Неточные совпадения
Бурмистр потупил
голову,
— Как приказать изволите!
Два-три денька хорошие,
И сено вашей милости
Все уберем, Бог даст!
Не правда ли, ребятушки?.. —
(Бурмистр воротит к барщине
Широкое лицо.)
За барщину
ответилаПроворная Орефьевна,
Бурмистрова кума:
— Вестимо так, Клим Яковлич.
Покуда вёдро держится,
Убрать бы сено барское,
А наше — подождет!
— Да если тебе так хочется, я узнаю прежде о ней и сама подойду, —
отвечала мать. — Что ты в ней нашла особенного? Компаньонка, должно быть. Если хочешь, я познакомлюсь с мадам Шталь. Я знала её belle-soeur, — прибавила княгиня, гордо поднимая
голову.
— Слушаю-с, —
ответил Василий и взялся за
голову лошади. — А уж сев, Константин Дмитрич, — сказал он заискивая, — первый сорт. Только ходить страсть! По пудовику на лапте волочишь.
Она всё ниже и ниже склоняла
голову, не зная сама, чтò будет
отвечать на приближавшееся.
Она
отвечала только наклонением
головы, покраснела и нахмурилась. Но тотчас же, быстро кивая знакомым и пожимая протягиваемые руки, она обратилась к хозяйке.
— Я жалею, что сказал тебе это, — сказал Сергей Иваныч, покачивая
головой на волнение меньшого брата. — Я посылал узнать, где он живет, и послал ему вексель его Трубину, по которому я заплатил. Вот что он мне
ответил.
— Разве невозможен развод? — сказал он слабо. Она, не
отвечая, покачала
головой. — Разве нельзя взять сына и всё-таки оставить его?
Она не
отвечала и, склонив немного
голову, смотрела на него из-подлобья вопросительно своими блестящими из-за длинных ресниц глазами. Рука ее, игравшая сорванным листом, дрожала. Он видел это, и лицо его выразило ту покорность, рабскую преданность, которая так подкупала ее.
Вронский с удивлением приподнял
голову и посмотрел, как он умел смотреть, не в глаза, а на лоб Англичанина, удивляясь смелости его вопроса. Но поняв, что Англичанин, делая этот вопрос, смотрел на него не как на хозяина, но как на жокея,
ответил ему...
— Не нужно, —
отвечал Англичанин. — Пожалуйста, не говорите громко. Лошадь волнуется, — прибавил он, кивая
головою на запертый денник, пред которым они стояли и где слышалась перестановка ног по соломе.
— Нет, я не брошу камня, —
отвечала она ему на что-то, — хотя я не понимаю, — продолжала она, пожав плечами, и тотчас же с нежною улыбкой покровительства обратилась к Кити. Беглым женским взглядом окинув ее туалет, она сделала чуть-заметное, но понятное для Кити, одобрительное ее туалету и красоте движенье
головой. — Вы и в залу входите танцуя, — прибавила она.
Отчего же и сходят с ума, отчего же и стреляются?»
ответил он сам себе и, открыв глаза, с удивлением увидел подле своей
головы шитую подушку работы Вари, жены брата.
Она ничего не
отвечала и отрицательно покачала своею остриженною
головой. Но по выражению вдруг просиявшего прежнею красотой лица он видел, что она не желала этого только потому, что это казалось ей невозможным счастьем.
Профессор с досадой и как будто умственною болью от перерыва оглянулся на странного вопрошателя, похожего более на бурлака, чем на философа, и перенес глаза на Сергея Ивановича, как бы спрашивая: что ж тут говорить? Но Сергей Иванович, который далеко не с тем усилием и односторонностью говорил, как профессор, и у которого в
голове оставался простор для того, чтоб и
отвечать профессору и вместе понимать ту простую и естественную точку зрения, с которой был сделан вопрос, улыбнулся и сказал...
Народ, доктор и фельдшер, офицеры его полка, бежали к нему. К своему несчастию, он чувствовал, что был цел и невредим. Лошадь сломала себе спину, и решено было ее пристрелить. Вронский не мог
отвечать на вопросы, не мог говорить ни с кем. Он повернулся и, не подняв соскочившей с
головы фуражки, пошел прочь от гипподрома, сам не зная куда. Он чувствовал себя несчастным. В первый раз в жизни он испытал самое тяжелое несчастие, несчастие неисправимое и такое, в котором виною сам.
Я
отвечал, что много есть людей, говорящих то же самое; что есть, вероятно, и такие, которые говорят правду; что, впрочем, разочарование, как все моды, начав с высших слоев общества, спустилось к низшим, которые его донашивают, и что нынче те, которые больше всех и в самом деле скучают, стараются скрыть это несчастие, как порок. Штабс-капитан не понял этих тонкостей, покачал
головою и улыбнулся лукаво...
Если его спросить прямо о чем-нибудь, он никогда не вспомнит, не приберет всего в
голову и даже просто
ответит, что не знает, а если спросить о чем другом, тут-то он и приплетет его, и расскажет с такими подробностями, которых и знать не захочешь.
На что Чичиков с весьма вежливым наклонением
головы и искренним пожатием руки
отвечал, что он не только с большою охотою готов это исполнить, но даже почтет за священнейший долг.
— Да будто один Михеев! А Пробка Степан, плотник, Милушкин, кирпичник, Телятников Максим, сапожник, — ведь все пошли, всех продал! — А когда председатель спросил, зачем же они пошли, будучи людьми необходимыми для дому и мастеровыми, Собакевич
отвечал, махнувши рукой: — А! так просто, нашла дурь: дай, говорю, продам, да и продал сдуру! — Засим он повесил
голову так, как будто сам раскаивался в этом деле, и прибавил: — Вот и седой человек, а до сих пор не набрался ума.
— Хочу, —
отвечал Фемистоклюс, жуя хлеб и болтая
головой направо и налево.
— Знал, —
отвечал Селифан, потупивши
голову.
— Парапан, —
отвечал шепотом и потупив
голову Алкид.
На этот вопрос Селифан ничего не
отвечал, но, потупивши
голову, казалось, говорил сам себе: «Вишь ты, как оно мудрено случилось; и знал ведь, да не сказал!»
Онегин вновь часы считает,
Вновь не дождется дню конца.
Но десять бьет; он выезжает,
Он полетел, он у крыльца,
Он с трепетом к княгине входит;
Татьяну он одну находит,
И вместе несколько минут
Они сидят. Слова нейдут
Из уст Онегина. Угрюмый,
Неловкий, он едва-едва
Ей
отвечает.
ГоловаЕго полна упрямой думой.
Упрямо смотрит он: она
Сидит покойна и вольна.
— Вы бы прежде говорили, Михей Иваныч, —
отвечал Николай скороговоркой и с досадой, изо всех сил бросая какой-то узелок на дно брички. — Ей-богу,
голова и так кругом идет, а тут еще вы с вашими щикатулками, — прибавил он, приподняв фуражку и утирая с загорелого лба крупные капли пота.
Как я ни боялся щекотки, я не вскочил с постели и не
отвечал ему, а только глубже запрятал
голову под подушки, изо всех сил брыкал ногами и употреблял все старания удержаться от смеха.
Я решительно не помню, каким образом вошла мне в
голову такая странная для ребенка мысль, но помню, что она мне очень нравилась и что на все вопросы об этом предмете я
отвечал, что непременно поднесу бабушке подарок, но никому не скажу, в чем он будет состоять.
Папа читал что-то и на вопрос мой: «Бывают ли синие зайцы?», не поднимая
головы,
отвечал: «Бывают, мой друг, бывают».
— Разумеется, так! —
ответил Раскольников. «А что-то ты завтра скажешь?» — подумал он про себя. Странное дело, до сих пор еще ни разу не приходило ему в
голову: «что подумает Разумихин, когда узнает?» Подумав это, Раскольников пристально поглядел на него. Теперешним же отчетом Разумихина о посещении Порфирия он очень немного был заинтересован: так много убыло с тех пор и прибавилось!..
— Да ведь и я знаю, что не вошь, —
ответил он, странно смотря на нее. — А впрочем, я вру, Соня, — прибавил он, — давно уже вру… Это все не то; ты справедливо говоришь. Совсем, совсем, совсем тут другие причины!.. Я давно ни с кем не говорил, Соня…
Голова у меня теперь очень болит.
— Как я могу тебе в этом обещаться? —
отвечал я. — Сам знаешь, не моя воля: велят идти против тебя — пойду, делать нечего. Ты теперь сам начальник; сам требуешь повиновения от своих. На что это будет похоже, если я от службы откажусь, когда служба моя понадобится?
Голова моя в твоей власти: отпустишь меня — спасибо; казнишь — бог тебе судья; а я сказал тебе правду.
Странная мысль пришла мне в
голову: мне показалось, что провидение, вторично приведшее меня к Пугачеву, подавало мне случай привести в действо мое намерение. Я решился им воспользоваться и, не успев обдумать то, на что решался,
отвечал на вопрос Пугачева...
Аркадий ничего не
отвечал Базарову, и каждый из них лег спать с особенными мыслями в
голове.
Но мудрец
отвечал, что «хтошь е знает — версты тутотка не меряные», и продолжал вполголоса бранить коренную за то, что она «головизной лягает», то есть дергает
головой.
Анна Сергеевна не
отвечала ему. «Я боюсь этого человека», — мелькнуло у ней в
голове.
— Слушаю-с, — со вздохом
отвечал Тимофеич. Выйдя из дома, он обеими руками нахлобучил себе картуз на
голову, взобрался на убогие беговые дрожки, оставленные им у ворот, и поплелся рысцой, только не в направлении города.
Вдруг ему представится, что эти целомудренные руки когда-нибудь обовьются вокруг его шеи, что эти гордые губы
ответят на его поцелуй, что эти умные глаза с нежностию — да, с нежностию остановятся на его глазах, и
голова его закружится, и он забудется на миг, пока опять не вспыхнет в нем негодование.
— Да ведь ты не знаешь, —
ответил Аркадий, — ведь он львом был в свое время. Я когда-нибудь расскажу тебе его историю. Ведь он красавцем был,
голову кружил женщинам.
— Нет, —
ответил Самгин и пошел быстрее, но через несколько шагов девушка обогнала его, ее, как ребенка, нес на руках большой, рыжебородый человек. Трое, спешным шагом, пронесли убитого или раненого, тот из них, который поддерживал
голову его, — курил. Сзади Самгина кто-то тяжело, точно лошадь, вздохнул.
— Нет, нет, — быстро
ответил брат и даже отрицательно потряс
головой.
Озадаченный Клим не успел
ответить, — лицо Лидии вздрогнуло, исказилось, она встряхнула
головою и, схватив ее руками, зашептала с отчаянием...
— Да у него и не видно головы-то, все только живот, начиная с цилиндра до сапог, —
ответила женщина. — Смешно, что царь — штатский, вроде купца, — говорила она. — И черное ведро на
голове — чего-нибудь другое надо бы для важности, хоть камилавку, как протопопы носят, а то у нас полицеймейстер красивее одет.
Макаров хлебнул вина и, не отнимая другую руку от
головы, глядя в свой бокал, неохотно
ответил...
— В Торнео. Ведь вы знаете, — усмехаясь,
ответил он. Айно, покачивая
головой, осмотрела его с
головы до ног, он беззаботно махнул рукой.
— Финка? — спросил Долганов, измеряя ее глазами, она
ответила ласковым кивком
головы, тогда гость, тоже кивнув, сказал...
— Да, —
ответил Крэйтон, кивнув
головою. — Он — умер. Но — он прежде всего был фабрикант… этих: веревки, толстые, тонкие? Теперь это делает мой старший брат.
— Замечательно, — быстро
ответил Митрофанов. — Замечательно, — повторил он, вскинув
голову и этим поправив шапку. — Стройно, — сказал он, щупая пальцами пуговицу пальто. — Весьма… внушительно!
— Так точно, — тихо
ответил жандарм; он стоял не так, как следовало стоять перед офицером, а — сутуло и наклонив
голову, но руки висели по швам.
Самгин был доволен, что Варвара помешала ему
ответить. Она вошла в столовую, приподняв плечи так, как будто ее ударили по
голове. От этого ее длинная шея стала нормальной, короче, но лицо покраснело, и глаза сверкали зеленым гневом.
Он ждал каких-то других слов. Эти были слишком глупы, чтобы
отвечать на них, и, закутав
голову одеялом, он тоже повернулся спиною к жене.