Неточные совпадения
Вскоре они приблизились к мельнице. Несмотря на ночное время, колесо шумело в воде. На свист Перстня показался
мельник. Лица его нельзя было разглядеть за темнотою, но, судя по
голосу, он был старик.
Между тем топот коней и людские
голоса раздавались ближе.
Мельник заперся в каморе и задул лучину.
Но
мельник не отозвался на
голос Михеича, и сколько тот ни прислушивался, он ничего не мог услышать, кроме шума воды и стука колес.
Около семи часов дом начинал вновь пробуждаться. Слышались приготовления к предстоящему чаю, а наконец раздавался и
голос Порфирия Владимирыча. Дядя и племянница садились у чайного стола, разменивались замечаниями о проходящем дне, но так как содержание этого дня было скудное, то и разговор оказывался скудный же. Напившись чаю и выполнив обряд родственного целования на сон грядущий, Иудушка окончательно заползал в свою нору, а Аннинька отправлялась в комнату к Евпраксеюшке и играла с ней в
мельники.
В разговорах о людях, которых они выслеживали, как зверей, почти никогда не звучала яростная ненависть, пенным ключом кипевшая в речах Саши. Выделялся
Мельников, тяжёлый, волосатый человек с густым ревущим
голосом, он ходил странно, нагибая шею, его тёмные глаза всегда чего-то напряжённо ждали, он мало говорил, но Евсею казалось, что этот человек неустанно думает о страшном. Был заметен Красавин холодной злобностью и Соловьев сладким удовольствием, с которым он говорил о побоях, о крови и женщинах.
Всюду собирались толпы людей и оживлённо говорили свободной, смелою речью о близких днях торжества правды, горячо верили в неё, а неверующие молчали, присматриваясь к новым лицам, запоминая новые речи. Часто среди толпы Климков замечал шпионов и, не желая, чтобы они видели его, поспешно уходил прочь. Чаще других встречался
Мельников. Этот человек возбуждал у Евсея особенный интерес к себе. Около него всегда собиралась тесная куча людей, он стоял в середине и оттуда тёмным ручьём тёк его густой
голос.
— Я вас перестреляю — идите прочь! — сухо и громко раздалось на площадке, но
Мельников перешагнул через Якова, схватил белокурого юношу поперек тела, бросил его на мостовую и диким
голосом исступлённо закричал...
Мельников тряхнул головой, поглядел на свои большие руки и каким-то пьяным
голосом пробормотал...
— Вот что, Гаврилушко, — сказал все-таки
мельник ласковым
голосом, — поди ляг со мною. Когда человек видел такое, что я видел, так что-то бывает страшно.
Пустился и
мельник на свою мельницу, — хоть запереться да разбудить подсыпку. Только вышел из-под яворов, а чорт — к нему. Филипп от него, да за дверь, да в каморку, да поскорее засвечать огни, чтобы не так было страшно, да упал на пол и давай голосить во весь
голос, — подумайте вот! — совсем так, как жиды в своей школе…
На клиросе читал, пожалуй, не хуже
мельника, только что
голос имел с трещиной и забирал в нос.
Мельнику было жалко смотреть на него, и в то же время ему хотелось сказать что-то такое чувствительное, что защемило бы сердце учителя тем же чувством, которым полно его, мельниково, сердце. Но чувствительных слов не было, хотя
голос дрожал и переливался нотами низкими и как бы плачущими.
Мельник сознавал, что всё, что произошло между ним и учителем, очень обидно для обоих, и ему захотелось прекратить скорее эту тяжёлую сцену.
— Ни на вершок! — сверкнув глазами, сказал безрукий и, подвинувшись всем корпусом в сторону Тихона Павловича, добавил
голосом сдавленным и строгим: — Законы! Тайные причины и силы — понимаете? — Поднял кверху брови и многозначительно качнул головой. — Никому ничего не известно… Тьма! — Он съёжился, вобрав в себя голову, и
мельнику представилось, что если б его собеседник имел руки, то он, наверное, погрозил бы ему пальцем.
Вот где-то разговаривают люди.
Мельник подошёл к плетню и лёг на скамью возле него, чувствуя, что ему неможется от бессонницы. А
голоса людей всё приближались…
Они вышли из сада, и
мельник, спросив, куда надо идти, крикнул извозчика. Подпрыгивая по неровной мостовой, пролётка с дребезгом покатилась между двумя рядами домов. Было ещё не поздно. Из окон на улицу лился свет ламп и звуки
голосов. Проезжая мимо одного маленького белого дома за палисадником, Тихон Павлович услыхал раскаты басистого смеха, которому вторил смех женщины, звонкий и задушевный.
Один из них сошел с лошади и просил
мельника голосом, не смевшим громко обнаружиться, чтобы он показал им дорогу через плотину.
Когда замолк однообразный звук
голоса Вейротера, Кутузов открыл глаза, как
мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что́ говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.