороги вставать? Православной-то уж ходу никуда нет… Ежели уж такое дело случилось, так надо по человечеству рассудить.
Из всей этой малыгинской родни и сборных
гостей Галактиону ближе всех пришелся по душе будущий родственник, немец Штофф. Это был небольшого роста господин, немного припадавший на левую ногу. Лицо
у немца было совсем русское и даже обросло по-русски какою-то мочальною бороденкой. Знакомство состоялось как-то сразу, и будущие зятья полюбились
друг другу.
Теперь мать жила в двух комнатах передней половины дома,
у нее часто бывали
гости, чаще
других братья Максимовы...
Как-то тотчас и вдруг ему показалось, что все эти люди как будто так и родились, чтоб быть вместе; что
у Епанчиных нет никакого «вечера» в этот вечер и никаких званых
гостей, что всё это самые «свои люди» и что он сам как будто давно уже был их преданным
другом и единомышленником и воротился к ним теперь после недавней разлуки.
— Ужо будет летом
гостей привозить на Рублиху — только его и дела, — ворчал старик, ревновавший свою шахту к каждому постороннему глазу. —
У другого такой глаз, что его и близко-то к шахте нельзя пущать… Не больно-то любит жильное золото, когда зря лезут в шахту…
Ну, Сидор Карпыч — свой хохол, в
гостях друг у друга бывали, всякое прочее, да.
Пора благодарить тебя, любезный
друг Николай, за твое письмо от 28 июня. Оно дошло до меня 18 августа. От души спасибо тебе, что мне откликнулся. В награду посылаю тебе листок от моей старой знакомки, бывшей Михайловой. Она
погостила несколько дней
у своей старой приятельницы, жены здешнего исправника. Я с ней раза два виделся и много говорил о тебе. Она всех вас вспоминает с особенным чувством. Если вздумаешь ей отвечать, пиши прямо в Петропавловск, где отец ее управляющий таможней.
По поводу открытой Бычковым приписки на «рае Магомета»
у Лизы задался очень веселый вечер. Переходя от одного смешного предмета к
другому,
гости засиделись так долго, что когда Розанов, проводив до ворот Полиньку Калистратову, пришел к своей калитке, был уже второй час ночи.
— Тс! Ах ты, башка с кишкам! Экой дар
у него к писанию! — воскликнул удивленный и восхищенный Пармен Семенович и обратился к
другим отходящим
гостям.
Тогда князь сзывал к кому-нибудь из товарищей (
у него никогда не было своей квартиры) всех близких
друзей и земляков и устраивал такое пышное празднество, — по-кавказски «той», — на котором истреблялись дотла дары плодородной Грузии, на котором пели грузинские песни и, конечно, в первую голову «Мравол-джамием» и «Нам каждый
гость ниспослан богом, какой бы ни был он страны», плясали без устали лезгинку, размахивая дико в воздухе столовыми ножами, и говорил свои импровизации тулумбаш (или, кажется, он называется тамада?); по большей части говорил сам Нижерадзе.
Я помню, что
гости у нас тогда бывали так веселы, как после никогда уже не бывали во все остальное время нашего житья в Уфе, а между тем я и тогда знал, что мы всякий день нуждались в деньгах и что все
у нас в доме было беднее и хуже, чем
у других.
Сидя за столом, я всегда нетерпеливо ожидал миндального блюда не столько для того, чтоб им полакомиться, сколько для того, чтоб порадоваться, как
гости будут хвалить прекрасное пирожное, брать по
другой фигурке и говорить, что «ни
у кого нет такого миндального блюда, как
у Софьи Николавны».
Вскоре после того
гости и хозяева спали уже мертвым сном. На
другой день Катишь почему-то очень рано проснулась, все копошилась
у себя в комнате и вообще была какая-то встревоженная, и потом, когда Мари вышла в гостиную, она явилась к ней. Глаза Катишь были полнехоньки при этом слез.
«Матушка барышня, — говорит она мне потихоньку, — что вы тут живете: наш барин на
другой хочет жениться;
у него ужо вечером в
гостях будет невеста с матерью, чтоб посмотреть, как он живет».
Те пожали
друг у друга руки и больше механически поцеловались. Сережа, впрочем, как более приученный к светскому обращению, проводил
гостей до экипажа и, когда они тронулись, вежливо с ними раскланялся.
Одна
у нее уйдет или рассорится с ней — она
у другой гостит,
другая сделается к ней холодна — она к третьей сейчас, — и
у каждой из подружек своих она знала ее главную слабость; она знала, например, что Юлия никогда никого еще не любила и вместе с тем пламенно желала кого-нибудь полюбить.
— А потом, вскоре, дочка с судебным следователем сбежала — тоже любимочка была. И тут дым коромыслом
у них пошел; хотела было Марья Петровна и к губернатору-то на суд ехать и прошение подавать, да ночью ей, слышь, видение было: Савва Силыч, сказывают, явился, простить приказал. Ну, простила, теперь
друг к дружке в
гости ездят.
Вообще пили очень много, как и всегда, впрочем, пили в полку: в
гостях друг у друга, в собрании, на торжественных обедах и пикниках. Говорили уже все сразу, и отдельных голосов нельзя было разобрать. Шурочка, выпившая много белого вина, вся раскрасневшаяся, с глазами, которые от расширенных зрачков стали совсем черными, с влажными красными губами, вдруг близко склонилась к Ромашову.
При этом все сильно пьянствовали как в собрании, так и в
гостях друг у друга, иные же, вроде Сливы, — в одиночку.
У него дом больше — такой достался ему при поступлении на место; в этом доме, не считая стряпущей, по крайней мере, две горницы, которые отапливаются зимой «по-чистому», и это требует лишних дров; он круглый год нанимает работницу, а на лето и работника, потому что земли
у него больше, а стало быть, больше и скота — одному с попадьей за всем недоглядеть; одежда его и жены дороже стоит, хотя бы ни он, ни она не имели никаких поползновений к франтовству; для него самовар почти обязателен, да и закуска в запасе имеется, потому что его во всякое время может посетить нечаянный
гость: благочинный, ревизор из уездного духовного правления, чиновник, приехавший на следствие или по
другим казенным делам, становой пристав, волостной старшина, наконец, просто проезжий человек, за метелью или непогодой не решающийся продолжать путь.
— Хорошо, — отвечал лаконически настоятель. Впрочем, ответ этот был еще довольно благосклонен:
другим он только кивал головой; Петра Михайлыча он любил и бывал даже иногда в
гостях у него.