Неточные совпадения
Приезжаете на станцию, конечно в плохую юрту, но под кров, греетесь у очага, находите летом лошадей, зимой оленей и смело углубляетесь, вслед за якутом, в дикую, непроницаемую чащу
леса, едете по руслу рек,
горных потоков, у подошвы гор или взбираетесь на утесы по протоптанным и — увы! где романтизм? — безопасным тропинкам.
Мы ехали
горными тропинками, мимо оврагов, к счастию окаймленных
лесом, проехали вброд множество речек,
горных ручьев и несколько раз Алдаму, потом углублялись в глушь
лесов и подолгу ехали узенькими дорожками, пересекаемыми или горизонтально растущими сучьями, или до того грязными ямами, что лошадь и седок останавливаются в недоумении, как переехать или перескочить то или другое место.
Катэ-Табань (Катэтабауни) — маленькая
горная речка, протекающая по долине, суженной близ устья и несколько расширяющейся к истокам. Окружающие ее горы покрыты старым хвойно-смешанным
лесом.
Сильный ветер. — Приключения Хей-ба-тоу. — Снаряжение в зимний путь. — Устройство нарт. — Рыбная ловля. — Привычка удэгейцев к холоду. — Саджи. — Зимний поход. — Накануне выступления. — Нартовый обоз. — Река Кусун с притоками. — Тигровая скала. —
Горные породы. — Выгоревшие
леса. — Зимняя палатка. — Лесные птицы. — Удэгеец Сунцай.
Долина Цимухе кажется как бы продолжением долины Такемы. Из зелени
леса около ее устья поднимается одинокая скала без названия, которая может служить прекрасным ориентировочным пунктом. Вдали виднеется высокий
горный хребет, окаймляющий бассейн Такемы с северо-восточной стороны и совершенно оголенный от
леса.
Всюду в обнажениях я видел кристаллические сланцы и кварцы, окрашенные окисью меди. Китайцы говорят, что на Сице есть золото, а в горах —
горный хрусталь. В долине Сицы раньше были хорошие хвойные смешанные
леса, впоследствии выгоревшие. Теперь на месте пожарища выросли березняки 25-летнего возраста.
Западный склон Сихотэ-Алиня пологий, но круче, чем в истоках Арму. За перевалом сразу начинается
лес, состоящий из ели, пихты и лиственницы. По берегам речек растут береза с желтой мохнатой корой,
горный клен и ольха.
В Тахобе впадают следующие
горные речки: справа — Коде с притоками Хуаты, Боноксе и Буланя. Затем будут реки: Хулялиги, Бали, Онюхи, Анмали и Таха. Между ними есть высокая гора Ангухи с приметным камнем на вершине, которую солоны населяют чудесами своего воображения. Дальше идут: Онюхи, Анмаш, Дадаву и Та-а. Левыми притоками Тахобе будут: Каньчжу, Агдыхе 1-я и Агдыхе 2-я.
Леса по долинам последних двух рек совершенно выгорели.
Река Кумуху интересна еще и в том отношении, что здесь происходят как раз стыки двух флор — маньчжурской и охотской. Проводниками первой служат долины, второй —
горные хребты. Создается впечатление, будто одна флора клином входит в другую. Теперь, когда листва опала, сверху, с гор, было хорошо видно, где кончаются лиственные
леса и начинаются хвойные. Долины кажутся серыми, а хребты — темно-зелеными.
Река Вангоу имеет вид
горной таежной речки, длиной около 20 км, протекающей по продольной межскладчатой долине, покрытой отличным строевым
лесом. На этом протяжении она принимает в себя 5 небольших притоков: 3 с левой стороны — Тунца [Дун-ча — восточное разветвление.], Сяоца [Сяо-ча — малое разветвление.] и Сиявангул [Сяо-ван-гоу-эр — малая извилистая долина.], и 2 с правой — Та-Сица [Да-си-ча — большое западное разветвление.] и Сяо-Сица [Сяо-си-ча — малое западное разветвление.].
Горные хребты, окаймляющие долину справа и слева, дают в стороны длинные отроги, поросшие густыми смешанными
лесами и оканчивающиеся около реки небольшими сопками в 400–500 м высоты.
С перевала мы спустились к реке Папигоузе, получившей свое название от двух китайских слов: «папи» — то есть береста, и «гоуз» — долинка [Или «река, по которой много
леса».]. Речка эта принимает в себя справа и слева два
горных ручья. От места слияния их начинается река Синанца, что значит — Юго-западный приток. Дальше долина заметно расширяется и идет по отношению к Сихотэ-Алиню под углом в 10°. Пройдя по ней 4 км, мы стали биваком на берегу реки.
После полудня мы как-то сбились с дороги и попали на зверовую тропу. Она завела нас далеко в сторону. Перейдя через
горный отрог, покрытый осыпями и почти лишенный растительности, мы случайно вышли на какую-то речку. Она оказалась притоком Мутухе. Русло ее во многих местах было завалено буреломным
лесом. По этим завалам можно судить о размерах наводнений. Видно, что на Мутухе они коротки, но чрезвычайно стремительны, что объясняется близостью гор и крутизной их склонов.
Лес кончился, и перед нами вдруг неожиданно развернулась величественная
горная панорама. Возвышенности с левой стороны долины покрыты дубовым редколесьем с примесью липы и черной березы. По склонам их в вертикальном направлении идут осыпи, заросшие травой и мелкой кустарниковой порослью.
С правой стороны Фудзина тянется массивный
горный кряж, поросший густым хвойно-смешанным
лесом.
Перейдя через невысокий хребет, мы попали в соседнюю долину, поросшую густым
лесом. Широкое и сухое ложе
горного ручья пересекало ее поперек. Тут мы разошлись. Я пошел по галечниковой отмели налево, а Олентьев — направо. Не прошло и 2 минут, как вдруг в его стороне грянул выстрел. Я обернулся и в это мгновение увидел, как что-то гибкое и пестрое мелькнуло в воздухе. Я бросился к Олентьеву. Он поспешно заряжал винтовку, но, как на грех, один патрон застрял в магазинной коробке, и затвор не закрывался.
Дерсу и двое стрелков ходили осматривать реку Сяоцу. Истоки ее сходятся с истоками
горного ручья, впадающего в Сицу в среднем течении. Самый перевал покрыт густым хвойным
лесом. Как подъем, так равно и спуск с него средней крутизны. В 3 км от Дунцы они нашли китайскую зверовую фанзу. Хозяева ее находились в отсутствии.
Долина реки Поугоу представляет собой довольно широкий распадок. Множество
горных ключей впадает в него с той и с другой стороны. Пологие холмы и высокие реки, вдающиеся в долину с боков, покрыты редким лиственным
лесом и кустарниковой порослью. Это и есть самые любимые места диких козуль.
Когда мы смотрим на
горные склоны, покрытые
лесом, то даже средняя гора кажется огромной по сравнению с деревьями: такая бесчисленная зеленая рать толпится по ее уступам.
Леса бесплодные и
горные дебри претворяются в нивы плодоносные и покрываются стовидными произращениями, единой Америке свойственными или удачно в оную преселенными.
Слева в виде длинной зубчатой развалившейся стены протянулся
горный кряж, слагающийся из гранитных утесов, а справа — широкая долина, по которой извивалась речка, а за ней стоял хмурый елово-пихтовый
лес.
Главную красоту дачи составляли еще сохранившиеся
леса, а потом целая сеть глубоких
горных озер, соединявшихся протоками с озерами степными.
Тихо в
лесу, как слеза сочится светлая
горная вода, и Аглаида проводила в святом месте целые дни.
Как! когда заводы на Урале в течение двух веков пользовались неизменным покровительством государства, которое поддерживало их постоянными субсидиями, гарантиями и высокими тарифами; когда заводчикам задаром были отданы миллионы десятин на Урале с
лесами, водами и всякими минеральными сокровищами, только насаждай отечественную
горную промышленность; когда на Урале во имя тех же интересов
горных заводов не могли существовать никакие огнедействующие заведения, и уральское железо должно совершать прогулку во внутреннюю Россию, чтобы оттуда вернуться опять на Урал в виде павловских железных и стальных изделий, и хромистый железняк, чтобы превратиться в краску, отправлялся в Англию, — когда все это творилось, конечно, притязания какого-то паршивого земства, которое ни с того ни с сего принялось обкладывать заводы налогами, эти притязания просто были смешны.
На маленькой площадке были поставлены две широкие избы, С площадки, кроме
лесу и скал, ничего нельзя было рассмотреть; но стоило подняться на шихан, всего каких-нибудь десять сажен, и пред глазами открывалась широкая
горная панорама, верст с сотню в поперечнике.
Два раза возил Степан Михайлыч Софью Николавну для прогулки в ржаные и яровые поля, в заповедный
лес, называемый потаенным колком, и на свои любимые
горные родники.
Пассажирский пароход идет навстречу и свистит — гулкое эхо свиста прячется в
лесу, в ущельях
горного берега, умирает там.
У
горного берега стояли на якорях две порожние баржи, высокие мачты их, поднявшись в небо, тревожно покачивались из стороны в сторону, выписывая в воздухе невидимый узор. Палубы барж загромождены
лесами из толстых бревен; повсюду висели блоки; цепи и канаты качались в воздухе; звенья цепей слабо брякали… Толпа мужиков в синих и красных рубахах волокла по палубе большое бревно и, тяжело топая ногами, охала во всю грудь...
Какая сила выбила этих людей из их дремучих
лесов и привольных степей и выкинула сюда, на берег далекой
горной реки?
Да, я опять хожу по этим горам, поднимаюсь на каменистые кручи, спускаюсь в глубокие лога, подолгу сижу около
горных ключиков, дышу чудным
горным воздухом, напоенным ароматами
горных трав и цветов, и без конца слушаю, что шепчет столетний
лес…
В нашем заводе были два пруда — старый и новый. В старый пруд вливались две реки — Шайтанка и Сисимка, а в новый — Утка и Висим. Эти
горные речки принимали в себя разные притоки. Самой большой была Утка, на которую мы и отправились. Сначала мы прошли версты три зимником, то есть зимней дорогой, потом свернули налево и пошли прямо
лесом. Да, это был настоящий чудный
лес, с преобладанием сосны. Утром здесь так было хорошо: тишина, смолистый воздух, влажная от ночной росы трава, в которой путались ноги.
Плотные очертания тучи закрыли оскалины и
леса горного берега…
В самой долине
леса состоят из пород широколиственных — мельком я видел маньчжурский ясень, тополь Максимовича, белую березу и какие-то высокоствольные тальники. Лиственицы взбирались на более возвышенные места, постоянно смешиваясь с елью и пихтой, которые по вершинам
горных хребтов царили безраздельно и в своём сообществе терпели только каменную березу.
Но когда вы испытываете наслаждение, вдыхая
горный или морской воздух или аромат
лесов и полей, вы вспоминаете о рае, тут нет похоти.
В нашу кровь и западало что-то
горное: любовь к крутизнам и высоким подъемам, к оврагам, густо заросшим лопухом и крапивой, которые наше воображение превращало в целые
леса, к отвесным почти «откосам», где карабкались козы — белые и темношерстные: истое нижегородское животное, кормилица мелкого люда. Коз мы любили особенной какой-то любовью, и когда я в Неаполе в 1870 году увидал их в таком количестве, таких умных и прирученных, я испытывал точно встречу с чем-то родным.
В ваших книгах я взбирался на вершины Эльборуса и Монблана и видел оттуда, как по утрам восходило солнце и как по вечерам заливало оно небо, океан и
горные вершины багряным золотом; я видел оттуда, как надо мной, рассекая тучи, сверкали молнии; я видел зеленые
леса, поля, реки, озера, города, слышал пение сирен и игру пастушеских свирелей, осязал крылья прекрасных дьяволов, прилетавших ко мне беседовать о боге…