Утро. Солнце блещет, и все блещет с ним. Какие картины вокруг! Какая жизнь, суматоха, шум! Что за лица! Какие языки! Кругом нас острова, все в зелени; прямо, за лесом мачт, на возвышенностях, видны
городские здания.
Последние ряды
городских зданий кончились здесь, и широкая трактовая дорога входила в город среди заборов и пустырей. У самого выхода в поле благочестивые руки воздвигли когда-то каменный столб с иконой и фонарем, который, впрочем, скрипел только вверху от ветра, но никогда не зажигался. У самого подножия этого столба расположились кучкой слепые нищие, оттертые своими зрячими конкурентами с более выгодных мест. Они сидели с деревянными чашками в руках, и по временам кто-нибудь затягивал жалобную песню...
Барак стоял далеко за городом, среди длинной, зелёной равнины, с одной стороны ограниченной тёмной полосой леса, с другой — линией
городских зданий; на севере поле уходило вдаль и там, зелёное, сливалось с мутно-голубым горизонтом; на юге его обрезывал крутой обрыв к реке, а по обрыву шёл тракт и стояли на равном расстоянии друг от друга старые, ветвистые деревья.
Неточные совпадения
Вид
городской тюрьмы всегда производит на меня грустное, почти болезненное впечатление. Высокие, белые стены
здания с его редкими окнами, снабженными железными решетками, с его двором, обнесенным тыном, с плацформой и мрачною кордегардией, которую туземцы величают каррегардией и каллегвардией, — все это может навести на самого равнодушного человека то тоскливое чувство недовольства, которое внезапно и безотчетно сообщает невольную дрожь всему его существу.
Он тянется от корпуса до Анненгофской рощи, где вдали красное
здание острога и
городская свалка.
Маскарад был устроен в общественном собрании, — каменное, в два жилья,
здание казарменного вида, окрашенное в ярко-красный цвет, на базарной площади. Устраивал маскарад Громов-Чистопольский, антрепренер и актер здешнего
городского театра.
Вдруг совершенно неожиданно, в два-три дня по осени выросло на
городской площади круглое деревянное
здание необъятной высоты.
Небольшая горная речка Пеньковка образовала большой заводский пруд, по берегам которого и сгруппировались в длинные правильные улицы заводские домики, сопровождая реку далеко по ее течению вниз; прежде всего в глаза бросались две хороших каменных церкви, черневшие издали
здания заводской фабрики и еще несколько больших каменных домов, построенных в
городском вкусе.
Характер отношений Кувалды и учителя к улице точно определился следующим примером. Однажды в трактире обсуждалось постановление
городской думы, коим обыватели Въезжей улицы обязывались: рытвины и промоины в своей улице засыпать, но навоза и трупов домашних животных для сей цели не употреблять, а применять к делу только щебень и мусор с мест постройки каких-либо
зданий.
Впереди довольно порядочный бульвар,
здание городского театра, магазины и т. д.
Белые, чистенькие, по большей части одноэтажные домики. Изредка лишь попадаются трехэтажные
здания на главной улице и на
городской площади. Это — казенные
здания, правительственные дома. И роскошный поэтичный парк, разбитый на старых валах крепости, над самым берегом реки.
Против крылечка выходило двухэтажное каменное
здание, совсем уже
городской новейшей архитектуры, оштукатуренное, розоватое, с фигурными украшениями карнизов. Он знал от станового, что местный попечитель богадельни, купец-мучник, еще не вернулся с ярмарки, но жена его, наверно, будет тут, в молельне или в богадельне.
Невдалеке от слободы, находящейся за соборной площадью, уже совершенно по выезде из города, стоят особняками, друг против друга, два обширные деревянные
здания, обнесенные высокими частоколами — это
городская и пересыльная тюрьма.
Несколько
зданий для склада товаров, адмиралтейство,
городские укрепления, верфи, пристани, торговые и карантинные — все придавало Севастополю вид довольно значительного города.