Неточные совпадения
Француз или
немец век не смекнет и не поймет всех его особенностей и различий; он почти тем же
голосом и тем же языком станет говорить и с миллионщиком, и с мелким табачным торгашом, хотя, конечно, в душе поподличает в меру перед первым.
— Вы столь высокого мнения о
немцах? — проговорил с изысканною учтивостью Павел Петрович. Он начинал чувствовать тайное раздражение. Его аристократическую натуру возмущала совершенная развязность Базарова. Этот лекарский сын не только не робел, он даже отвечал отрывисто и неохотно, и в звуке его
голоса было что-то грубое, почти дерзкое.
— Это — пустяки, будто
немец — прирожденный философ, это — ерунда-с! — понизив
голос и очень быстро говорил Лютов, и у него подгибались ноги.
— К тому же
немец, — послышался опять
голос.
— Бу-удто-с? — тотчас же подхватил и протянул с иронией тот самый
голос, который перебивал Дергачева и крикнул Крафту, что он
немец.
— Сею минутою явлюся. А вы, братцы, — продолжал он убедительным
голосом, — ступайте-ка лучше отсюда вон с новопожалованным истопником-то: неравно
немец забежит, как раз нажалуется.
— А, вот каким
голосом запел,
немец проклятый! Теперь я знаю, что делать. Вези меня сей же час на себе, слышишь, неси, как птица!
«Долит
немец, да и шабаш!» — вопиют в один
голос все кабатчики, все лабазники, все содержатели постоялых дворов.
« — Не кажется, но точно так я мыслю. Ни черные одежды и ни вздохи, ни слезы и ни грусть, ни скорбь, ничто не выразит души смятенных чувств, какими горестно терзаюсь я. Простите!» — проговорил молодой человек, пожав плечами и обращаясь к
немцу. — Хорошо? — прибавил он своим уже
голосом.
— Больше за
голос и держу ваше сиятельство;
немец по фамилии, а люблю русские песни, — проговорил он.
— Я мать, у меня родился сын!»
Немец, взглянув в лицо Софьи Николавны, услыша ее здоровый
голос, счел всю обстановку за шутку, за комедию.
— Черт его возьми совсем! — подстригусь немножко. Немножко только — совсем немножко, этвас… бис-хен, — лепетал он заискивающим снисхождения
голосом, идучи вслед за
немцем и уставляясь глазами на Гретхен.
Ясно, что вообще за границу отпускали неохотно, а между тем были люди, понимавшие, что нам необходимо учиться у
немцев: один
голос Кошихина сам по себе уже может служить доказательством.
— Пятьдесят и семь лет хожу я по земле, Лексей ты мой Максимыч, молодой ты мой шиш, новый челночок! — говорил он придушенным
голосом, улыбаясь больными серыми глазами в темных очках, самодельно связанных медной проволокой, от которой у него на переносице и за ушами являлись зеленые пятна окиси. Ткачи звали его
Немцем за то, что он брил бороду, оставляя тугие усы и густой клок седых волос под нижней губой. Среднего роста, широкогрудый, он был исполнен скорбной веселостью.
— А
немцу можно? — раздался в толпе чей-то
голос.
— Что же ты сделал потом с этим
немцем? — спросил он сдержанным, но вздрагивающим от злобы
голосом.
И он добавляет дрожащим
голосом, взявши
немца за пуговицу пальто...
Насколько учитель-француз был «душка», настолько
немец — «аспид». Класс дрожал на его уроке. Он вызывал воспитанниц резким, крикливым
голосом, прослушивал заданное, поминутно сбивая и прерывая замечаниями, и немилосердно сыпал единицами. Класс вздохнул свободно, заслыша желанный звонок.
Шли мимо ряды красноармейцев с винтовками на плечах, с красными перевязями на руках. Катя увидела в рядах знакомых
немцев в касках. Могучие мужские
голоса пели, сливаясь с оркестром...
На торжестве открытия в особой зале, где собралась многотысячная толпа, император в парадной генеральской форме произнес аллокуцию (краткую речь). Тогда я мог хорошо слышать его
голос и даже отметить произношение. Он говорил довольно быстро, немного в нос, и его акцент совсем не похож был на произношение коренного француза, и еще менее парижанина, а скорее смахивал на выговор швейцарца, бельгийца и даже
немца, с детства говорившего по-французски.
И уже со смутным предчувствием, что он открыт, что его опять почему-то не приняли за молодого
немца, Юрасов тихонько спрятал руку, которая показалась ему слишком большой и слишком белою, и вполне приличным
голосом спросил...
Не успел добряк-немец ответить что-либо своему воспитаннику, как с окна, где стояла клетка попугая, прозвучала та же самая фраза, произнесенная пронзительным, резким
голосом.
И гости, из Коминтерна пели — каждый на своем языке. Плечистый великан-немец стоял сзади Лельки, она слышала над самым ухом его крепкий, густой
голос...
Не успел капельмейстер щеки себе поскоблить — слышит, насупротив в команде крик, старший унтер-офицер истошным
голосом орет. Побежал
немец через дорогу, как был в мыле, в музыкантское помещение заскочил. Хочь и вольнонаемный начальник, скомандовал ему навстречу дневальный: «Встать, смирно!» Кто привстал, руками за брюхо держится, а кто так на койке турецким дураком сидит… Что такое?